Заповедное место - Страница 66

— Бригадир Понс, — сказал Адамберг, — я хочу поговорить о женщине, которую убили в Нанте одиннадцать дней назад, — о Франсуазе Шеврон. У вас в каталажке сидит невиновный, а я могу назвать вам настоящего убийцу, который гуляет на свободе.

К дежурному подошел лейтенант и вопросительно посмотрел на него.

— Жан-Батист Адамберг, — доложил бригадир, прикрыв трубку ладонью. — По делу Шеврон.

Лейтенант покрутил пальцем у виска, давая понять, какого он мнения об Адамберге. Потом вдруг забеспокоился и взял трубку:

— Лейтенант Дремар.

— Мне нужен домашний телефон Ноле, лейтенант.

— Комиссар, мы уже передали дело Шеврон в прокуратуру. Ее постоянно избивал муж, у нее был любовник. Тут все ясно как божий день. Мы не можем беспокоить комиссара Ноле, ему это будет неприятно.

— Ему будет неприятно, когда убьют еще одного человека. Давайте мне телефон, Дремар, и побыстрее.

Дремар перебрал в голове все, что он слышал об Адамберге. Суждения о комиссаре были разнообразные, нередко противоречивые. Одни называли его гением, другие — ходячей катастрофой. Дремар не знал, выполнять требование Адамберга или нет: сесть в лужу можно было и в том, и в другом случае. В итоге он решил, что правильнее будет подстраховаться:

— У вас есть ручка, комиссар?

Через две минуты на звонок Адамберга откликнулся веселый, возбужденный Ноле. В доме были гости — музыка, смех и громкие разговоры почти заглушали его голос.

— Извините, что отрываю.

— Да ничего подобного, Адамберг, — обрадованно произнес Ноле. — Вы где-то поблизости? Присоединяйтесь к нам!

— Я по поводу дела Шеврон.

— Замечательно!

Очевидно, Ноле попросил гостей не шуметь: теперь Адамберг слышал его лучше.

— Двадцать девять лет назад, в Осере, она была свидетелем на одной свадьбе. А теперь бывшая новобрачная готова на все, чтобы об этой свадьбе забыли.

— Доказательства?

— Страница с записью о браке вырвана из регистрационной книги.

— И она могла решиться на убийство свидетеля?

— Безусловно.

— Я весь внимание, Адамберг.

— Мы допросили в Женеве ее мать. Она утверждает, что дочь никогда не была замужем. Эта женщина запугана и не скажет ни слова.

— Значит, надо обеспечить охрану второму свидетелю?

— Разумеется, только мы не знаем, кто это. Объявление в газете пока не дало результатов. Расспросите знакомых Франсуазы Шеврон. Ищите мужчину. Почти всегда в свидетели выбирают мужчину и женщину.

— Как звали бывшую новобрачную, Адамберг?

— Эмма Карно.

Адамберг услышал, как Ноле вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь.

— О'кей, Адамберг. Теперь я один. Вы сказали «Карно»? Эмма Карно?

— Она самая.

— Вы предлагаете мне напасть на дракона?

— Какого дракона?

— Который бродит там, наверху, черт возьми. Громадный дракон, который разгуливает у них по укромным уголкам. Вы звоните со служебного телефона?

— Нет, Ноле. Мой служебный кишит жучками, как трухлявая балка.

— Прекрасно. Вы предлагаете мне атаковать одну из голов этой системы? Причем голову, которая находится совсем близко от принципала? А вы знаете, что чешуйки у дракона крепко спаяны одна с другой и этот панцирь непробиваем? Вы понимаете, что потом у меня останется единственный выход? И хорошо еще, если мне позволят им воспользоваться.

— Я буду с вами.

— А какая мне от этого радость, Адамберг? — крикнул Ноле. — Где мы оба будем?

— Не знаю. Может быть, в Кисилове. Или в каком-нибудь другом заповедном месте, затерянном в тумане.

— Черт побери, Адамберг, вы знаете, что я вас всегда поддерживал. Но сейчас не рассчитывайте на меня. Вам не понять, вы бездетный.

— У меня двое детей.

— Правда? — сказал Ноле. — Первый раз слышу.

— Да. Ну так что вы мне скажете?

— Скажу «нет». Я вам не святой Георгий.

— Кто?

— Парень, который убил дракона.

— А-а, — вспомнил Адамберг. — Знаю такого.

— Вот и хорошо. Значит, вам все ясно. Я не дразню дракона, который бродит там, наверху.

— Ладно, Ноле. Тогда переправьте мне материалы по делу Шеврон. Я не хочу, чтобы ни в чем не повинный человек погиб только потому, что двадцать девять лет назад был свидетелем на свадьбе у одной стервы. И меня не волнует, что эта стерва стала чешуйкой в панцире дракона.

— Точнее, зубом в драконьей пасти. Острым клыком.

— Пускай, если вам так больше нравится. Но хватит о драконе. Переправьте мне досье — и забудем обо всем этом.

— Вот правильное решение, — сказал Ноле, облегченно вздохнув. — Иду в комиссариат.

— Когда вы переправите мне материалы по делу?

— Ничего я вам не переправлю, черт возьми. Я займусь этим сам.

— Действительно займетесь или положите досье на стул и сядете сверху?

— Вы хоть доверяйте мне, Адамберг, а то я выкину бумаги в Луару. Я и так уже готов это сделать.

Плог, сказал себе Адамберг, закончив разговор. Теперь против Эммы Карно играет Ноле, а Ноле — не последний в своем деле. Если, конечно, он не испугается этого бродячего дракона. Адамберг не знал слова «принципал», однако уловил его смысл. Люди вообще используют в разговоре массу разных заковыристых словечек, думал Адамберг: уму непостижимо, когда и где они могли все это слышать и как ухитрились запомнить. Сам он, впрочем, выучил слово «кручема», а это тоже не всякий сумеет.

Он принял душ, положил пистолет и оба мобильника в изножье кровати и, не вытираясь, залез под тоненький красный пуховичок, который заставил его пожалеть о роскошной голубой перине в кручеме. Хлопнула соседская дверь, и в саду послышались шаги Лусио. Значит, сейчас уже больше половины первого, но меньше двух часов ночи. Если, конечно, Лусио вышел пописать, а не оборудовать новый тайник для пива. Его дочь Мария скоро обнаружит и этот тайник, но притворится, что обнаружила его два месяца спустя, и завершится очередная партия в их бесконечной игре. Думать о Лусио, о Шарм, о голубой перине — о чем угодно, лишь бы отвлечься, забыть про Кромса с его свирепой мордой и наглым разговором, с его неукротимой, слепой яростью. «Тихий парнишка, ангельский голос», — сказал Вейренк. У Адамберга сложилось другое впечатление. Правда, кое-что говорило в его пользу: платок, который явно подбросили, хайгетские ноги, для которых он был слишком молод, и шкафчик с обувью, доступный для всех жильцов дома. Вот только эта проклятая собачья шерсть все портит. Если Кромс стал мягким как воск в руках Паоле, из него можно было вылепить идеальную восковую фигуру убийцы. У каждого из этих двоих своя задача: один отправляется к Воделю, другой — на Хайгетское кладбище. Жуткая парочка: деспотичный психопат Паоле — и надломленный мальчишка, который не может смириться с тем, что у него нет отца. Ничейный сын, не бог весть чей сын, сын Адамберга. Сын или нет, но Адамбергу не хотелось и пальцем пошевелить ради этого парня.

Где-то внизу отчаянно застрекотал сверчок. Адамберг понял, что это звонит мобильник — тот, который он сравнил с трухлявой балкой, — поднял его с пола и взглянул на циферблаты своих часов. Время — между двумя сорока пятью и четырьмя пятнадцатью утра. Он провел по лицу ладонью, чтобы стряхнуть сон, и взглянул на экран. Ему пришли два сообщения, отправленные одним и тем же абонентом с интервалом в три минуты. Оба оказались совсем короткими. В каждом было только три буквы, в первом — Por, во втором — Qos. Адамберг тут же позвонил Фруасси. Фруасси никогда не ворчала, если ее будили среди ночи. Адамберг считал, что это дает ей возможность лишний раз перекусить.

— Я получил два загадочных сообщения, — сказал он, — и подозреваю, что речь идет о чем-то неприятном. Сколько вам нужно времени, чтобы определить владельца мобильника?

— По незнакомому номеру? Примерно пятнадцать минут. Если повезет — десять. Прибавьте еще полчаса на дорогу до Конторы, у меня тут только две маломощные железки. Итого сорок минут. Диктуйте номер.