Заря цвета пепла - Страница 13
Все четырнадцать шестнадцатифунтовых орудий пинаса были готовы к бою, матросы вооружены и дышали предвкушением абордажа, капитан возбужденно перекатывал в зубах неизменную трубку, но… британцы явно не собирались вступать в неравный бой. Сквозь окна каюты я увидел, как надуваются ветром фок-стаксель и летучий кливер, как поворачивается гик, наполняя сероватое полотнище гафеля. Что мудрить, шлюп имел почти в три раза меньший вес бортового залпа, но он был куда маневреннее пинаса и мог ходить очень круто к ветру, развивая при этом вполне ощутимую скорость. Теперь, сообразив, что голландцы не собираются ни останавливаться, ни тем более принимать досмотрщиков, англичане без зазрения совести бросились наутек. При этом они старались держаться аккурат впереди «Графа Эгмонта», так, чтобы если и подставлять себя под огонь, то максимум двух носовых орудий пинаса.
Погоня длилась около получаса. Иллюзия, что еще чуть-чуть и британцы окажутся в зоне досягаемости бортового залпа, не покидала экипаж, и тогда англичане будут вынуждены либо спустить флаг, либо пойти на дно. Мы с Лисом уже внутренне приготовились к возможному участию в абордаже, но вдруг в нашу каюту вбежала мисс Рид, бледная и, кажется, испуганная не на шутку.
– Джентльмены, – глядя на нас расширенными от страха глазами и чуть запинаясь, произнесла она, – там сзади еще два корабля. Большие. Куда больше этого!
Я ринулся в кормовую каюту – лучшие на корабле апартаменты. Сквозь застекленный эркер[18] было хорошо видно, как в шести-семи кабельтовых[19] от нас, расходясь, чтобы зайти «Эгмонту» с обоих бортов, словно волки, травящие оленя, двигались грозные в своем молчаливом величии фрегаты.
– Что-то мне это смутно напоминает, – сказал Лис, походя ко мне. – Ситуация типа «мужик, ты че маленького обижаешь?». Обычное гоп-стопное разводилово.
– То, что ты называешь разводиловом, – негромко ответил я, – замечательно проведенный маневр. Теперь англичане вполне могут забрать корабль как атаковавший их.
– Как думаешь, голландец вступит в бой?
– Лис, у нас на корме два пятидесятидвухпушечных фрегата. Если «Граф» попытается отплевываться из своих орудий, они в два-три залпа наковыряют в нем столько дырок, что Нептун сможет использовать пинас в качестве ситечка для чая.
– Впечатляющая перспектива. Тогда, как говорят на моей исторической родине: «Мама, пишите сразу в плен». Давай прикидывать, как будем выбираться из этой халепы…
Молодцеватый лейтенант британского флота – начальник трофейной команды, высаженной на борт, сидел в каюте, еще недавно принадлежавшей рыжему капитану (ныне закованному в цепи и брошенному в корабельный карцер), разглядывал лежавшие перед ним мою французскую форму, треуголку с трехцветной кокардой и пакет на имя генерала Дарю.
– И я должен вам, месье, верить, что вы не француз? Почему? Только потому, что вы отменно говорите на моем языке? Так половина населения Бретани говорит на нем лучше, чем все эти чертовы ирландцы или валлийцы. Мы же с вами офицеры, а на войне есть победы и есть поражения. И то и другое следует принимать с достоинством, не отрекаясь от своего звания…
Я готов был поклясться, что мой велеречивый собеседник лишь совсем недавно получил офицерские эполеты и сейчас повторяет слова, слышанные от кого-то из отцов-командиров.
– У вас есть показания мисс Рид, вашей соотечественницы, ее брата, преподобного аббата…
– Да, все они говорят, что вы поднялись на борт в Риге. Я джентльмен, если вы понимаете, о чем я, и не стану усугублять вашу и без того тяжелую участь. Мне понятно, что они врут, стараясь выгородить человека, с которым несколько дней провели в море, но, в конце концов, решать вашу судьбу буду не я. Я лишь записываю ваши показания. Сразу после того, как судно будет доставлено в порт, вы окажетесь в офицерском бараке тюремного замка. Поверьте, там вовсе не так плохо. Вам будет предоставлена лежанка с соломенным тюфяком и двухразовое питание. К тому же, – он поднял указательный палец, – как честный человек, я оставлю обнаруженные при вас личные деньги, так что вы сможете покупать то, что найдется в тюремной лавке. Кроме того, скучать вам не придется. Камеры, правда, небольшие, всего на два-три человека, но днем разрешены двухчасовые прогулки. Там много ваших, даже один адмирал имеется. – Он расплылся в улыбке, точно самолично пленил неведомого мне флотоводца. – А через пару дней на остров должен прибыть лорд Габерлин – уполномоченный его величества. Он решит судьбу пленных.
– Так, – раздалось на канале связи, – одно уже ясно. Мы плывем не прямо в Англию, а в какие-то ее дальние огороды. Капитан, шо там у вас в окрестностях?
– Джерси, Гернси и куча мелких островов около них.
– Занятно. А вот скажи мне, как истинный француз истинному англичанину, какого рожна пленников, вместо того чтобы нормально отвезти в Англию, тащат на эти самые острова?
– Ну хоть не на урановые рудники. Не всегда удается отыскать логику в решениях лордов адмиралтейства. Очевидно, эскадра, на часть которой мы наткнулись, имеет базу на Нормандских островах. Раз так, у них нет приказа заходить в какой-нибудь Ярмут до истечения срока патрулирования, а захваченные корабли велено доставлять на базу вплоть до высочайшего распоряжения. Это дает нам определенный шанс: Нормандия-то рядом.
– «Нормандия-Неман».
– В смысле?
– Эскадрилья такая была, французская, за наших воевала в годы Великой Отечественной, которая одновременно Вторая мировая. Так она долгое время стояла неподалеку от моего города. А ты думаешь, откуда у меня гасконские корни? Славный был истребитель, лейтенант д'Орбиньяк… Ладно, долой суету и позерство. У меня есть план: давай захватим лорда Габерлина? Раз уж все равно в тюряге время коротать.
– Ну, предположим. Как мы, по-твоему, это сделаем?
– Я уже предложил – захватить. Теперь, о мудрый, твоя очередь. Придумай как, а я продолжу изображать любящего брата и утешать дорогую сестричку, непонятно с чего так огорченную пленением случайного знакомого.
– Сергей, ну и кто ты после этого?
– Полагаю, что все тот же, что и до этого. Уверен, мои утешения заставят твою мысль работать значительно быстрее. А хочешь, я тебе для вдохновения еще шансона напою: «Владимирский централ, ветер северный…»
– Не надо, я все понял!
Гавань небольшого острова Сейнт-Энн была полна кораблей. Должно быть, основная база находилась все же на одном из крупных островов архипелага. Но и здесь, почти соприкасаясь бортами, у пирса жались тендеры, шлюпы, куттеры, шхуны – мелочь так называемого шестого ранга, которую незадачливые рыбаки и контрабандисты выводили по обычаю в море и которую, по закону войны, захватывали фрегаты его величества, патрулирующие Английский канал[20]. Все они переводились в разряд патрульных или связных кораблей, поднимали флаг британского королевского флота, наспех вооружались и с экипажем, набранным с бору по сосенке, выходили в море.
«Граф Эгмонт» среди этой мелочи смотрелся породистой овчаркой в стае бродячих шавок, но главное, что я увидел в зарешеченное окошко своей камеры, – далеко не все кораблики «морской флотилии» казались живыми. Около некоторых прогуливались скучающие часовые с ружьями на плечо, скорее отдавая дань традиции, чем реально опасаясь налетов.
– Что, приятель, – заметив интерес к происходящему в гавани, насмешливо спросил меня сосед по камере, – сбежать решил? Близок локоть, да не укусишь.
Английский канал – британское название Ла-Манша.
– Это если свой, – криво улыбнулся я. – Своего локтя не укусишь, зато чужой – без проблем.
Мой сокамерник несколько секунд молчал, потом рассмеялся: