Защита Сталина. Кто пытается опорочить страну и победу? - Страница 6

(Примечание. «Генштабист»: «А требовались ли их подписи на документе с названием «Соображения» вообще? Может, это всего лишь пояснительная записка наверх с доступным и обобщенным изложением. А рабочий план – это карты с названием «План…», с пояснительными записками и директивами, в том числе по видам обеспечения, по их исполнению. Т. е., возможно, данные конкретные «Соображения» – это не более чем доклад, текст, чтобы не забыть. Для доклада возле карты, как документа устно. На утвержденных картах с названием «План… операции», «План технического обеспечения операции…», «План тылового обеспечения операции…» – вот там и стоят подписи наркома и нач. ГШ. А зачем она на подручном материале докладчика? Там достаточно учетного номера».

Т.е. вполне может быть, что то, что мы знаем как опубликованные «Соображения», это не более чем наброски для доклада Сталину. Черновики тех документов, которые имеют подписи и хранятся в архивах до сих пор…)

Скорее всего, они приносили Сталину на рассмотрение и согласование этот черновик – как «южный» вариант отражения агрессии и схемы к нему, исполненные на «политической» карте. Сталин выслушал доклад, дал команду готовить к утверждению чистовой вариант и – карты к нему исполненные на «топографических» картах. А черновик этого текста «Соображений» к этим картам подписывать не стал – черновик он и есть черновик.

Затем военные опять приносили к Сталину уже на утверждение и окончательный «план», и карты к нему. Примерно к концу апреля. Ведь этот черновик – от марта. А закончить военные должны были эти «Соображения» как документ – к 1 мая. Т. е. в марте его носили не на утверждение как таковое – перечерканный черновик – а для некоего «согласования». Однако военные в принципе не собирались воевать по этому варианту «плана войны». Поэтому данные конкретные «Соображения от 11 марта» не имеют к «южному» варианту ГШ, по которому и шла подготовка к нападению Германии, прямого отношения, и вот с этим и будем разбираться…

Ю. Г. Веремеев: «при планировании потенциальных боевых действий должно рассматриваться и всегда рассматривается некое МНОЖЕСТВО вариантов, поскольку невозможно однозначно предугадать возможные действия противника. Что и происходило. Сами немцы рассматривали самые различные варианты войны против СССР. Когда в июле 1940-го они начали планировать войну, то ОДНОВРЕМЕННО нескольким генералам были поручены разработки независимо друг от друга. Из них наиболее известны планы Маркса, Зоденштерна и Паулюса. Естественно, что и наши планы отражения агрессии должны и были многовариантными».

Подполковника Советской Армии Веремеева поправляет «генштабист», полковник СА и РА: «Рассматривается, просчитывается, моделируется, отрабатывается на КШТ (Командно-штабных тренировках) много вариантов, но утверждается один итоговый ДОКУМЕНТ! И исполняют ОДИН ПЛАН, а вот в ходе сражения (боя) управляют войсками, СТАРАЯСЬ придерживаться плана, а иногда, при резких изменениях обстановки, и в принципе от него отказываются, переходя на «ручное» управление постановкой задач в ходе сражения (боя), и иного быть не может! Материальных средств никогда не хватит на два принципиально разных плана! Мы же не американцы, которые воевать не начинают, пока банановый сок не подвезли. И ресурсы у нас крайне ограниченны, и как их ни запасай, а «впихнуть» в тыловую зону боев и обеспечить глубину оперативных (боевых) задач за счет подвоза автотранспортом материальных средств более чем на 400 км ни у кого во время 2-й Мировой не получалось! 400 км, не более, и опять пополнять запасы!»

Т.е. наш Генштаб мог готовить, только один рабочий «план войны». Но при этом рассматривал, конечно же, различные варианты…

Но запомните имя Зоденштерна – мы с ним еще встретимся…

В книге «Сталин. Кто предал вождя накануне войны?» и «Почему не расстреляли Жукова? В защиту маршала Победы» уже сравнивались различные известные на сегодня «мартовские» «Соображения». Все они, так или иначе, появились в исторической науке после публикации в 1998 году в «малиновке». И везде действительно нет подписей наркома и начальника ГШ.

Все эти «Соображения от 11 марта 1941 года» имеют различия: тот, что в «малиновке», написан от руки и заверен Василевским (гражданский исследователь архивов, «широко известный в узких кругах» военных форумов интернета С. Л. Чекунов подтверждает, что это рукопись), а «вариант Веремеева» – отпечатан на машинке, но имеет подпись Василевского. С. Л. Чекунов, изучавший как эти «Соображения от 11 марта», так и «Соображения от 15 мая», пишет, что «в обоих случаях подписи Тимошенко и Жукова только заделаны (обозначены для подписи – К. О.), подпись исполнителя есть только в первом». Т. е. «Соображения от 11 марта» – это рукописный или печатный текст, подписанный только Василевским как исполнителем. Но на нем ни нарком, ни начальник ГШ свои подписи не поставили – т. е. это не более чем черновик, который, однако, отрабатывался в полном соответствии с указаниями Сталина осени 1940 года.

Как указал автору любитель военной истории (майор танковых войск запаса, по службе занимавшийся именно «мобработой»), А. Севагин: «На документе Веремеева написано: «Особо важно. Совершенно секретно. Только лично. Экземпляр единствен». Вообще-то всегда пишется «Совершенно секретно», а потом «Особой важности». Требования к оформлению документов в армии всегда одинаковы, и любой исполнитель их прекрасно знает. Он не может писать произвольно, как ему хочется. И уж точно нет такого «грифа» – «особо важно». И еще, если экземпляр единственный, то какие могут быть копии, заверенные Василевским?»

Смотрим «мартовский вариант от Веремеева»:

На «Соображениях» Шапошникова августа 40-го написано как положено: «Особой важности. Сов. секретно. Только лично». А тут – «особо важно». Однако на той же «записке Тимошенко» от 14 октября 1940 года «№ 103313/со/ов», написанной от руки и подписанной Тимошенко (НКО) и Мерецковым (нГШ), данный «гриф» имеется: «Особо важно. Совершено секретно». Но эти фразы зачеркнуты и далее тем же почерком – «Только лично. В одном экземпляре» (см. сайт МО РФ «Документы. Накануне войны»).

Такого грифа секретности сегодня – «Особо важно» – точно нет. Возможно, он был тогда? Нет. Не имея возможности назвать «источник», можно однозначно утверждать: такого «грифа» в СССР никогда не существовало! По некой «инструкции» о секретном делопроизводстве, разработанной еще при Ягоде, в 1934 году, и утвержденной Сталиным, было только – «секретно, «совершенно секретно» и «особой важности».