Застывшая тень
(Большая книга забытой фантастики) - Страница 24

Следующим номером программы было изумительное акробатическое представление нескольких цирковых артистов, проделывавших невероятные по трудности и замечательные по красоте эволюции в воздухе, не поддерживаемые ни канатами, ни трапециями. Они плавали в воздухе, направляемые невидимыми лучами, исполняя своеобразные хореографические номера и создавая изящные группы. Наконец тела их сделались прозрачными и постепенно как бы испарились на глазах у всех. Далее последовало нечто, чего мы не поняли, хотя наш хозяин тщетно старался объяснить нам значение и смысл этого номера. До сих пор я не могу уяснить себе, в чем состояло это «восприятие», так как зрелищем, помню, назвать его было нельзя. Я видел только, что на марсиан оно произвело даже больше впечатления, чем все предыдущие. По-видимому, они воспринимали его каким-то шестым чувством, о котором мы не можем иметь даже приблизительного представления. Вот что мы увидели: в центре арены были поставлены три странного вида механизма с ослепительно блестящими шарами, свешивающимися на металлических цепях. Цирк был погружен в темноту. Три марсианина, вооруженные прозрачными шестами, ритмически касались ими этих шаров в разных местах. Я никогда до того не слышал смеха обитателей Марса. По-видимому, что-то очень забавное вызвало у стотысячной толпы чрезвычайно своеобразное выражение веселости, но теперь уже внешнее, звуковое. В первую минуту мы даже не догадались, что это был смех и только из замечаний правителя мы поняли, что толпа хохотала. Марсиане конвульсивно изгибались, испуская странные высокие ноты; даже всегда строгий и бесстрастный Правитель сотрясался в припадке дикого веселья. Мы, конечно, ничего особенного не чувствовали и не видали, за исключением ощущения кислоты во рту и совершенно непроизвольных и очень слабых сокращений лицевых мускулов.

Этот номер сменился опять музыкальным произведением, но не в звуках, а в цветах. «Музыка цветов», основная идея которой заключается в том, что определенные цвета соответствуют определенным звукам, отчасти уже известна и на Земле. Марсиане давно воспользовались этой идеей и развили ее. Мало того, они установили, что определенные звуки и ноты способны вызывать определенные ощущения вкусовых органов. Некоторые ноты вызывают сладковатый вкус, другие кисловатый. Постепенно было доказано, что такую музыку можно не только слышать, но видеть и ощущать на вкус. Как это не покажется парадоксальным, мы с нашими ограниченными земными способностями наслаждались этой странной музыкой и понимали ее. Эти цвета были мягки и своеобразно изящны. Зарождаясь неизвестно откуда, они переходили один в другой, временами постепенно, временами сразу и резко. Иногда мы видели один цвет сквозь другой, затем различные оттенки как бы вытесняли один другой, но никогда они не группировались в определенные линии или полосы, причем это не был свет, это были только цвета. Проникая в нас, они давали разные, в зависимости от оттенка, вкусовые ощущения. Особенно странно-приятным было ощущение, если можно так выразиться, «журчания» этих цветов. Ощущался преимущественно вкус фруктов и только изредка я ощущал какой-то металлический вкус. Он всегда соответствовал темным тонам световой музыки.

Это зрелище и в то же время ощущение сопровождалось неописуемым чувством одновременно физического и душевного наслаждения. Последний акт — апофеоз — состоял из оригинальнейшей комбинации эффектов воды. Пол арены опустился и был заменен гигантским водоемом: на Марсе вода имеется в очень ничтожном количестве и потому для его обитателей составляет большое удовольствие созерцать это ценное для них вещество. И в этом случае всякое внешнее притяжение было уничтожено и вода была лишена веса. Представьте себе, что вы, подняв на известную высоту сосуд с водой, опрокинули его. Благодаря отсутствию притяжения, вода остается висеть в воздухе и постепенно начинает принимать форму шара, вследствие закона.

По этому закону капли воды на материи или бархате принимают шаровидную форму. Посредством тех же желтых лучей вода разбрасывалась в желательном направлении и тем же способом ей придавалось то или другое движение. Таким образом в воздухе появлялись фантастические, изумительные красоты — хрустальные арки, кольца, спирали, мосты, пирамиды и оригинальнейшие геометрические фигуры. Все это освещалось разнообразными сменяющимися световыми эффектами. В заключение, в виде апофеоза, в воздухе появился колоссальный водяной дворец. Это сопровождалось волшебными звуками невидимой, но уже настоящей звуковой музыки. Затем внезапно влияние причин, уничтожавших притяжение, было устранено и водяной дворец, превратившись в бесформенную массу воды, с шумом рухнул в бассейн.

Марсианское зрелище кончилось.

Бледная лунная ночь на планете Марс навеяла на его жителей короткий покой. Веселая и оживленная дневная жизнь прервалась для короткого отдыха. Даже растения накрыли свои красивые цветки, чтобы снова раскрыть их утром на радость вечной жизни. Замолкла звонкая и торжественная песня творений, которая звучала днем на Марсе, по берегам его вод. Две луны светили с противоположных сторон, одна — синеватым, другая бледно-красным светом. Их сияние озаряло озера, холмы и долины, и бесчисленные отблески неуловимых отражений красиво сливались с таинственным сиянием неба, где, точно в бездне света, сверкало бесчисленное множество звезд. Чудная гармонии и небесно-чистое, святое, торжественное чувство царило в природе Марса.

— Как прекрасен этот мир! — прозвучал вдруг тихий голос, нарушая глубокую тишину.

— Как прекрасен этот мир! как прекрасно небо! — повторил другой, более нежный голос.

— Смотри: небо и земля слились воедино. Их слияние дает лучшую картину, какую когда-либо видели дети природы, рождает музыку природы, величественные звуки, струящиеся в безбрежной тишине. Это — дело великого Мастера, лучшего Художника, который создает формы жизни.

— Наш Мастер создает нежнейшие звуки в этой песне природы, которая везде одинакова, и в бесконечности вселенной, и в слабом сердце самого ничтожного создания… Ну, пойдем наверх, на эту гору. Я хочу подняться на самую высокую точку нашей обсерватории. Я хочу в эту ночь опять изучать уголок этой бесконечности, этой природы, созданной нашим Творцом. Я чувствую, что в моей груди подымается страстное желание узнать то, что есть неизвестного в глубинах пространства. Моя грудь волнуется, и желания восторженно кипят. Как велика была бы моя радость, если бы я нашел еще более струн на этой вечной лире жизни.

Оба говорящих поднялись неслышными шагами на гору. Один из них был стройный, сиявший от восторга юноша, другой был старик, лицо которого сияло спокойствием и добротой. В переливах ночного сияния они казались светящимися тенями, которые одни решались нарушать ночной покой. По извилистой дороге они дошли до обсерватории и здесь поднялись по белым ступеням на самый верх, откуда открывался бесконечно широкий горизонт Марса. Все так же красиво покоилось звездное небо в бесконечной высоте.

— Ты хочешь знать и изучать, — сказал старик, обращаясь к юноше и прерывая его мечты. — Знания достигаются посредством изучения. Исследование есть порог, через который проходят в сокровищницы ума. Изучающий находит часто много такого, чего ранее и не ожидал. Потому что мы стоим перед великой Неизвестностью, стараясь проникнуть за пределы своего знания и опыта или расширить их круг. В большом музыкальном инструменте много звуков, и не все они одинаково чисты. В твоей душе возникают лучшие, чистые звуки. Но знаешь ли, что скрывается в неведомых тебе глубинах мира? Жизнь течет из вечных своих источников безграничная и неизведанная. Мы только маленькие песчинки. Все остальное велико и необъяснимо. Ты откроешь новый уголок Неизвестного и найдешь его совсем не похожим на то, что раньше знал. Перед тобой загадки, новые нерешенные вопросы, которые влекут тебя вперед.