Зарево над Припятью - Страница 9

Изменить размер шрифта:
* * *

Записка из зала: "Я не очень верю, что во время эвакуации не возникла паника. А вы в двух или трех репортажах обязательно отмечали: эвакуация Припяти прошла быстро - в течение трех часов - и организованно. Такая ваша настойчивость вызывает подозрения...

Или вы пытались возразить западным журналистам, которые писали о панике?"

На такие записки отвечать трудно. И нужно ли доказывать, что все происходило именно так, как написано?

А потом понял: каждый человек воспринимает то или иное событие "по своим меркам". Смог ли он, попади в такую ситуацию, оставаться спокойным и не паниковать?

Вынужден повторять: паники не было.

Более тысячи автобусов прибыло в Киев. Они останавливались у подъездов. Милиционеры и общественники обходили каждую квартиру, и жильцы, предупрежденыые заранее, спускались вниз, к автобусам. Брали только самое необходимое. Все были уверены, что через дватри дня вернутся домой...

"Я был в Чернобыле..." Эти письма начали приходить в редакцию спустя месяц. На происходящее и на себя самого уже можно посмотреть спокойно, отбрасывая мелочи, выделяя главное.

Одно из писем - своеобразный ответ на вопрос из зала. Его автор курсант Владимир Порва.

"Нас, слушателей курсов, подняли по тревоге. Начальник курсов, не скрывая серьезности создавшегося положения, кратко, по-военному, доложил обстановку:

"Люди нуждаются и помощи! Поедут только добровольцы!" - закончил он. Шаг вперед сделал весь курс.

Были сборы недолги, и вот мы на автобусах подъезжаем к Чернобылю. Светит яркое весеннее солнце, сады в бело-розовом кипении от цветущих яблонь, груш и кашт amp;пов, на полях ведутся сельхозработы, и только шуршание шин бронетранспортеров, милицейские посты и белые халаты работников служб защиты напоминают, что АЭС с ее разрушенным четвертым реактором рядом.

На инструктаже сообщили, что в результате скопления паров водорода произошел взрыв, вызвавший частичное разрушение реактора и выброс радиоактивных веществ в атмосферу.

Наша группа была брошена на загрузку смеси песка и свинца. Засыпали в купола списанных парашютов, а затем цепляли к вертолетам, которые сплошной вереницей отбуксировывали их в район АЭС и сбрасывали на поврежденный реактор, создавая защитную шубу. Работы велись весь световой день.

Первомай все свободные от вахт и дежурств встретили торжественно. Выступления на митинге были кратки, во всех звучало - Чернобыль! Знай, мы с тобой. Твоя боль - наша боль! Несмотря ни на что, выстоим и победим!

Были выпущены боевые листки, и опять за paботу, до пота и ломоты в суставах, с одной мыслью - реактор должен быть укрощен.

После принятия правительственной комиссией решения об эвакуации населения стала поступать техника: автобусы, краны, фургоны для перевозки крупного рогатого скота и даже понтоны для наведения мостов через реку Припять. Рука об руку трудились гражданское население, работники внутренних дел, воины.

Нас разбили по группам, определили деревни, где будем осуществлять эвакуацию. Я попал в деревню Полесье, небольшую, дворов 120-150, всю утопающую в садах. Жители об эвакуации были предупреждены заранее. Никакой суматохи и паники. Брали самое необходимое и спокойно рассаживались по автобусам.

Единой колонной со скоростью 20-30 километров в час направились в пункт дезактивации, где каждый обследовался медицинским работником, тщательно мылся в душе с последующей сменой белья. Так мы работали до 5 мая, после чего нас сменила житомирская милиция.

5 мая наша группа прибыла на пункт дезактивации.

Замерили наличие радиации, затем обильный душ, вновь замер радиации и переодевание. И здесь все были равны, несмотря на чины и ранги. Я видел рядом рубашку с лейтенантскими погонами и бриджи с генеральскими лампасами.

В Чернобыле я воочию, а не по книгам и по фильмам, убедился, что может сделать атом, пусть он даже мирный, но вышедший хоть на время из-под контроля человека".

Каждое свидетельство очевидца и участника событий - это документ нашего времени, эпохи "атомной истории цивилизации", как выразился однажды академик Ю. Б. Харитон.

Желтые Воды. Урановый рудник (продолжение)

Чтобы идти работать под землю, нужно не меньше мужества, чем сесть в кабину стартующего космического корабля. Я написал эту фразу не для красного словца и не потому, что сейчас можно любую специальность сравнить с космической. Вовсе нет! Я повторяю: очезь мужественным должен быть человек, если он выбрал нелегкую профессию горняка, и большим знатоком своего дела. Иначе земля, которая испещрена искусственными катакомбами, не прощает...

Можете поверить: предусмотрено все возможное, чтобы обезопасить под землей жизнь человека. Средства механизации, высокая квалификация инженерно-технических работников и шахтеров сводят опасность к нулю.

Но тем не менее от каждого требуется предельная собранность. Беспечность и ошибка могут привести к несчастью. Необходим постоянный контроль над собой, без этого нельзя...

Когда мы встретились с Героем Социалистического Труда бригадиром Василием Михайловичем Скуратником, я спросил:

- В последние годы у вас были несчастные случаи со смертельным исходом?

- Нет. Что вы?! Техника безопасности у нас на высоте. Лучше, чем на любой шахте в мире. Но надо быть осмотрительным, обязательно. Эго первая и главная заповедь. Нужно уметь читать породу, видеть ее, чувствовать только тогда ты станешь настоящим горняком.

Самое легкое для шахтера - зарплату получать. Но деньги выдают наверху, а зарабатывают их внизу - там легкого ничего нет. Однако у нас все-таки отличная профессия. Я люблю ее...

Любовь к руднику у Василия Михайловича начала складываться 18 апреля 1948 года.

Только что принятая молодежь сбилась в углу клети и изредка поглядывала на угрюмое лицо мастера, которому поручглп эту новоиспеченную бригаду.

Мастер показал шахту, распределил ребят по местам, присматривался к ним, а в конце смены собрал всех и сказал:

- Не будет из вас бригады. Разные вы очень.

Из одних толк выйдет, а из других... Не все среди вас шахтеры, братцы, вы уж извините...

Очень боялся Василий, что эти слова относятся и к нему, и поэтому, когда дали ему отдельный забой, начал трудиться с каким-то остервенением. А потом выяснилось, что за месяц у него 150 процентов плана.

Захарий Васильевич Галка, почетный горняк, орденоносец, гордость рудника, приметил старательного юпошу. Пришел как-то к нему:

- Вижу, хочешь работать, да не умеешь. Силой пока берешь, но и голова нужна. Силы на месяц, на два хватит, а потом попадешь в другой забой, руду зубами грызть будешь, а она не поддастся. Если хочешь, иди ко мне в бригаду, научу всему, что умею. В дальнейшем пригодится...

Великой честью было оказаться в бригаде З. В. Галки.

Лучших шахтеров Желтых Вод он выучил. На второй месяц показатели Василия за двести процентов потянули.

Ниже потом и не спускался.

В 1952 году Скуратник сам возглавил бригаду. Добыча урановой руды резко расширялась, ушел тогда его наставник на другую шахту, а Василия предложил в бригадиры.

- Сначала в бригаде восемнадцать "душ" было, потом двенадцать, а сейчас только шесть, - говорит Василий Михайлович.

- Это почему же?

- Собрались мы и решили, что если каждый две-три смежные специальности освоит, то и вшестером справимся. Подучились немного, курсы закончили. Теперь так и работаем. План остался на двенадцать человек.

- Бригада не меняется? Так вшестером с 1959 года и держитесь?

- Да нет, конечно. Очень нас любят разбивать на "половинки". Троих оставят и еще троих добавят. А ил другой "половинки" самостоятельную бригаду "наращивают". Человек двадцать я уже подготовил, и сейчас в бригаде новенькие.

Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com