Зарницы смуты (СИ) - Страница 10
На высоких шпилях реяли знамена, по крепостным стенам разгуливала вооруженная стража, а под крышами смотровых башен, как утверждал мой спутник, денно и нощно бдели маги. Нынешнее время с трудом можно назвать суровым, и огромный гарнизон западной столицы мог показаться неуместным, но обычаи в Мискарелле блюлись свято.
Каждый встречный мужчина походил на воина — суровые лица зачастую были покрыты шрамами, у многих, совсем еще молодых горожан, седые волосы выбивались из-под странных шапок с забавно вытянутыми верхушками.
Мы искали дорогу к большому городскому Собору. Тот самый, что заложили еще в первые годы Бури, чтобы поднимал боевой дух мискарелльцев своим величием. С годами собор обветшал, мозаики осыпались со стен, а узорные крылья на куполах, символы того, что здесь исцелят любого страждущего, покрылись ржой. Сейчас, когда в землях Западного Дома воцарился относительный порядок, рабочие реставрировали собор. Стены были окружены строительными лесами, воздух полнился тяжелым запахом штукатурки и свежих белил. Зодчие стремились завершить работы до наступления настоящей зимы.
— Загляну в Собор, — не оборачиваясь, бросил Гродверд. — Потом найду мастера ордена и доложу о своем прибытии. Ты можешь пока отправиться в таверну «Кайло» — она рядом с северными воротами. Подожди, пока улажу дела. Возьми, здесь три клюдиция… погоди, прихвати-ка и мой меч. В собор с оружием не пускают.
Прицепив мне на пояс ножны, он развернулся и растворился в толпе. Я остался стоять в людском потоке, растерянно таращась на тяжеленный палаш.
«И почему этот кособокий болван не носит его за плечами?»
Я хохотнул, и двинулся к северным воротам. Моряки, с заходивших в порт Ромбада судов, частенько рассказывали о вкуснейшем пудинге и черном эле, что подавали в тавернах Мискарелля…
В таверне было немноголюдно, если не сказать — пусто. Человек пять горожан, и трое странного вида мужчин, в жилетах из шерсти грубой выделки, надетых поверх стеганых рубах.
Хозяин «Кайла» стоял за высоким прилавком и, не торопясь, протирал глиняные кружки. В воздухе витал терпкий запах табака, ароматы подгоревшей каши и пива.
Следом за мной в таверну ввалилась группа рабочих. От них пахло белилами, волосы у многих казались притрушенными белой пылью. Они явно торопились, потому как едва ли не бегом ринулись к прилавку. Пропивали жалование, не иначе.
Повесив плащ на прибитые к стене оленьи рога, я неспешно прошелся через зал к стойке. Рабочие уже ухватили по паре кружек пива, и спешно приканчивали его, заедая странным жареным хлебом, покрытым коркой соли и перца.
Завидев меня, хозяин тепло улыбнулся и, отставив надраенную до блеска кружку, произнес:
— Гостю рады, — он покосился на ножны на моем поясе, — чего изволит воин?
— Две кружки черного эля и ваш знаменитый пудинг, — уверенно заказал я, доставая из кармана полновесный клюдиций.
— Пудинг? — он удивленно воззрился на меня. — Вы уверены?
— Ну да, а такое?
— Да нет, ничего, — хозяин пожал плечами, затем вытащил из-под прилавка резной деревянный ларец. — Пудинг так пудинг.
За заказ он взял на удивление мало — всего четыре крусана. Получив шесть мелких монет сдачи, я двинулся к дальнему столику под лестницей. Наконец-то, почти за месяц странствий, появилась возможность спокойно посидеть и привести в порядок мысли. В одиночестве.
Моя вялотекущая жизнь сделала настолько крутой разворот, что я до сих пор пребывал в легкой эйфории. Подумать только, месяц назад был нищим оборванцем в трущобах богами забытого лордства, а теперь вот, пью вкуснейший черный эль в таверне Бодхардума. А впереди маячит университет, горы клюдициев и служба ордену Стали. Чудеса!
— А жизнь-то налаживается, — прошептал я, с удовольствием отхлебывая из кружки. — Куда запропастился Гродверд?
Пудинг оказался не таким уж и приятным на вид — белая студенистая масса с розовыми прожилками, к тому же постоянно дрожащая. Пах он корицей, молоком, и какими-то неведомыми пряностями. Когда я уже занес над ним ложку, мою руку в воздухе перехватили чьи-то сильные пальцы.
Надо мной стоял Гродверд. Бледный, глаза возбуждено блестели, а на лбу выступили капельки пота.
— С ума сошел? — прорычал он, глядя мне прямо в глаза. — Даже и не думай есть эту отраву.
Резким движением он сбросил миску на пол, расплескав дрожащую массу по полу. Хозяин таверны недовольно заворчал у стойки, но одного взгляда, брошенного разъяренным Рубакой, хватило ему, чтобы благоразумно заткнуться. Потупив взор, принялся скоблить ножом несуществующее пятно на столешнице.
— Ты чего? — Суть происходящего от меня ускользнула.
— Эта дрянь, — он указал на пол, — похуже вашего Хвороста будет. Дай-ка угадаю — моряки рассказали, да? Так и думал… Вот ведь сучье племя!
Я сидел ни жив, ни мертв. Оказалось, что мореплаватели продавали в местные таверны, трактиры и закусочные какую-то странную приправу — смольнейк. Где они ее брали — не знал никто. Было известно одно: попробовав однажды местный пудинг, ты превратишься в раба смольнейка. Гродверд, злобно сжав зубы, рассказал, что в последние годы Большой совет издал указ, согласно которому торговля приправой будет караться смертью. Но моряки никогда в жизни не откажутся от столь жирного куска, что непременно повлечет за собой рассвет контрабанды и рост преступности… Вообще, Гродверд оказался умным малым. Сказывалось обучение в университете. Как раз то, к чему стремился я — хотелось узнать о мире как можно больше. Годы, прожитые в неведенье, давили тяжким грузом.
Настроение у Гродверда и без недоразумения связанного со мной оставалось препаршивым. Оказалось, несколькими днями ранее мастер ордена Стали отправился в паломничество к священной в этих землях Скале Слез, и вернется не раньше первого весеннего месяца. Так что выбор у нас был скудный: либо мы ждем мастера в столице, и я не успеваю к началу учебного года, либо нам придется отправиться прямиком в обитель Серых рыцарей. И то и другое решение не пришлись мне по душе, но опаздывать в университет было бы большей глупостью.
— А где этот обитель? И что это вообще такое?
— Трогдум. Замок на юге Мискарелля, — проговорил Гродверд, ковыряя вилкой остывший ростбиф. — Поганый край. Но устроились рыцари неплохо. Тренировочный лагерь есть, кузница своя, подводы продуктовые каждый месяц… Баб они, правда, не жалуют, но что уж тут поделать. Мир безумен — от желающих присоединиться к братству отбоя нет. Юнцы хотят ходить в пудах стали, с мечами у поясов и бить кронов…
Кроны. Я слышал о них еще в Ромбаде. Самые страшные создания Кристалла. Поговаривают, что в кронах смешались начала многих существ, при этом основой была не человеческая сущность. Не хотелось даже думать о том, как выглядят эти создания. Про путешествие через их земли вообще молчу.
— Значит, — сказал я, — отправимся в земли мутантов и рыцарей, предпочитающих доспехи — бабам?
— Боюсь, что бабам они предпочитают отнюдь не мечи… или — мечи, но не из стали. — Усмехнулся Гродверд. — Прогулка не из приятных, но делать нечего. Не сидеть же здесь до весны? А то от скуки сопьемся к демонам…
Мы прибились к небольшому отряду охотников, что последний раз в этом году отправлялись в мертвые земли. За толстую шкуру кронов неплохо платили местные кузнецы и скорняки, так что понять этих суровых людей, с длинными луками за плечами, можно было. К тому же, заморские богачи давали хорошую цену за рога, копыта и хвосты более редких мутантов все еще обитавших в пустошах. Многие местные мужчины выбирали для себя охотничью стезю, но лишь единицы из них доживали до старости. В мертвых землях опасность подкарауливала за каждым углом.
В столице поговаривали, что охотники годом ранее возвели небольшое поселение неподалеку от Трогдума. Предполагалось, что в скором времени там появятся первые дубильни, лавки и мастерские.
Серые рыцари смотрели на нежданных соседей сквозь пальцы. Преград не чинили, но и помощи от них ждать не приходилось. Воины посвятили жизнь борьбе с порождениями Кристалла, и всего остального мира для них словно не существовало.