Заставь меня (ЛП) - Страница 56

— Достань мой телефон из кармана, нужно, чтобы ты кое-что поискала, — он весь в размышлениях, как будто я не допрашиваю его с пристрастием и он не внутри меня.

— Нет, пока…

— Ты хочешь гребаную правду или нет, Харлоу? — рявкает он, и я испуганно вздрагиваю от неожиданности. — В кармане пиджака, — хмуро смотрю на него, но поскольку это самое большее, что он дал мне за весь вечер, тянусь к его расстегнутой рубашке и забираюсь в пиджак.

Подношу телефон к его лицу, чтобы разблокировать с помощью FaceID. Он дает мне указания открыть защищенную паролем папку, резко вдыхая, когда я слишком сильно извиваюсь на его члене.

— Прочитай по порядку.

Я мгновенно узнаю имена.

— Ты, сегодня. Роман, сегодня. Ты, сегодня. Ты, сегодня. Локлан, вчера. Роман, вчера… — я продолжаю, пока он не останавливает меня на: — Донна, четверг.

— Что это за список, Кэш?

— Журнал доступа. Каждый, кто входит, имеет персональный код, чтобы попасть внутрь, и таким образом, он отслеживает, кто приходит и уходит. Но, Донна, ты сказала, что она там была в четверг? Это не ее запланированный день.

— Да, я столкнулась с ней, когда она уходила. Она искала браслет, который упал…

Он усмехается.

— Донна, Донна. Во что ты ввязалась? — пытаюсь проследить за ходом его мыслей, но я в растерянности. Конечно, он не думает, что Донна, его шестидесятилетняя экономка, является Убийцей из Джун-Харбор.

— Хорошо, мне нужно, чтобы ты нажала на время рядом с ее именем в журнале, — когда я это делаю, экран меняется на сетку видеозаписей с камер наблюдения, снятых в разных ракурсах квартиры Кэша. В левом верхнем углу мы видим, как Донна входит в внутрь. Когда она поворачивает ручку, мой взгляд останавливается на браслете на ее запястье, и у меня сводит живот.

Он и не пропадал.

Я все больше шокируюсь, наблюдая за тем, как она проходит через всю квартиру и заходит в ванную Кэша. В висках стучит, когда я вижу, как она опускается на колени и возится под шкафом, прежде чем достать из сумочки гаечный ключ. Чтобы ослабить гайку соединения.

— Кэш… — мой рот двигается, но не осознаю, что говорю, мои мысли настолько перепутались, что я не могу мыслить ясно, не говоря уже о том, чтобы говорить.

— Посмотри на меня, — я не могу. Не могу смотреть на него. Смотрю вниз, и он выворачивает шею, пытаясь посмотреть мне в глаза, но он все еще в наручниках и дергается в кресле.

Мои легкие сжимаются и задерживают воздух, пока я думаю, не является ли это очередным тщательно продуманным обманом. В конце концов, его алиби на бейсбольной игре было так тщательно подготовлено… если оно вообще было подготовлено. Может быть, оно было настоящим, но сейчас все именно так: Донна подбрасывает ожерелье Бет.

Я не осознаю, что потерялась в пространстве, пока голос Кэша наконец не прорвется сквозь мою дымку.

— Давай, куишле. Дыши для меня. Дыши для меня, детка, — мои дыхательные пути пытаются открыться, удается сделать огромный вдох и поднять голову.

Его зеленые глаза похожи на лес в этом темном здании, и они впиваются в мои с такой силой, что опять перехватывает дыхание.

— Ты убьешь меня сейчас? — вопрос слетает с моих губ как сухой лед, витая в воздухе между нами.

Его брови сходятся вместе.

— Зачем мне это делать?

— Потому что никто не смеет нарываться на твою семью и потом жить спокойно.

— Сними с меня наручники, — холодно говорит он. Я остаюсь неподвижной, поэтому он повторяет: — Сними с меня наручники, Харлоу.

Я думаю, что неважно, отпущу я его сейчас или позже, он все равно убьет меня, так почему бы не покончить с этим. Чувствую, что потеряла связь со своим телом, когда тянусь к нему и расстегиваю наручники. Он все еще во мне, и когда наклоняюсь вперед, его член прижимается к моей точке джи, и я непроизвольно стону. Он тоже напрягается.

Боже, это полная лажа. Все это. Ради всего святого, из его бедра торчит гребаный нож.

Металлические наручники со звоном падают на пол, и острота его внутри меня рассеивается, когда осознание берет верх. Может быть, смерть не будет мучительной, если я не буду чувствовать себя в своем теле. Может быть, именно это чувствовала Бет. Я надеюсь на это.

Словно испаряюсь из своего тела, пока Кэш не вытаскивает руки через стул и не обнимает меня. Я снова погружаюсь в себя благодаря его хватке. Он кладет голову мне на шею и вдыхает.

Затем откидывается назад и сжимает мое лицо в своих руках, прижимаясь лбами.

— Если бы пришлось убивать тебя, я бы вытащил нож из своей ноги и воткнул себе в шею. Я не боюсь умереть, но боюсь жить без тебя, — эмоции в его голосе захлестывают меня, и я ломаюсь.

Падаю вперед, прижимаюсь щекой к его голой коже, захлебываясь рыданиями от облегчения и горя, безумия и печали. Что за беспорядок я устроила в и без того запутанной ситуации. Я не в состоянии контролировать поток чувств, уносящих меня в море.

С каждым всхлипом он лишь крепче прижимает меня к себе, шепча мне ухо…

— Без тебя мое сердце не будет биться, куишле моу кхри.

Кэш

Когда мы возвращаемся домой, я не чувствую себя ниже колена — жгут, сделанный из моей рубашки, затрудняет кровообращение, но, думаю, это лучше, чем истекать кровью до смерти. Роман заезжает за Донной, а Финн отгоняет мой мотоцикл домой. Локлан отвозит меня и Харлоу домой на своей машине.

Я понимаю, почему она сделала это. Но не значит, что мне не больно от того, что она сразу подумала обо мне самое плохое, когда нашла ожерелье. И то, что она сделала с «Логовом». Одно дело — уничтожить меня, другое — уничтожить семью. Но все равно, по дороге домой я думал о том, как отчаянно она смотрела в глаза, когда спросила, собираюсь ли я ее убить. Как будто я смогу отрезать кусок собственного сердца.

Доктор Ромеро уже устроился в моей спальне. Его передвижная операционная — это пластиковый шатер со стерилизованным оборудованием и медсестрами в хирургических халатах и рукавах, готовыми войти внутрь.

Моя рука перекинута через плечи Локлана, когда я, прихрамывая, вхожу в комнату. Чувствую Харлоу позади нас, ее тревожная энергия исходит волнами. Мой разум разрывается: я хочу утешить ее, но в то же время закричать, что это она во всем виновата, почему она смеет вести себя как пострадавшая. Стискиваю зубы, чтобы сдержать слова.

Финн уже в моей комнате и останавливает ее в дверях.

— Хватит.

Я оглядываюсь назад, и она умоляет меня взглядом. Я подавляю боль.

— Он прав. Подожди в своей комнате, пока я не закончу, — не могу отрицать то небольшое удовлетворение, которое получаю, видя уныние на ее лице.

***

Мне повезло, что Харлоу не задела крупные артерии. Доктор Ромеро очистил рану и наложил швы, но настаивает, что это не более чем повреждение мышц. Поскольку местная анестезия все еще в организме, я с помощью костылей ковыляю в гостиную, практически не чувствуя боли. По пути стучу в дверь Харлоу, но не утруждаю себя ожиданием. Еще немного грубых слов не повредит.

Донна сидит на диване, а Роман стоит рядом с ней, держа пистолет наготове. Она явно плакала — ее глаза красные и опухшие, и она в пижаме, которая, видимо, была на ней, когда Роман вытащил ее из постели.

— Нужно ли говорить тебе, почему ты здесь, Донна? — я опускаюсь в кресло напротив нее, стараясь не рухнуть, как инвалид.

— Н-нет, — она всхлипывает. Меня тошнит от женщин, рыдающих над тем, в чем они сами виноваты. Харлоу заходит в гостиную и стоит позади всех.

Я обращаюсь к Донне, но надеюсь, что Харлоу знает, что я говорю с ней.

— Я не дал тебе ничего, кроме своей преданности, защиты и доверия, и вот как ты мне отплатила? Ударив в чертову ногу, то есть в спину, — мои братья хихикают, а Харлоу вздрагивает.

— Я не хочу причинять тебе боль, Донна. Ты была для меня как семья, но пойми, в какое трудное положение ты меня поставила.