Заповедное место - Страница 64

— А что делать с Кромсом? — спросил Ламар. — Менять методы поиска? Фотография пока ничего не дала.

— Этот сукин сын как сквозь землю провалился, — посетовал Вуазне. — В Кёльне его наверняка уже нет, но куда он сейчас едет? Кого будет резать на кусочки?

— Не исключено, — помедлив, сказал Адамберг, — что этот сукин сын просто исполняет приказы Паоле. Потому что ни один из предков Кромса не носил эту фамилию.

— Возможно, — согласился Вуазне, — но ведь мы знаем только его мать. А вдруг среди его предков по отцовской линии были какие-нибудь Паоле?

— Все бывает, — пробурчал Адамберг.

Фотографию Кромса получили все комиссариаты, жандармерии, вокзалы, аэропорты и другие общественные места во Франции и в Австрии. Германия, потрясенная зверским убийством пожилой женщины, тоже подключилась к поискам. Адамберг не представлял, как молодой человек сможет проскочить сквозь эту частую сеть.

— Нужно быстро и энергично собрать сведения о регенте церковного хора по имени отец Жермен. Морель, Меркаде, займитесь этим. А как там Водель-младший?

— Все еще на свободе, — ответил Морель. — И нанял себе крикливого адвоката.

— А что говорят ребята из Авиньона?

— Эти идиоты ухитрились потерять контейнер с материалом для экспертизы, — сказал Ноэль.

— С каким? — негромко спросил Адамберг.

— С карандашными стружками — их оставил на коврике у двери тот гад, который подбросил гильзу под холодильник.

— Контейнер так и не нашли?

— Нашли в конце концов, он завалялся в кармане у одного лейтенанта. Не комиссариат, а бардак какой-то. В итоге они отправили материал в лабораторию только вчера. Три дня — псу под хвост.

— Псу под хвост, — согласился Адамберг, и ему показалось, что он слышит «плог!», замечательное изобретение Владислава. — А Эмиль?

— Доктор Лавуазье передал нам записку через своего человека, как опытный конспиратор. Эмиль проходит курс реабилитации. Попросил морских улиток, но их ему не дали. Через несколько дней его выпишут. Но сначала надо гарантировать ему безопасность, говорит Лавуазье. Доктор ждет от нас дальнейших указаний.

— Нельзя его выписывать, пока мы не найдем Паоле.

— Разве Паоле представляет опасность для Эмиля?

— Да, потому что Эмиль — единственный, кто близко общался с Воделем-Плогойовицем.

Это делает его опасным не только для Паоле, но и для Эммы Карно, подумал Адамберг. Человек, устроивший стрельбу в Шатодёне, после которой так удачно нашлись все гильзы, явно выполнял чье-то задание.

— Мы больше не будем называть его Кромсом? — тихо спросил Эсталер у сидевшего рядом Меркаде. — Теперь будем называть его Паоле?

— Это одно и то же, Эсталер.

— А, вот как.

— Или не одно и то же.

— Понимаю.

Данглар, Адамберг и Вейренк по секрету от всех, словно заговорщики, условились поужинать в ресторане, удаленном от Конторы. Вейренк поделился с Дангларом неприятными мыслями насчет Вейля. Майор провел пальцами по своим отвислым щекам, и Вейренку показалось, что он как-то изменился. Это из-за Абстракт, заранее предупредил его Адамберг. Блеклые глаза Данглара словно ожили, плечи стали чуть шире, и пиджак теперь лучше сидел. Никто не знал, что Данглар, обеспокоенный исчезновением Адамберга и уже почти не сомневавшийся в его гибели, отменил визит Абстракт.

— Позвоним Вейлю? — спросил Вейренк.

Адамберг заказал фаршированную капусту, слабое напоминание о Кисилове, по которой он теперь тосковал.

— Это рискованно, — заметил он.

— Кто первым пришел на мельницу, первым смелет зерно, — изрек Данглар.

Три головы одновременно кивнули, и Адамберг, сделав остальным знак молчать, набрал номер Вейля.

— Стружки вчера отправили в лабораторию, — сообщил Адамберг. — У нас осталось только два дня. Как обстоят дела?

— Подождите секунду, мне надо спасти каре ягненка.

Адамберг прикрыл трубку ладонью.

— Ему надо спасти каре ягненка.

Вейренк и Данглар сочувственно покачали головой. Адамберг включил громкую связь.

— Ненавижу снимать кастрюлю с огня раньше времени, — сказал Вейль. — Никогда не знаешь, чем это обернется.

— Вейль, Эмма Карно знает имя убийцы из Гарша. Но она узнала его не напрямую. Просто ей известен человек, который выставил семнадцать отрезанных ступней у ворот Хаджгета.

— Хайгета.

— Мы совсем забыли о недостающей, восемнадцатой ноге. Думаю, Эмма Карно ее видела.

— Если вам уже все известно, Адамберг, я опять возьмусь за каре ягненка.

— Говорите.

— Я покопался в полицейском архиве Осера, города, где был вырван лист из книги регистрации браков. Двенадцать лет назад в местный комиссариат поступила занятная жалоба. Некая женщина была до смерти напугана жуткой находкой — она обнаружила на лесной тропинке туфлю с отрезанной ступней внутри. Ни больше ни меньше. Ступня была разложившаяся, над ней успели потрудиться птицы и мелкие лесные хищники. Как вспоминает бригадир, эта женщина только что выставила из загородного дома своего бывшего мужа. Она направлялась туда, чтобы поменять замки, и увидела ступню, которая лежала в пятнадцати метрах от двери, на дорожке, ведущей к дому.

— Тогда Карно еще не подозревала, что это сделал ее муж.

— Нет, иначе она бы ни в коем случае не обратилась в полицию. Но у нее были веские причины для подозрений. Дорожка находилась в частном владении, посторонние ею не пользовались. Муж в продолжение пятнадцати лет приезжал в этот домик в лесу на выходные. Он был охотник. И, как рассказывают жители ближней деревни, этот странный и нелюдимый субъект держал убитую дичь в морозильнике, под замком. Когда Эмма Карно его выгнала, соседи предложили помочь с переездом, но он категорически отказался. Вы, наверно, догадываетесь, что на самом деле хранилось в этом морозильнике. Очевидно, одна нога потерялась, когда содержимое морозильника спешно загружали в машину. Эмма Карно должна была сообразить, что нога не могла выпасть из кармана случайного прохожего или из птичьего клюва. Но она не хотела в это вдумываться. Только спустя некоторое время она все поняла и решила никому не рассказывать о случившемся. А в тот момент полицейские пришли к выводу, что ногу стащил стервятник, дело было закрыто, и об этой истории больше никто не вспоминал.

— До тех пор, пока в Хаджгете не обнаружились остальные ноги. Она сразу поняла, что речь идет о его коллекции.

— Конечно. Ведь перед воротами кладбища были выставлены семнадцать ног, а ей довелось видеть недостающую восемнадцатую. Если станет известно, что она когда-то была замужем за человеком, который отрезал ступни у девяти трупов, ей конец. К несчастью, вы оказались в Лондоне и увидели это зрелище своими глазами. Теперь ей ничего другого не остается, кроме как пустить ваш фрегат ко дну. Меньше чем за день она выясняет, что у одного из ваших людей, Мордана, случилась беда, и тут же прибирает его к рукам. Когда боевая машина Карно срывается с места, никому за ней не угнаться, и уж во всяком случае не вам, комиссар. В воскресенье произошло убийство в Гарше, и она сразу, еще раньше вас, уловила связь между этим преступлением и Хайгетом. Не знаю, как она догадалась. Возможно, обратила внимание на то, что труп был расчленен. Тогда она стала тормозить расследование, организовала покушение на Эмиля, приказала Мордану спровоцировать бегство подозреваемого, а также подбросить гильзу и карандашные стружки в квартиру Воделя-младшего. Потому что ей надо спасти от наказания настоящего убийцу, а вас упрятать за тюремную стену, чтобы вашего голоса не было слышно.

— Как фамилия ее мужа, Вейль? — медленно произнес Адамберг.

— Понятия не имею. Дом в Бургундии записан на ее мать, им владеют уже четыре поколения этой семьи. А в деревне, как во всех деревнях, мужа хозяйки дома называют ее фамилией. Его называли «месье Карно» или «муж мадам Карно». Он приезжал туда только на охоту.

— А она сама, черт возьми? Раз она подавала заявление в комиссариат, значит, должна была подписаться своей тогдашней фамилией, то есть фамилией мужа.