Зарубежный экран. Интервью - Страница 52

Рогозин рассказывает, что, прожив в стране несколько месяцев, он не встретил никого, кто полностью соответствовал бы его представлению о герое фильма. Однажды на автобусной остановке он увидел то самое лицо, которое так долго искал. Человека, как он позже узнал, звали Захария Мгаби. Он не обманул ожиданий режиссера. Захария не только буквально во всем соответствовал образу героя будущего фильма, но и оказался необычайно искренним и талантливым исполнителем. Его биография также совпадала с представлениями режиссера о его герое. Из родного селения Захария пришел в Иоганнесбург несколько лет назад и, встретив здесь девушку-зулуску, женился на ней...

...Сценарий фильма был ни документальным, ни вымышленным. Рогозин написал его с помощью двух своих африканских друзей — Луиса Н’Кози и Уильяма Модизейна, стремясь создать своеобразный монтаж фактов, с которыми африканцы сталкиваются на протяжении всей своей жизни. Эти факты и явления отбирались под углом зрения «их символичности и драматизма».

— Мне кажется, — говорит Рогозин, — что применяемый мною метод создания и воспроизведения диалогов во многом содействовал их непосредственности. Я называю эти диалоги «непринужденно-контролируемыми». Мы не пишем предварительно ни единой строки будущих диалогов. Исполнителям я даю лишь общую тему, лежащую в основе эпизода. Объясняю актерам ситуацию, которую они должны воссоздать, и уточняю мотивировку их поступков. На репетициях вносятся некоторые поправки, пока текст не начинает полностью соответствовать теме и требованиям сценария.

«На Бауэри»

...Выдающиеся художественные достоинства фильма, искренность и непосредственность исполнителей, его острая политическая направленность — все это сделало фильм Рогозина «Гряди, Африка!» одним из самых лучших антирасистских и антиколониалистских фильмов, созданных в мировом кино. Эта картина принесла известность и выдающейся негритянской певице Мариам Макеба.

— В Африке раздаются голоса, недовольные лентами, которые снимают белые об Африке. Согласны ли вы с тем, что хороший фильм об Африке может сделать только негр?

К сожалению, белые делают об Африке фильмы, которые подчеркивают лишь экзотическую сторону. Африка предстает на экране как объект для любопытных. К ней относятся свысока. Я уже не говорю о таких режиссерах, как Якопетти. Он попросту негуманен, его интересуют не люди, а сенсация. И все-таки дело не в цвете кожи режиссера, а в его позиции. Это вопрос правды и лжи. Если вы уважаете африканцев, они примут вас. Главное — непредвзятость. Я горжусь тем, что мой фильм был хорошо принят прогрессивной Африкой.

...На Московском Международном кинофестивале 1967 года Лайонел Рогозин показал свою картину «Хорошие времена, прекрасные времена». В Доме кино, где показывался фильм, публика десять минут стоя аплодировала автору. До этого картина получила «Золотого голубя» на фестивале в Лейпциге. Это один из самых страстных фильмов против войны, какие знает мировое кино.

«Гряди. Африка!»

Действие происходит на «коктейль-парти» в каком-то доме. Самые различные люди, обыкновенные люди, представители разных, но главным образом обеспеченных слоев общества, собрались здесь. Они обсуждают самые разные вопросы: еда, выпивка, женщины, мужчины, погода, крысы, самолюбие, война. Звучат реплики: «Мне нравятся мужеподобные женщины», «Война полезна — она уменьшает население земного шара», «Я ждал, какому бы прекрасному созданию мне отдать эти духи, а через два часа уже лежал в постели с очаровательной девушкой», «Ах-ах, война — это все-таки ужасно», «Нет, война — это интересно, это, как ни говорите, встряска». На фоне этой ни к чему не обязывающей беседы спокойных, отдыхающих людей встают картины недавнего прошлого, перемежающие бездумную болтовню гостей: толпы людей на улицах Берлина, в безумном экстазе приветствующие Гитлера, крики «мы благодарим тебя, фюрер!», дети с прозрачными восковыми лицами в варшавском гетто. Один из гостей советует своему собеседнику отдать сына в армию и тем самым «сделать из него человека». Другой, воевавший в Конго, говорит: «Вы понимаете, конечно, что я убивал не по своей воле, так случилось, так сложились обстоятельства». А вслед за этим старая хроника: замерзшие трупы людей, которые увозят на тележках, человеческая тень на каменных ступенях в Хиросиме. Эти кадры идут без текста и после эпизодов коктейля кажутся особенно горькими. Неужели мы пережили все это зря? Неужели история ничему нас не научила? Трагический контраст этих двух планов картины производит неизгладимое впечатление.

На VII Московском Международном фестивале Лайонел Рогозин показал фильм «Черные корни», в котором опять вернулся к теме расизма. Он говорит:

— Я хотел внести свой вклад в борьбу негров против угнетения их американским обществом. Мне кажется, что американская интеллигенция не сумела пока этого сделать. Да, теоретически мы, конечно, на стороне негров. Мы пишем статьи против расизма, но я заметил (и год, проведенный мною в южных штатах, подтвердил это), что между миром белых и миром черных в США очень мало общего, даже среди интеллигенции, даже среди тех, кто теоретически против расизма. Между обеими группами должна быть более тесная человеческая общность. Когда я делал фильм «Гряди, Африка!», мне казалось, что его действие происходит в Америке. И мне хотелось сделать фильм о расизме здесь, в Америке, в Гарлеме, в Бетфорд-Стайвесанте.

Картину «Черные корни» финансировало шведское и западногерманское радио и «Би-Би-Си». Это картина о корнях сегодняшней культуры американских негров. О музыке, фольклоре, о том, как развивались их самобытные традиции, об их специфическом юморе, об опыте, который они накопили за время жизни в США. В Америке существуют две культуры: белая и черная. Я не говорю, хорошо это или плохо. Так сложилось. Я не говорю, чья культура богаче и лучше. Было бы вообще нелепо об этом говорить. Я лишь хотел показать своим фильмом удивительную, интереснейшую историю негритянского фольклора.

Я думаю, что такой фильм сближает белых и черных и, значит, подрывает корни расизма. В нем опять играют не актеры, а обычные люди «с улицы». Теперь буду делать продолжение этой картины — «Черная фантазия».

И в картине «Черные корни» играют не актеры, а обычные люди «с улицы». Главных персонажей пять: Фредерик Дуглас Киркпатрик, Флор Кеннеди, Гэрри Дэвис, Ларри Джонсон и Джим Калье. Сидя в маленьком кафе, они поют песни, рассказывают анекдоты, случаи из жизни. Фон — жизнь и быт негров в нью-йоркском Гарлеме и негритянская музыка. Все это дает почувствовать духовный мир этих людей, общность их взглядов и судеб. Они не произносят лозунги, ни к чему не призывают, но в их рассказах и облике — портрет чернокожей Америки.

За спокойными словами, простыми жестами, долгими планами лиц — история расовой борьбы, страданий, ненависти многих поколений. Рассказы главных персонажей прерываются звуками гитары, спонтанным пением, обсуждением текущих дел вплоть до деталей игры в бридж, съемками выступлений негритянских артистов.

В картине Лайонела Рогозина есть гордость и злость, печаль и юмор, есть красота народа и его внутренняя сила. Картина лирична и обжигающе искренна. То, что схватила камера, надолго остается в памяти: мечты людей, их переживания, горечь и беззащитность, человеческая теплота и надежда, их осторожность и доверчивость. Картина покоряет жестокой правдой.

— Чем вы объясняете интерес к документу, который проявляется не только в кино, но и в литературе и в театре?

— Тем, что люди устали от халтуры, макулатуры, дряни. Пятьдесят лет Голливуд был «фабрикой снов». Теперь зрителей привлекают на экране не «звезды», а поиски правды. Кинематограф в США, да и в других странах, стал ближе к действительности. В обществе существует глубокое недовольство нынешним положением. Молодежь отрицает ценности отцов, их образ жизни и их искусство. В отрицании ценностей прошлого порой заходят слишком далеко, но зато это открывает новые горизонты и жизни и искусства. Вот в чем причина рождения нового кино, в том числе и документального.