Застывший Бог (СИ) - Страница 6

- Ранний осенний лес пах какой-то особой прозрачной свежестью. Деревья уже частично обронили свои листья, устлав землю пестрым разноцветным ковром, а другие деревья, которые покрепче, еще держали свои кроны, пожелтевшие, покрасневшие, а некоторые даже зеленые. Я вертел головой, и поспешал за дедом, который ходко шагал на своих длинных ногах, обутых в смешные мягкие, спущенные гармошкой, сапоги. Это было похоже на прогулку в парке, только здесь не было дорожек, а все время было неровно, и все росло густо и беспорядочно. Я так ходить не привык, и уже подзапыхался.

- Деда, – заканючил я, – подожди! Я устал!

- Сейчас еще чуть-чуть, – отвечал дед не сбавляя хода. – Сделаем привал.

- У меня уже ноги совсем-совсем не идут.

- Ленивые потому что ноги. А ты их заставляй. Вон, на Курбата посмотри, – как он по лесу шлындит, больше нашего. А не устает.

Сбоку от меня затрещали ветви кустов, и в поле видимости возник лохматый Курбат. Хвост у него довольно вихлялся, язык свесившийся изо рта подергивался в такт дыханию, белоснежные клыки обнажались, можно было подумать будто пес улыбается. Курбату гулять нравилось. Сегодня он вовсе не выглядел страшным.

А идти тем временем стало совсем сложно, потому что земля под ногами вдруг круто забрала в гору. Я полз за дедом, поджимая губу, чтоб не пустить слезу. Вдруг, земля выровнялась, и спина деда в долгополой куртке перестала удаляться. Я доковылял до остановившегося деда, и... разинул рот. Мы вышли на крутой обрывистый берег лесной реки. Спокойная вода почти беззвучно бежала широкой изогнутой лентой, темной по средине, и коричневато желтой у краев, где просвечивало дно. Река выбегала из-за крутого поворота, и скрывалась за другим. Деревья свешивали к воде свои ветви, а некоторые с обнажившимися от течения корнями сами клонились к спокойной воде. Одно дерево даже упало прямо через реку, и лежало раскинув пустые голые ветви как мостик.

- Привал! – Торжественно объявил дед, и уселся как раз на поваленный ствол дерева, в той его части которая была на этом берегу, у самых вывороченных корней. Я сел рядом, и закряхтел от облегчения. Курбат подбежал, посмотрел на деда, сунул в меня мокрым носом, и побежал трещать ветвями где-то в округе.

- Вон, погляди, – мы отдыхаем, а Курбат и не присел, – сказа дед.

- У Крубата твоего четыре ноги, а у меня только две! – отговорщицки пропыхтел я.

- Ничего, и на двух ногах можно, если с привычкой. А можно и на руках. Смотри малец – хоп!

Тут дед легко соскочил с дерева, нагнулся, перевернулся, и действительно пошел вверх-ногами на руках.

- Здорово! – Закричал я.

Дед сделал на берегу небольшой круг, перевернулся и снова сел рядом.

- Видал? – Довольно сказал он. – А ты так можешь?

- Не... – помотал головой я.

- Можешь, – уверенно сказал дед. – Только сам не знаешь, что можешь. Для этого учить тебя надо.

- Научи. – Загорелся я. – Научи меня так, деда!

- Если хочешь уметь делать как я, – для этого тебе Мишка, варягом стать надо.

- А варяги это кто?

- Варяги? – Прищурился дед. – Ну вот я например, Варяг.

- А это как? Это как деда? Что такое варяг?

- Варяги, это те кто вот такие усы носит, как я! – Дед победно закрутил свой седой длинный ус.

- Значит варяг, это тот, кто усы отрастил?

- Да нет. Маленько поболе надо. К усам вдовесок – уменья. Раньше вот все варяги носили такие вислые усы, потому что отец наш Перун такие носил.

- Какой-такой Перун?

- Ты пока не спрашивай, кто это. Я вас с ним вечером познакомлю.

- А что тогда нужно чтоб варягом, кроме чуба да усов?

- Много что, надо, Мишук. Драться уметь. Красться уметь. Всем оружьем владеть. А пуще того знать, когда красться, когда драться. За что и на кого оружие поднимать. Варяг не сеет не жнет, варяг с боя живет... Живет варяг по клятве-роте, которую он своим братьям и Перуну приносит. Много та клятва на него запретов накладывает. Зато варяги – семья. Если один в беде, – другое стеной встанут. Но даже если варяг один, – он никого не боится. Другие от него потряхиваются да побаиваются.

- Деда! – Заголосил я. – Я тоже хочу! Чтоб никого не боятся! Можно я тоже варяг?

- По крови-то ты от отца варяг. – Покачал головой дед. – А по выучке – с печки бряк! Не варяжечка даже. Многому научится надо, чтоб варягом стать.

- Научи! Ты научи меня. Деда.

- Да-а, научи... – С сомнением потеребил подбородок дед. – Я ж тебе говорю. Ограничений на варягах много. Кто хочет варягом быть, знаешь чего? – В плейстейшн не играют!

- Совсем? – Охнул я.

- Совсем. – Убил всякую надежду дед. – У них на плейстейшны-то времени нет. Они учатся в жизни так делать, как ни в одной плейстейшн тебе не покажут.

- Я тоже хочу. Научи.

- Это ты сейчас так говоришь. А завтра опять заноешь небось, чтоб в видеогеймы свои играться.

- Не заною, – пообещался я. – Деда-а! Научи чтоб варягом.

- Научить разве? – С сомнением прищурил хитрый глаз дед.

- Научи!

Дед помолчал, почесал рукой гладко выбритый затылок.

- Ладно, так и быть – научу. Поглядим что из тебя получится. Отдохнул слегка?

- Отдохнул.

- Тогда слазь с дерева. С простого начнем. Вот ты ходишь как, шуршишь листвой, топочешь. Так ходить не надо. Лес тихих любит. Смотри как надо ставить ногу, чтоб не шуршать...

- Не замерз сегодня на прогулке-то? – Спросил дед дома, после того как мы пообедали, и помыли посуду.

- Не.

- А почему? Воздух ведь нынче уже не летний.

- Куртка теплая потому что. – Подумав сказал я. – Мама мне её купила...

- Ну, ну чего носом расшмыгался. – Дед вдруг погладил мой затылок тяжелой задубевшей от мозолей рукой. – А вот подумай лучше, – почему я не замерз? Моя-то курточка против твоей совсем легкая. Так, для карманов основа.

- А почему? – Удивился я.

- Сейчас узнаешь почему. – Поднимаясь из-за стола таинственно сказал дед. – Жди здесь.

Через некоторое время дед вернулся с подносом, на котором стояло три небольшие миски, и поставил на стол.

- Смотри сюда, – показал дед. – Три миски. В них вода. Суй правую руку в среднюю.

Я подошел к миске и осторожно макнул в неё палец.

- Как? – Спросил дед. – Горячо? Холодно?

- Эта... никак, – мотнул головой я. – Вода в миске мягко обволакивала пальцы, а холода и тепла в ней не было.

- Правильно, – кивнул дед. – Вода комнатной температуры; пришла в динамическое равновесие со средой. Вынимай руку... Ну, теперь суй правую руку в правую миску. Какая вода?

- Холодная. – Отозвался я. – Аж пальцы сводит.

- Только что из колодца. – Согласился дед. – Студена вода. Правую руку пока так и оставь. Суй теперь левую руку в левую миску.

- Горячо, – сообщил я.

- Вестимо горячо, – левая-то подогретая на плите. А ну теперь – только быстро – вынимай обе руки и суй их в центральную миску!

Я выдернул руки и плюхнул их в центральную миску, – так что из неё аж вода плеснула на выскобленные доски стола.

- Ну? – Поинтересовался дед. – Какова теперь в центральной миске вода?

- Чудно... – удивленно выдохнул я: правой руке было тепло, а левой было холодно. Даром, что оба кулака в одну миску уместил.

- То-то что чудно. – Удовлетворённо хмыкнул дед. – Когда твое тело говорит, что ему тепло или холодно, оно только сообщает тебе об изменении внешней температуры. Холод и тепло – это только твои ощущения. До определенных пределов конечно... Слушай тело. Внимательно слушай. Но не позволяй ему диктовать. Оно вишь, бывает и глупое. А вывод отсюда – какой?

- Какой?

- Такой, что завтра с утра займемся твоим закаливанием. Начнем помаленьку, с обтираний.

- Холодных? – Поежился я.

- А это смотря с чем сравнивать, – хохотнул дед. – Ничо. Ты у меня еще побегаешь босиком по снежку.

Побежали дни. Дед заставлял вставать в несусветную рань, и сразу чем-нибудь заниматься, то по хозяйству, а то над собой. Зарядку делать, тянуться по-всякому, бегать по округе, то медленно и далеко, а то быстро-быстро с лохматым Курбатом наперегонки. Сперва тяжело было, все тело болело к вечеру, а потом полегче стало. Будто все его косточки жилы и мышцы по-новому прилаживались в теле, чтобы мне легко было себя носить. А еще дед в тетрадке писать заставлял, да цифры складывать, да еще рассказывал всякое интересное. Только слов много встречалось непонятных. Все приходилось уточнять да переспрашивать...