Затонувшие города - Страница 13

Она дошла до открытой воды, споткнулась и упала прямо туда.

– Твою мать!

Она выбралась из воды, мокрая, злая и испуганная. Пошла назад, ища последний поворот. Она знала, что должна сдерживать свой страх, быть настороже и следить за джунглями, но как она ни убеждала себя, что не паникует, ее постепенно охватывал беспорядочный ужас.

Ужасы болот, голодные и дикие, ждали ее. Побеги кудзу превратились в питонов, свешивающихся с деревьев. Койволки преследовали ее. У джунглей были зубы, и джунгли вдруг стали чужими и хищными.

Маля споткнулась о гнилое, поросшее мхом бревно и чуть не упала. Разве она проходила тут раньше? Она не помнила бревен по пути сюда.

Где она?

Она не сможет добраться до деревни и обратно до Мыша, пока совсем не стемнеет. Возвращаться придется с фонарем. Найдет ли она хотя бы дорогу домой? Они искали еду и поэтому шли куда глаза глядят, и Маля обращала на дорогу гораздо меньше внимания, чем следовало, потому что не думала, что возвращаться придется в темноте.

Джунгли вдруг расступились, и она увидела расчищенное поле.

Маля захлюпала носом. Она оказалась ровно на другом конце деревни, на поле, где все растили какое-то зерно, но, по крайней мере, она не потерялась. Маля обошла темный квадрат пруда, оставшегося от фундамента, и бросилась через поле, петляя между обломками старых стен, торчащих из земли.

Впереди виднелась деревня, где уже зажигали масляные лампы. Знакомые желтые огоньки успокаивали. Маля замедлила шаг, прижимая руку к ребрам. Она не думала, что может так обрадоваться виду Баньяна: жилье, дым и треск цилиндрических печек, запах специй, свечи, горящие у маленьких металлических отражателей. Вокруг было светло.

Перед собой она видела хижину доктора.

Только бы он был там. Он обязан быть там. Только бы не ушел к больному. Только бы Манфуз был дома.

Какой-то человек вышел из-за обломка стены и заслонил ей дорогу.

– Куда это ты бежишь, девчонка?

Маля в ужасе остановилась. Перед ней вставали все новые и новые тени, как будто выходили из тьмы зловещие призраки.

Солдатики. Целый взвод солдатиков.

Маля повернулась и бросилась в сторону городка, но из сумерек выскочил пес и зарычал. Девочка отпрянула, заметалась в поисках нового пути к отступлению. Пес шел за ней по пятам, скалился, подгонял Малю обратно к солдатикам.

Из темноты выходили все новые и новые солдатики. Ружья тускло блестели. Поперек голых, покрытых шрамами грудей висели ленты патронов. На лицах темнели уродливые тройные знаки. «Объединенный патриотический фронт». Люди полковника Гленна Штерна. Некоторые намотали себе на голову синие банданы, словно этого было достаточно. Парни подходили ближе. Налитые кровью глаза изучали девушку. В них был змеиный голод. Маля вглядывалась в темноту, пытаясь найти просвет и сбежать, но солдатики были везде. Идеальная засада.

Один солдат подошел поближе и схватил девушку, заломил руку за спину. Она почувствовала, как мужчина шарит в поисках второй руки. Потом он засмеялся.

– Калеку поймал!

Пальцами он ощупал культю.

– Даже браслеты не наденешь!

Остальные расхохотались. Маля пыталась вырваться, но солдатик дернул ее к себе.

– Это я сделал? – спросил он, глядя на культю. – И как же я вторую руку не заметил, а, девочка?

Вблизи было видно, как сильно на темной коже выделяются бледные грубые шрамы знака верности. Три вдоль, три поперек. «Объединенный патриотический фронт», снова и снова. В нижней губе у солдата торчали сверкающие шипы, три в ряд. Маля не знала, украшение ли это или полковник втыкает такие во всех своих рекрутов.

– Разве я? – еще раз спросил мужчина, но не успела Маля ответить, как он выпрямился, сильно удивленный.

– Вы на ее глаза посмотрите! – воскликнул солдат. – Предательницу поймали. Грязная маленькая девка миротворцев. – Маля снова попыталась вырваться, но он дернул ее назад и сжал, выкручивая руку, так что та чуть не оторвалась.

– Не так быстро, – прошептал он ей на ухо. В ледяном голосе слышалась новая угроза: до этого она была бы ему игрушкой, а теперь все стало значительно хуже. – У меня есть планы на твой счет, ошметок.

Ошметок. Его слова встряхнули остальных солдатиков, как электрический ток. Миротворец. Ошметок. Маля знала, что будет дальше. Сначала крики, потом кровь, и, наконец, если ей очень повезет, она умрет.

Девочка потянулась за ножом, но ее здоровая рука была заломлена за спину. Почувствовав движение Мали, солдатик вытащил у нее нож и поднес к шее девушки.

– Что ты тут делала, предательница?

Малю затошнило. Она уже приготовилась к тому, что должно сейчас случиться. То же самое, что и раньше, когда ее поймала Армия Бога. Другая армия и та же история. В конце концов, они все одинаковы.

– Что девка миротворцев делает здесь? – спросил он. – Эта деревня тебя приняла?

Маля не ответила. Она пыталась освободиться, но солдатик был больше и сильнее.

– Чего не отвечаешь? А? Тебе еще и язык отрезали? Или ты просто упрямая? – Он замолчал. – Что, ошметок считает, что мы недостойны с ней разговаривать? – Он провел ножом по щеке девушки и коснулся губ. – Ну-ка. Давай-ка я вытащу твой язычок.

В приступе паники Маля почти вырвалась.

– Держите ее, парни!

Малю схватил сразу десяток рук: вцепились в плечи, запрокинули голову, заставляя смотреть на высящегося над ней солдатика. Грязные пальцы залезли в рот. Несчастная попыталась укусить их.

– Ох ты! – радостно завопил солдатик. – А у ошметка есть характер! – Он тыкал ее в щеки, пока рот не открылся, а потом сунул туда лезвие. Маля ощутила зубами сталь.

– Не знал, что тут прячутся предатели, – сказал солдатик, – думал, мы всех порезали.

– Прекрати, Соа.

Услышав новый голос, солдатик посмотрел через плечо.

– Я просто спрашиваю, лейтенант.

Из темноты вышла новая фигура. Высокий, угловатый, худой, со впалыми щеками. Бледный, как смерть. Неровный розовый шрам на носу. Серые глаза с расширенными зрачками.

– И как успехи?

– Она молчит.

– Значит, у нас нет никакой информации, а, рядовой?

– Я еще не начинал резать.

– И решил начать с языка?

– Могу с любого другого места.

Повисла пауза. Секунду Маля думала, что они сейчас подерутся, но потом лейтенант расхохотался. Он смеялся, а Соа скалился, и она не понимала, шутка это или они сейчас начнут ее резать, или это просто игра, какие-то жуткие кошки-мышки, которые закончатся лужей ее крови в грязи.

Лейтенант посветил девушке в глаза крошечным фонариком. Ярко и больно. Она отвела взгляд. Он немного опустил фонарик и наклонился поближе, разглядывая Малю серыми, налитыми кровью глазами. Она догадалась, что ему почти тридцать. Опытный. В два раза старше некоторых своих людей. Настоящий прожженный пес войны.

– Ни хрена себе, – сказал он.

– Ошметок, прикиньте, – закивал Соа.

Маля собралась с духом.

– Я не китаянка. Я из Затонувших городов

Лейтенант сжал ее лицо жесткими пальцами. Повернул голову туда и сюда, пока солдатики удерживали девушку на месте.

– Полукровка, – решил он, – ты точно полукровка. И по возрасту подходишь. Какой-то миротворец отодрал твою мамашу и бросил, – мужчина наклонил голову набок, – но это тебя не спасет, – он посмотрел на деревню, – и место, где живут предатели, тоже. Давно стоит преподать им урок.

– Отпустите ее!

При звуке этого голоса у Мали подкосились ноги. Доктор Мафуз проталкивался между солдатиками: знакомая пегая борода, сломанные очки, связанные веревочкой из волокон кудзу, которую он сам сплел. По сравнению с солдатиками доктор казался маленьким и худым: кожа орехового цвета, глаза кроткие, а сам решительно пробирается вперед, не думая об опасности. Как будто он вообще не заметил, что вокруг покрытые шрамами парни с ружьями, которые мечтают о насилии.

А вот они заметили доктора. Один солдатик схватил Мафуза.

– Стойте, доктор. Предатели вас не касаются. Идите себе, лечите людей.