Застывшая тень
(Большая книга забытой фантастики) - Страница 7

Маловероятно, что настолько поднялся уровень воды, скорее наоборот, земля резко осела, причем больше, чем на сто метров, поскольку прежний обрыв был именно такой высоты. Понижение должно было произойти довольно плавно — мы ничего не почувствовали, и океан тоже был относительно спокоен.

Осмотревшись, я убедился, что моя догадка была правильной, но заметил, что понижение продолжалось. Море все наступало со скоростью двух метров в секунду, или семи-восьми километров в час. Прикинув расстояние, которое отделяло нас от первых волн, я понял, что мы рисковали погибнуть меньше чем через три минуты, если вода будет надвигаться с той же скоростью. Я тотчас же принял решение и крикнул:

— В машину!

Разгадав мой замысел, все кинулись к гаражу и выкатили машину. В мгновенье ока она была заправлена бензином, и мы как попало разместились в ней. Шофер Симона завел мотор, вскочил в автомобиль, включил передачу, и на полной скорости мы выехали на дорогу. Открывавший ворота Релей прыгнул на ходу, уцепившись за задние рессоры.

Мы успели вовремя! Когда автомобиль выехал на дорогу, хлынувшая вслед вода замочила колеса до втулок. Да! Теперь мы могли смеяться над догонявшим нас морем! Несмотря на чрезмерную нагрузку, моя славная машина свободно уходила от преследования волн, если только это оседание земли не будет продолжаться бесконечно…

В конце концов, у нас в запасе было, по крайней мере, два часа подъема на высоту около 1500 метров. Но очень скоро я понял, что торжествовать рано… Первый рывок машины отнес нас, правда, сразу на двадцать метров от пенистого гребня волны, но напрасно Симона пытался увеличить скорость: расстояние, отделявшее нас от воды, не увеличивалось. Груз пассажиров, конечно, замедлял ход машины. Но все-таки скорость автомобиля была точно такой же, как и скорость наступления водного потока, который отставал от нас на двадцать метров.

Определив это, мы все, кроме Симона, старательно ведущего машину, обернулись назад. Дороги за нами уже не было. Повсюду пенилась вода. Мы мчались вперед, между тем, дорога, по которой мы проезжали, исчезала, поглощаемая морем. Водная поверхность стала спокойной, лишь местами замирала небольшая рябь. Это напоминало огромное гладкое озеро. Оно мерно росло, увеличивалось, разливалось… И самым страшным была та неумолимость, с которой преследовала нас спокойная водная масса. Напрасно мы убегали от нее — вода продолжала подниматься вместе с нами.

Симона, пристально смотревший на дорогу, сказал на одном из поворотов:

— Мы проехали полпути. Остался еще час подъема!

Все вздрогнули. Через час мы доберемся до вершины, и нам придется спускаться, спасаясь от погони надвигающейся лавины, которая все равно обрушится на нас, как быстро бы мы ни мчались.

Прошел час, а наше положение не изменилось. Мы уже видели перед собой вершину хребта, как вдруг машину сильно тряхнуло и так резко занесло в сторону, что, стукнувшись о придорожные скалы, она едва не разлетелась вдребезги. Тут же позади нас выросла огромная волна, она неслась вперед, затем отступила и обрушилась, наконец, на машину, покрыв ее белой пеной. Спасемся мы или погибнем? Но вода, грозно бурля, отошла, а мотор участил свое порывистое дыхание и ускорил ход автомобиля.

Почему так внезапно выросла скорость? Крик Анны Релей все объяснил. Бедная женщина только что заметила, что ее муж больше не держится за рессоры. Наверное, волна смыла несчастного садовника, и облегченная машина стала быстрее взбираться по склону. Вдруг она остановилась.

Впереди, меньше чем в десяти метрах от нас, дорога была отрезана, да, именно отрезана — как бы отсечена ножом. За острым гребнем, которым внезапно оканчивалась скала, начиналась пустота, темная пропасть, дно которой разглядеть было невозможно.

Уверенные, что пробил наш последний час, мы обернулись: неумолимый океан вот-вот догонит нас…

Неожиданно все, кроме несчастной Анны и ее дочерей, которые отчаянно рыдали, радостно вскрикнули. Нет, вода больше не прибывала — или, точнее, земля перестала опускаться. Видимо, тот толчок, который мы ощутили, был последним актом этой катастрофы. Океан остановился. Его уровень был примерно метров на сто ниже той площадки, где мы столпились вокруг еще дрожащей машины, похожей на запыхавшееся животное. Удастся ли нам выбраться из этого ужасного положения? Это мы могли узнать лишь при свете дня. Оставалось только ждать. Тогда один за другим мы улеглись на земле, и, да простит мне Господь, я, кажется, даже уснул.

Ночью.

Вздрогнув, я проснулся от страшного грохота. Который час? Неизвестно. Нас еще окружала ночная мгла. Шум исходил из той бездонной пропасти, которой обрывалась дорога. Что там творится? Можно подумать, что в бездну низвергаются лавины воды или что на дне ее яростно сталкиваются огромные волны. Да, конечно это так! До нас долетали пена и брызги! Затем мало-помалу все стихло. Воцарилась тишина. Небо посветлело. Наступило утро.

25 мая.

Как это мучительно — медленное постижение реальности. Сначала мы различали лишь то, что нас окружает, затем круг расширился, увеличился, как будто наша обманутая надежда приподнимала одну за другой бесчисленное множество легких завес. И вот, наконец, яркий свет… Рассеялись последние иллюзии.

Увы! Все на редкость просто. Мы — на острове. Со всех сторон нас окружает море. Еще вчера мы видели множество горных вершин, многие из которых были выше той, где мы находились. Все эти вершины исчезли, тогда как наша, очень неприметная, по совершенно необъяснимым причинам перестала вдруг погружаться в воду и уцелела. На месте бывших гор расстилалась бесконечная водная гладь. Кругом — только море, до самого горизонта. У нас под ногами — единственный на всем этом огромном водном пространстве участок суши.

Чтобы осмотреть островок от края до края, достаточно и одного взгляда. Все-таки нам невероятно посчастливилось, что мы оказались именно здесь, на единственном уцелевшем клочке суши.

Островок очень мал — около километра в длину и полкилометра в ширину. Он приподнят над уровнем воды метров на сто и полого опускается к северу, западу и югу. А на востоке островок венчает скала, отвесно обрывающаяся в океан. Сюда и были обращены наши взоры. В этом направлении раньше поднимались ступенчатые горы, а за ними расстилалась вся Мексика. Как все изменилось за одну короткую весеннюю ночь!

Горы исчезли. Мексику поглотили воды, на их месте бескрайняя, бесплодная морская пустыня!

В ужасе глядели мы друг на друга. Без пищи, без воды, загнанные на эту голую узкую скалу, — у нас пропала последняя надежда. В полном отчаянии мы улеглись на земле, ожидая приближения смерти.

На борту «Виргинии», 4 июня.

Я плохо помню, что произошло в последующие дни. Видимо, я потерял сознание и пришел в себя лишь на борту подобравшего нас судна. Только тогда я узнал, что мы провели на островке целых десять дней, и двое из нас — Уильямсон и Роулинг — умерли от голода и жажды. Из пятнадцати человек, находившихся у меня на вилле в момент катастрофы, уцелели всего девять: мой сын Жак, воспитанница Элен, шофер Симона, тяжело переживавший гибель машины; Анна Релей с двумя дочерьми, Морено и Бэсэртс и, наконец, я сам, в спешке пишущий эти строки в назидание потомкам, если только они появятся на свет.

«Виргиния» — одновременно паровое и парусное грузовое судно водоизмещением две тысячи тонн. Это довольно старый корабль, развивающий небольшую скорость. Капитан Моррис и его экипаж из двадцати человек — англичане.

«Виргиния» месяц назад вышла из Мельбурна и двигалась на восток к Росарио. Плавание проходило без происшествий, как вдруг в ночь с 24 на 25 мая поднялись ужасные волны огромной высоты, но, к счастью, и пропорциональной длины — это спасло судно. Несмотря на странность этих волн, капитан и не подозревал, что они были предвестниками жуткой катастрофы, происшедшей на всем земном шаре. Он был очень удивлен, увидев лишь морскую гладь в том месте, где должен был находиться Росарио. От всего побережья уцелел только островок, куда и причалила шлюпка с «Виргинии». Матросы обнаружили одиннадцать бесчувственных тел, в девяти из них еще теплилась жизнь… Так мы были спасены…