Зарубежный экран. Интервью - Страница 9

— В Советском Союзе знают произведения этих режиссеров. Вы снимались у всех трех. Интересно, как вы с точки зрения артиста воспринимаете разницу между ними?

— Я работал со многими большими итальянскими режиссерами. Но больше других на меня повлиял Феллини — изобретатель, фантазер. Съемки у него — это не работа, а игра. А точнее сказать, у него актеры не играют, а живут. Феллини дает только основные черты характера персонажа, все остальное — совместный поиск. Он приходит на площадку без готового плана и начинает импровизировать. Это напоминает этюды в театральном училище: я полицейский, вы воровка — разыгрывайте. Феллини — колдун, маг, и все вокруг ощущают это. Феллини предоставляет актеру на съемках полную свободу, он один из немногих, кто любит актера. Меня Феллини понимает лучше всех, потому что похож на меня, у нас даже недостатки одинаковые. Я отношусь к нему как к другу, как к брату, как к товарищу по школе, как к человеку, которому можно сказать все. В лучших фильмах Феллини я был визуальным воплощением его души. У любого актера, работающего с Феллини, всегда приподнятое настроение. В этом секрет режиссера. Когда картину снимает Феллини, кино перестает быть тяжелым трудом, оно становится удовольствием.

«Сладкая жизнь»

Антониони его антипод. У него все заранее разложено по полочкам, подготовлено, продумано и обосновано. Вскрывая характер человека или явления, он может не думать об этом человеке и даже не любигь его — так же как для хирурга безразлично, симпатичен ли человек, которому он делает операцию.

Висконти где-то между ними: утонченный аристократ по манерам, прогрессивный художник по взглядам, человек с огромным чувством юмора. Это маэстро. Школьный учитель. Самый любимый, самый очаровательный, которому с удовольствием отвечаешь у доски, но учитель. Висконти принес в кино опыт большого театрального мастера.

—Вы упомянули Чехова. Какие роли вы играли в его пьесах?

— В «Трех сестрах» я играл Соленого, в «Дяде Ване» — Астрова. Чехов — единственный автор, творчество которого я люблю и ценю без оговорок. Согласен на любую чеховскую роль, кроме женских. В Ленинграде я познакомился с Алексеем Баталовым.

Вот кому повезло! Он играл на экране Гурова в «Даме с собачкой»! Для меня это лучший советский фильм!

— Мне посчастливилось увидеть несколько советских кинокартин.

«Товарищи»

— Я понимаю, что «Броненосец «Потемкин» и другие ленты 20-х годов — мировая классика. Да и произведения наших лет — «Летят журавли», «Баллада о солдате», «Сорок первый» — уже успели стать классикой. Но «Дама с собачкой» очень близка лично мне. Я думаю, что итальянцы увидели в этой картине больше, чем зрители в СССР, потому что буржуазная мораль, о которой рассказывает Чехов, то, что для вас является историей, — для нас сегодняшний день. Проблема «некоммуникабельности» людей, которая определила творчество многих наших великих режиссеров, впервые поставлена Чеховым. Он увидел эту проблему в современном ему обществе и открыл ее тем, для кого она актуальна до сих пор.

— В скольких фильмах вы снялись?

— В семидесяти за восемнадцать лет. Но ролей тридцать — тридцать пять проходных, эпизодических. Некоторым кажется, что моя карьера была счастливой и легкой и что я шел от вершины к вершине. Это совсем не так. Я начал сниматься в сорок седьмом году и в течение долгих лет снимался в очень маленьких и глупых ролях, и фильмы были тоже глупые.

— В чем вы видите свое главное достоинство как актера?

— В спокойствии, выдержке: на сцене, на съемочной площадке, да и в жизни тоже. Актеры часто бывают похожи на детей — экзальтированные, капризные. Я — нет. Я не люблю спорить, доказывать, бороться. Сознаю, что это в такой же степени недостаток — позиция человека, стоящего у окна и наблюдающего за теми, кто ходит по улице. Но это так.

— Какой персонаж был бы идеальным для воплощения вашего характера?

— Обломов. Этот характер близок мне. Я хотел бы сыграть Обломова в театре, а режиссером пригласить Висконти, который ставил «Дядю Ваню» с моим участием. Но боюсь браться, потому что гончаровский герой — русский тип, и я могу впасть в фальшь. В «Разводе по-итальянски» я играл итальянского Обломова — барона Чефалу. Я и согласился его играть только потому, что он похож на Обломова. Так я и трактовал этот образ и играл с наслаждением. Но все-таки лучше всего поставить Обломова в кино с русскими актерами. Кино — искусство национальное.

— Но есть фильмы совместного производства?

— Это, как правило, постановочные фильмы. В них много шпаг, лошадей, массовок, и это убивает актерскую игру. Среднеевропейская кухня может быть и приятной и хорошей, но национальная интересней. Я предпочитаю итальянские блюда. До последних лет я отказывался от съемок в США. Я не знал английского языка. Но это не единственная причина: главное в том, что я по-другому понимаю искусство кино.

«Чужой»

Совместные постановки могут быть полезными, если они позволяют показать психологию двух народов, общее и разницу между ними. Таковы «Подсолнухи» — история несостоявшейся любви, история антивоенная по существу. Таков, например, сюжет, который я придумал. Итальянский инженер монтирует в СССР завод в городе Тольятти. Он знакомится с другим миром, людьми, взглядами на жизнь, наконец, с женщиной. Ведь каждый мечтает о такой счастливой встрече. Это, конечно, не значит, что счастье можно найти только в другой стране. Но так рисует воображение... Вообще мне нравятся современные роли. Я мечтаю о героях, которые делают что-то полезное, занимаются улучшением окружающей нас действительности. Таких героев ждет молодежь, которой надоело самокопание, бессилие и отсутствие перспективы. Современный актер не может забывать, что он сначала человек, а лишь потом артист. Если образ помогает мне решить проблемы, стоящие передо мной как перед членом общества, если этот образ помогает людям стать лучше и умнее — он нравится мне. Поэтому я стараюсь выбирать роли, в которых есть жизненная логика.

— Какую роль вы считаете своим самым большим достижением?

— Репортера светской хроники Марчелло Рубини в «Сладкой жизни» Феллини. Это самая значительная роль из всего, что мне удалось сыграть до сих пор.

— Какой из фильмов с вашим участием больше других нравится вам как зрителю?

— Пожалуй, «Товарищи» Марио Моннчелли. Фильм имел колоссальный успех. Его действие происходит в Турине — одном из первых в Италии индустриальных городов. А снимали мы его в Югославии, в Загребе, где нашли улицы, напоминающие Италию конца прошлого века. Фильм рассказывает о первых организациях итальянских социалистов, о первых попытках рабочих отвоевать и защитить свои права. Я играл роль профессионального агитатора, за которым охотится полиция. Рассказана эта история с хорошим итальянским юмором: драматические ситуации сменяются комическими. Это придало фильму необходимую теплоту, человечность. Ведь в жизни в самых острых случаях мы находим смешные моменты.

— Надоело вам давать интервью?

— Это часть моей профессии: надо платить за популярность.

...Марчелло Мастроянни выработал свой, только ему присущий стиль игры — непринужденный, легкий, изящный, пластичный. С равным успехом он применяет этот стиль в комедии, трагифарсе, интеллектуальной драме. Нюансы внутренней борьбы, переменчивость настроений, неожиданные реакции Мастроянни передает с помощью «микродраматургии ролей». Это неожиданное раскрытие черт, скрываемых героем, при помощи одного жеста или движения.