Завещание для внучки - Страница 11

Резко отвернувшись от зеркала, вышла из спальни.

В доме стояла странная тишина. Тут вообще как я заметила было тихо и спокойно, но сейчас атмосфера ощущалась иной. В распахнутые окна обычно доносилось пение птиц, жужжание мух и блеяние козочки, но сейчас ничего такого.

На завтрак мне подали блинчики, густую сметану, гречневую кашу с подтаявшим кусочком сливочного масла сверху. Удивительно! Гречка? Моя любимая крупа. Рядом пристроилась глубокая миска с белоснежным творогом, плошкой мёда и большой пузатый чайник с травяным взваром. С удовольствием съела кашу, а вот творог совсем немного. В этот раз в столовой я была одна, Нанни куда-то испарилась, Режины тоже видно не было.

Выйдя из трапезной, прошла на кухню. Дородная повариха месила тесто на широком деревянном столе. Завидев меня, оторвалась от дела и вежливо поклонилась:

– Хозяйка Есения, доброе утро! Вы что-то хотели?

– Доброе. Подскажите…

– Дороти.

– Приятно познакомиться, Дороти, – улыбнулась я. Лицо женщины просияло, и она тут же сказала:

– Примите мои соболезнования, хозяйка.

– Спасибо!

– Для всех нас уход госпожи Мишель – тяжёлый удар, – глаза женщины подёрнулись солёной влагой, – мы её очень любили.

Я подошла к ней ближе и сжала пухлое плечо в подбадривающем жесте. Эти люди знали бабушку куда дольше меня, их горе было искренним, не наигранным.

– Подскажите, а где мадмэ Нанни? – чтобы отвлечь Дороти от грустных воспоминаний, заговорила о другом.

– Она во дворе даёт наставления Режине и Марку. Они должны поехать в Промьер, поговорить с отцом Пилеппе о службе. Сегодня в обед состоится поминальная трапеза, Режина будет помогать женщинам готовить еду для стола.

– Хорошо. Скажи, пожалуйста, мадмэ Нанни, что я буду ждать её на веранде перед домом.

Когда шла через гостиную, притормозила около кресла и взяла в руки белоснежную салфетку.

– Прелесть неописуемая! – прошептала я, заворожённо разглядывая работу бабушки. Невесомое кружево, тонкая нить, хитрое плетение, завораживающей красоты рисунок. Сделано мастерски с огромной любовью.

Ведя пальцем по узору, не заметила, как суетные мысли отошли на второй план, дыхание стало глубоким и размеренным, взор поплыл, и вот перед глазами не белоснежная салфетка, а зеленоватая, светящаяся паутинка, с тем же рисунком. Нити переливались, струились, и даже подрагивали в такт моему сердцебиению. Затаив дыхание, шире распахнув глаза, неверяще глядела, как от изделия в моих руках тянется ниточка к соседней салфетке, что лежала на спинке дивана, а от той дальше, к комоду.

Это была сеть.

Магическая непрерывная сеть, не хаотичная, а структурированная, она оберегала этот дом и всё вокруг, пока я не понимала от чего или кого.

– О, вы тут? Я думала, на веранде меня ждёте, – голос Нанни резко выдернул меня из странного состояния некоего транса. Я моргнула, и картинка исчезла. Вернув салфетку на место, повернулась к эльфийке.

– Защита слабеет, едва светится, – вырвалось само.

– Увидели? – так же негромко ответила ключница.

– Да, это великолепно! Гениально!

Экономка воодушевлённо всплеснула руками:

– О, как точно вы заметили! Именно такой умницей была ваша бабушка. Пойдёмте в лес, покажу вам полянку и место захоронения.

Идти было недалеко. Кроме того, что лес рос слева от дороги, то есть напротив усадьбы, но и справа и там он был погуще и тянулся дальше. Вот к нему Нанни меня и повела.

Я шагала рядом с ней, и полной грудью вбирала чистейший воздух, пьянящий аромат цветущих полевых цветов кружил голову, под ногами шуршала зелёная высокая трава, слегка примятая, видать, именно здесь не так давно ходила эльфийка.

Оказавшись под густой сенью деревьев, сплетавшихся в вышине в изумрудный потолок, прижмурилась. Солнечные лучи разбились на мелкие капельки и сеточкой падали на землю. Боже, оказывается, как многого я сама себя лишала, закрывшись в четырёх стенах. Да, я придумывала миры, необычные сюжеты, но забросила свою жизнь, а годы ведь шли, и моложе я не становилась.

– Хозяйка очень любила этот лес. Она ходила сюда каждый раз, когда её одолевали сомнения, переживания, когда ей было плохо, – тихо поделилась со мной Нанни, ведя дальше вглубь, по неприметной тропке. Через четверть часа деревья поредели и мы вдруг вышли на небольшую округлую полянку, утопавшую в зелени. Порхали белоснежные бабочки, перепрыгивая с цветка на цветок, жужжали пчёлы, деловито собиравшие пыльцу. В центре возвышалась небольшая рукотворная насыпь.

– Вот тут, – указала на холмик мадмэ и отступила в сторону, давая мне дорогу.

Я медленно подошла к могилке. Села и прижала к тёплой земле раскрытую ладонь.

– Бабушка, – заговорила, решившись, – ещё сегодня утром я была сильно обижена, ведь ты буквально впихнула ненужный мне дар, чуть ли не силой. А сейчас… сейчас я чувствую тепло благодарности. Будет сложно, знаю, но я справлюсь, и не только потому, что пути назад нет, но и… – грустно улыбнувшись, мысленно договорила:

Ради мамы. Ради тебя и живущих на этой земле людей… Ради себя.

Вскинула глаза к ослепительно голубому небу и тут слёзы, будто того и ждали, побежали по щекам, капая на холмик.

Я прощалась с бабушкой и прошлой жизнью.

– Как так, леди Есения? – покачал головой отец Пилеппе. Как только закончилась служба, а затем и поминальный обед, он попросил меня ненадолго задержаться для беседы. Мы присели на скамью около церкви и мужчина заговорил о том, что его удивило. Площадь вскорости опустела, люди, споро прибравшись, разошлись каждый по своим делам. – Я ничего не понимаю.

– Как много вы в своей жизни встречали некромантов? – хитро прищурившись, уточнила я.

– Только госпожу Мишель, до того, как меня определили на эти земли, служил огневику.

– Так вот, я ведь живой человек, в моих венах течёт алая кровь. Тогда почему мне не должно быть хода в святое место?

– Хм-м, – растерянно нахмурился собеседник.

– Бабушка была не совсем живой, потому она не могла переступить порог церкви или иного освящённого места.

– Не живой? – выдохнул мужчина и быстро перекрестился, в конце заключив крест в круг.

– Так вышло, она не хотела передавать свой дар абы кому, потому ей пришлось продлить своё существование таким способом.

– Госпожа Мишель была личем? – не поверил отец Пилеппе.

– Именно. Я, пожалуй, пойду, – устало улыбнулась ему. – Ах да. Скажите, будьте добры, а школа есть на моей земле?

Вопрос отвлёк священника от сложных размышлений, и он, растерянно пожав плечами, ответил:

– Нет. А зачем?

– Затем, что с образованными людьми куда больше дел можно сделать.

– Например? – заинтересовался собеседник.

– Когда умеешь считать, сложнее обмануть?

– Безусловно.

– А если читать можешь, то правильно поймёшь написанное и смастеришь так, как сказано?

– Тоже да. Вы хотите сказать, что вам нужны люди, способные вам в чём-то помочь?

– Не только. Знания способствуют воспитанию чувства самоуважения и уверенности в себе, помогают реализовать свои способности. Расширяют границы воображения. Мир становится многограннее, такой человек лучше видит возможности и пути их реализации.

– Эк вы завернули… Хм-м, – святой отец задумчиво огладил свою и без того идеально уложенную бороду.

– И я бы хотела открыть школу при церкви и попросить вас стать учителем.

– Мне нужно подумать, – если не стал сразу отказываться, то есть шанс, что в итоге всё же согласится.

– Много времени это у вас не займёт: чтение, письмо, счёт, самое обыкновенное. А я со своей стороны, выделю на ремонт церковной крыши некоторые средства, найду возможность и освежу покраску внутри стен.

– Ох, как вы умеете убеждать! У вас талант! – улыбнулся отец Пилеппе, – я дам ответ завтра, если не возражаете. Это всё же очень большая ответственность, я никому никогда не был наставником.

– Я никуда не спешу, подожду. Святой отец, мне нужен Кеску Осьён. Подскажете, где его кузня? Или дом.