Засекреченные приключения Шарлотты Бронте - Страница 5

Изменить размер шрифта:

— Я прервал вашу работу ради важного сообщения, — сказал Локк. — Как вам известно, Ружейный завод Локка имеет долгую и славную историю. Мои предки вооружали войска короля Вильгельма против французского Людовика Четырнадцатого.

Портрет, висящий в гостиной его дома, запечатлел Джозефа Локка как крепкого мужчину с резкими чертами лица и проницательными голубыми глазами. Он выглядит преуспевающим негоциантом и видным лицом города. Что до его мыслей, когда он произносил эти слова, мне придется вступить в область предположений. Мне мнится, что им владело жуткое ощущение, будто он разделился надвое: на оболочку Джона Локка и на гнусного негодяя, укрывшегося в ней и раздираемого сознанием своей вины.

— Мой отец, да покоится он с миром, поставлял оружие для войн с Наполеоном и для африканской торговли, — продолжал Локк. — Моим правом по рождению и моей привилегией было управлять фирмой и продолжать семейную традицию верного служения Короне.

Голос Локка надломился, на глаза ему навернулись слезы стыда, так как он обесчестил свою привилегию и нарушил традицию тайным омерзительным преступлением. Он взял себя в руки.

— Однако я собрал вас не для того, чтобы говорить о прошлом, но о нынешних заботах. С великим сожалением я сегодня ухожу со своего поста главы Ружейного завода Локка и прекращаю всякое участие в деятельности фирмы.

Ропот растерянности и тревоги вырвался у его слушателей. Локк заметил удивление на многих лицах, любопытство на других. Втайне он поносил себя за то, что делает рабочих сообщниками своего преступления. Он смотрел на закоптелые мозолистые руки, изготовлявшие ружья, которые носили его имя, и ненавидел себя за свою ложь.

— Это решение далось мне нелегко, — сказал Локк.

И правда, он страшно мучился, ища выход. Но цепь событий, начавшаяся с одной маленькой ошибки, привела его отчаянные поиски выхода к единственному неизбежному заключению.

— Однако мой преклонный возраст и плохое здоровье не оставляют мне иного выбора, кроме как удалиться от дел. — Еще одна ложь, ведь ему было всего пятьдесят, и он обладал завидным здоровьем. — Посему я назначаю главой фирмы моего брата Генри.

Локк кивнул, и вперед вышел молодой человек. Ему было двадцать девять лет, выглядел он бледным, красивым и нервным.

— Я прошу вас трудиться для Генри столь же преданно, как вы трудились на меня, — сказал Локк рабочим, хотя не имел права говорить о лояльности после того, как сам нарушил все свои обязательства. — В знак моего прощания с вами каждый из вас получит двойную дневную плату.

Он торопливо зашагал со двора, а вслед ему неслись слова рабочих: «Спасибо, сэр!» и «Бог да благословит вас». Он прошел через Оружейный квартал, мимо мастерских и пивных к своему дому в пригороде Эксбастон. Тут жили богатые и влиятельные граждане Бирмингема. Воздух был свеж. Заводской дым сделался лишь темной полоской у горизонта, а «Бирмингемский грохот» — не более, чем отдаленным эхом. Птицы щебетали на деревьях, обрамлявших широкие солнечные улицы. Большие газоны окружали красивые особняки. Резиденция Локков представляла собой изящную каменную постройку в итальянском стиле. Когда Локк вошел, его встретила жена.

— Ты рано вернулся, — сказала она. — Что-нибудь случилось?

— Вовсе нет.

Локк смотрел на нее, такую белокурую и розовую. И невинную. Вина и отчаяние оскверняли его любовь к ней. То, что он ее предал, было столь же сокрушительным, как предательство отца и родины. Он сказал:

— Просто у меня есть одно дело.

В вестибюль наперегонки вбежали его два юных сына, вопя и смеясь. Едва увидев Локка, они остановились, сразу притихли и уставились на него широко открытыми глазами. Локк поднялся по лестнице, утешая себя мыслью, что наследство его сыновей и образ жизни останутся целы, и они никогда не узнают самое худшее о нем. Он вошел в свой кабинет и запер дверь.

В шкафчиках вдоль стен хранилось огнестрельное оружие, производимое Ружейным заводом Локка. Он вынул пистолет. Грешник в нем заставил его дрожащие руки насыпать порох и вложить пулю; он приветствовал кару, жаждал освобождения от страданий. Однако остатки Джозефа Локка, столпа общества и церкви, сопротивлялись усугублению его прошлых грехов. У него перехватывало дыхание, в горле поднялась тошнота, когда он взвел курок. Он скорбел о муках и позоре, ожидающих его семью.

Понимал ли он истинную натуру злодея, ответственного за все его страдания? Быть может, он подумал о НЕЙ, и страшный жар томления вновь обжег его. Он сидел, сжимая пистолет, разрываясь между противоборствующими побуждениями, пока его грешное, истерзанное виной «я» не убедило его, что нет иного спасения от ада, в который он превратил свою жизнь, и что впереди ждет неминуемая катастрофа, если он отступит. Подчинившись соблазну и трусости, он посодействовал силам, достаточно мощным, чтобы разгромить все королевство, и это стало единственным способом воспрепятствовать им.

— Да помилует Господь мою душу, — прошептал он, прижимая пистолет к виску. И нажал на спусковой крючок.

Эхо этого рокового выстрела быстро затихло, но неслышные отголоски разнеслись далеко за пределы Бирмингема, через время, и вскоре достигли меня.

3

За годы моей жизни чудо преобразило Англию. Железные дороги начали опутывать ее быстро и широко, соединяя все области королевства. Теперь мы живем в век паровых машин и скорости. На железнодорожных спекуляциях создавались и терялись огромные состояния. Стремительная приливная волна прогресса заслуживает благоговейного изумления, но в тот вечер, когда мы с Энн отправились в Лондон, чудо поездки на поезде обернулось силой, увлекавшей нас под молот Рока.

Утром я и Энн отослали наш кофр на станцию Кейли в фургоне. Энн отказалась уехать, не попрощавшись с Эмили, но Эмили не вернулась с пустошей — быть может, она надеялась, что ее отсутствие помешает нам уехать. В конце концов после чая я вытащила упирающуюся Энн из дома. Пока мы шли четыре мили до Кейли, нас вымочил грозовой дождь, и меня все больше одолевали серьезные сомнения касательно нашей поездки. Вопреки моему недавнему воодушевлению и вопреки заверениям, на которые я не поскупилась для папы, я отнюдь не была уверена в моей способности справиться со своей задачей в слепящем столичном блеске Лондона.

Из Кейли мы на местном поезде доехали до Лидса. Когда мы прибыли туда, уже стемнело. Перрон патрулировали солдаты — Лидс был местом недавних чартистских демонстраций, и угроза беспорядков еще не миновала. Вскоре мы с Энн уже входили в вагон первого класса для нашего ночного путешествия. Вагон напоминал удлиненную почтовую карету и был разделен на три отдельных купе со своими дверями, с двумя мягкими сиденьями друг напротив друга и с окнами по обеим сторонам.

— Шарлотта, — нерешительно спросила Энн, — где мы остановимся в Лондоне?

Впервые она проявила некоторый интерес к нашей поездке, будто только сейчас смирилась с действительностью.

— Мы отправимся в гостиницу, где Эмили и я останавливались с папой, когда ехали в бельгийскую школу.

Было это более шести лет назад, но я надеялась, что гостиница существует по-прежнему, потому что понятия не имела, куда еще мы могли бы обратиться. В горле у меня поднялась тошнота, порожденная темными опасениями.

— Ты думаешь, мистер Смит нас примет? — спросила Энн.

— Полагаю, что да, — сказала я, — хотя бы из любопытства. Несомненно, мистер Смит не меньше, чем широкая публика, хотел бы узнать, кто такой Каррер Белл.

— Что мы ему скажем?

— Мы просто назовем себя и объясним, почему мы приехали. — Моя тошнота усилилась, но я увидела, что подбородок Энн подрагивает от страха, и поспешила ее успокоить. — Все это должно занять не долее минуты, а потом мы будем свободны осматривать достопримечательности. — Я чувствовала, что мой долг сделать первую поездку Энн в Лондон приятной. — Ты ведь будешь рада?

— Конечно, — улыбнулась Энн. — Милая Шарлотта, какая ты храбрая и деловитая!

Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com