Запятнанная репутация (СИ) - Страница 25

Снейп не сразу обратил внимание на заскрипевшее окно — лишь после, другим сознанием, он восстановил в памяти скрип и легкие шаги. Ему не хотелось оборачиваться — Снейп отчего-то боялся сбиться со счета — и вошедший, постояв немного у него за спиной, наконец сам нарушил молчание:

— Почему вы ушли, мистер Снейп? — тот не ответил, продолжая перебирать одежду, и Драко, поколебавшись, позвал уже громче: — Мистер Снейп, сэр!.. Неужели вы… бросили меня? — Драко присел на кровать рядом со Снейпом. — Наверное, так и есть: вы меня бросили, — сказал он горько. — Я думал, вы другой — а вы такой же, как лорд Волдеморт, такой же, как все они… Натешились мною и вышвырнули, точно бездомного щенка… — Драко всхлипнул. — Зачем вы принудили меня полюбить вас? Моя бедная матушка доверяла вам, а вы так со мной поступили… Воспользовались моей неопытностью и матушкиной доверчивостью… Соблазнили меня, а теперь бросаете…

Снейп повернул голову. Драко сидел, забравшись на кровать с ногами, и в полумраке слабо светилось его маленькое бледное лицо. Он потянулся было к Снейпу, но тот перехватил и сжал его тонкую руку.

— Довольно, — проговорил Снейп словно бы через силу.

Драко подался вперед.

— Мистер Снейп, — прошептал он, глядя Снейпу в лицо широко раскрытыми кукольными глазами. — Мистер Снейп, сэр, я люблю вас. Даже после всего, что вы со мной делали, после всех тех ужасных вещей, что вы заставляли меня делать для вас, я всё равно вас люблю…

— Довольно, — повторил Снейп. — Прекрати.

Но Драко не замолкал — он продолжал говорить, захлебываясь словами и рыданиями, всё громче и громче, и прижимался к Снейпу всем телом, пытаясь повалить его на себя.

— …Я знаю: я ничего не значу для вас, вы лишь используете меня для удовлетворения своей похоти; но я не могу, не могу вас ненавидеть, я слишком сильно вас люблю, — по гладкой, словно фарфоровой, щеке Драко поползла слеза. — Что вы со мною сделали, мистер Снейп? Из-за вас я стал бесстыдным… порочным… Мой отец узнает об этом и отвернется от меня… я уже не смогу взглянуть в глаза моей бедной добродетельной матушке… но я так люблю вас, так вас люблю, делайте со мной всё, что пожелаете, я не буду противиться, — всё, что хотите…

Драко скользнул рукой к паху Снейпа, одновременно мазнув губами по его губам. Они упали на кровать; Драко привычно обмяк, раздвинул ноги, обвил руками шею Снейпа, притягивая его к себе. Снейп вновь ощутил его запах — нежный, едва уловимый аромат кожи и волос, и еще чего-то тошнотворно-приторного, что напомнило ему соломенный тюфяк в доме у Уизли, фальшивые стоны за окном и самого Драко, жемчужно-белого в темноте, обнаженного, податливого, сжимающего Снейпа своей нежной трепещущей плотью.

— Прекрати, — хрипло прошептал Снейп. — Прекрати, прекрати, прекрати… — повторял он в исступлении, с каждым словом крепче сдавливая тонкую шею.

Драко выгнулся, приоткрыв влажный маленький рот — Снейп увидел его мелкие хищные зубы и показавшийся меж ними язычок, розовый, как у котенка. Снейп никак не мог высвободить свои руки: Драко крепко вцепился в них тоненькими холодными пальцами, вис на них — отталкивая ли, притягивая ли? — и Снейп почувствовал, как хрупкое юношеское тело опять, как и прежде, чутко вздрагивает и раскрывается, словно жаждет вобрать его в себя целиком. Охваченный отвращением к самому себе, Снейп отшатнулся, вскрикнув:

— Прекрати это!

Драко не отпускал его. В смятении, с болью, гулом, желанием, с болезненно колотящимся сердцем, Снейп принялся судорожно стаскивать руки Драко со своих запястий — а тот вцепился в них так крепко, что, казалось, Снейп никогда не сможет высвободиться. Снейп запаниковал. Отчаянным усилием он, наконец, выдернул свои руки и отполз к самому краю кровати. Но Драко не пытался вновь привлечь Снейпа к себе — напротив, он лежал неподвижно, запрокинув голову и глядя в потолок своими эмалево-серыми, точно нарисованными, глазами, и Снейп — вернее, его холодное рассудочное другое сознание — изумился тому, насколько юный Малфой похож на красивую белокурую куклу.

Вдруг Снейп осознал, что в дверь комнаты стучат, и притом уже давно. Сердитый голос миссис Макгонагалл выговаривал ему:

— Мистер Снейп, откройте немедленно! Как вы там оказались? Мистер Снейп! Что у вас происходит?!

Снейп всё еще не мог оторвать взгляд от застывшего лица Драко.

— Сейчас, миссис Макгонагалл, — пробормотал он. — Одну минуту.

Он медленно поднялся с кровати и отступил, по-прежнему глядя на Драко, — а тот лежал, прекрасный и невинный, как юный ангел, и смотрел вверх удивленно распахнутыми глазами, словно никак не мог понять, за что его изгнали из рая. Даже смерть, уже наложившая печать на его фарфорово-белое лицо, ничуть его не портила — весь его облик не был ни отталкивающим, ни пугающим — казалось, теперь юный Драко Малфой стал еще прелестней.

Снейп перевел взгляд на свои дрожащие руки. Он наклонился, поднял с пола конец веревки, вытянул ее из-под своих вещей.

— Сейчас, сейчас, я быстро, — повторил Снейп — не столько миссис Макгонагалл, сколько самому себе.

Морщась и вздрагивая от каждого удара в дверь, он подтянул чайный столик под люстру, взобрался на него, прикрепил к люстре веревку и, сделав петлю, просунул в нее голову.

Дверь с треском распахнулась. В комнату ворвались полисмены; за ними, поправляя ночной чепец, бежала миссис Макгонагалл.

— Ах, какой скандал! — причитала она, всплескивая руками. — Боже мой, боже мой, и это в моем респектабельном доме! Какое счастье, что мой бедный Эльфинстоун не дожил до этого дня… О, констебль, прошу вас, только не вставайте на чайный столик в обуви — он же лакированный!

Эпилог

На следующее утро выпал снег, и весь Лондон — темный, закопченный, зловонный Лондон — оделся в дивный блистающий наряд. В ясном небе высоко стояло ослепительно-белое холодное солнце. Жизнь, словно бы подстегиваемая морозцем, сдвинулась с места: всё закипело, забегало, понеслось вперед в снежной круговерти; застучало, загомонило, расцветилось звучными голосами торговцев и ржанием лошадей, засверкало девичьим смехом и благодушными пожеланиями доброго утра. Бойкий рыжий мальчишка, раскрасневшийся от холода и воодушевления, бежал по улице, прижимая к груди охапку свежих утренних газет.

— Покупайте утренний «Ежедневный пророк»! — размахивая газетой, выкрикивал он, и пар вырывался у него изо рта. — Падение нравов в Вест-Энде! Пожилой джентльмен коварно соблазнил и жестоко убил благовоспитанного юношу из аристократической семьи! Чтобы избежать ареста, растлитель пытался покончить с собой! Процесс над порочным убийцей обещает стать еще более громким, чем знаменитое дело Боултона и Парка, «юношей в женских нарядах»! В свидетели обвинения вызван сам лорд Волдеморт! — рыжий мальчишка лихо проехался по обледенелой мостовой, едва не врезался в прохожего, больно ушиб коленку и, чудом удержав в руках кипу газет, звонко заключил: — Безутешная мать рассказывает, какого прекрасного сына она потеряла! Читайте об этом только в утреннем «Ежедневном пророке»!

Надо ли говорить, что в этот день бойкий мальчишка-газетчик принес домой хорошую выручку?