Запомни эту ночь - Страница 24
Возражать он не стал, она была близка к правде. Филипп пил большими глотками ароматный кофе, пока Кэтрин искала листок бумаги и писала на нем адрес.
— Не знаю, что произошло между вами теперь, она мне не рассказала. Я была уверена, что на этот раз у вас наладятся отношения. Но Мишель вернулась в таком состоянии, будто для нее мир рухнул.
— Моя вина, — угрюмо признался Филипп.
Сердце его забилось от внезапно вспыхнувшей надежды. Она не стала бы так расстраиваться, если бы видела в нем лишь самца, принудившего ее шантажом к сожительству и удовлетворявшего ее возросшую сексуальность.
Кэтрин положила перед ним записку с адресом и, прищурив глаза, задумалась, стоит ли говорить Филиппу, что его жена временно поселилась в квартире ее брата. Нет, не стоит, решила она. О гипертрофированной гордости Филиппа ей было известно. Услышав, что его Мишель живет под одной крышей с другим мужчиной, он может тотчас развернуться и уехать обратно в свою Луизиану. Хотя Филиппу известно, что они дружат с детства, а о том, что Мэтью влюблен в Мишель, неизвестно. Самой Мишель вообще сейчас не до ее брата, она до сих пор любит мужа. Кэтрин тяжело вздохнула. Пусть сами разбираются, она и так сделала все, что могла, выдав ему адрес.
— Отсюда десять минут ходьбы, — сказала она. — Но, если хочешь, вызову такси, на улице еще льет.
— Пройдусь, если покажешь, в каком направлении двигаться. — Он встал, ему не сиделось на месте. Дожидаться такси займет больше времени, чем десять минут, а дождь его не пугает.
Провожая Филиппа, Кэтрин нерешительно предложила:
— Не знаю, какие у тебя планы, но, если понадобится, можешь переночевать у нас с Эрролом. Правда, придется спать на диване. Мишель знает наш номер телефона, позвони. Кто-нибудь из нас двоих приедет за тобой.
— Вся эта затея кажется тебе настолько нелепой? — За показной беззаботностью скрывалась мучительная неуверенность, от которой сжималось его сердце. — Хочешь сказать, что мне не суждено провести ночь и оставшуюся жизнь с Мишель?
Он надеялся, очень сильно надеялся, что Кэтрин ошибается. Но если впереди его ждет неудача, вряд ли ему понадобится чье-либо общество. Скорее он отправится бродить по улицам или поймает такси, которое отвезет его прямо в аэропорт.
Филипп тускло улыбнулся Кэтрин и вышел под дождь.
Мишель нервничала, торопясь нарезать перцы, лук, сельдерей, смешать все это и приготовить салат. Надо было успеть одеться, до того как Мэтью выйдет из ванной, чтобы встретить его голодные взгляды во всеоружии. Она объяснит ему, что он заблуждается на ее счет, что она всегда относилась к нему — и будет относиться впредь — как к другу. Пожалуй, даже признается, что до сих пор любит Филиппа и, наверное, всегда будет любить, несмотря на то что произошло между ними. До сих пор он, как и Кэтрин, знал с ее слов только одно — их примирение не состоялось.
Разумеется, ее признание еще больше настроит Мэтью против Филиппа. Похоже, Мэтью склонен винить Филиппа во всех ее бедах. Возможно, он прав. Но остались воспоминания, которыми она дорожит. Воспоминания о счастливых неделях в Новом Орлеане, когда она уверовала в то, что их жизни соединились навсегда. Волшебные дни и ночи, прогулки по узким улочкам старого города, традиционная чашечка чудесного кофе в их любимом кафе, где звучала тихая музыка и благоухали цветы… И долгие горячие ночи любви…
Нож выпал из ослабевших пальцев и звякнул о плитки пола. Мишель очнулась от грез. Закусив губу, она встала на колени и полезла за ножом, отскочившим под мойку. В этот момент она услышала, как открывается дверь в кухню. Проклятье! Надо же было так размечтаться! Занялась мазохизмом, вместо того чтобы натянуть на себя старые джинсы, бесформенный свитер, собрать в узел волосы… Теперь ей действительно остается только трусливо сбежать, если Мэтью неправильно истолкует то обстоятельство, что она до сих пор в халате на голое тело.
Плюнув на нож, который явно не хотел вылезать из-под мойки, Мишель посмотрела сквозь завесу влажных волос, и взгляд ее уткнулся в пару мокрых ботинок. Подняв голову, она застыла от изумления. Перед ней стоял Филипп! Мокрые пряди волос прилипли к голове, возле рта залегли скорбные складки, но глаза его сияли, и Мишель задохнулась от их света, сердце ее отчаянно забилось.
— Дверь была не заперта… ну я и вошел. Тебе следует быть более осторожной, Мишель. Я беспокоюсь за тебя. — Голос влюбленного из романтических грез, нежная улыбка на губах… — Какой аппетитный аромат! А я боялся, что ты голодаешь.
Ах да, запеканка! — ухватилась за эту мысль Мишель как за некую реальность на фоне совершенно нереального появления Филиппа здесь, на этой кухне. Безумная надежда, вопреки всякой логике, охватила ее болезненно возбужденный мозг. Нужно было сделать над собой усилие, встать на ноги и обрести дар речи.
— Зачем ты приехал? — спросила Мишель почему-то шепотом, не сводя глаз с лица Филиппа.
Такой дорогой, такой любимый! Осунулся и словно постарел. Значит, он тоже страдал, с болезненной жалостью подумала она.
Филипп окинул ее странным взглядом и слегка покраснел. Мишель проследила за его взглядом и пришла в ужас, обнаружив, что, пока она лазила за ножом, полы халата разъехались, обнажив ее наготу. Она залилась краской и поспешно стянула на себе халат.
— Не прячь свое тело от меня, любимая, ты так прекрасна, что у меня болит сердце. Я приехал за тобой, если ты согласна принять меня. Ты согласна, Мишель?
Мишель задрожала всем телом, на глаза ее навернулись слезы — свершилось чудо! Она задохнулась от внезапно свалившегося на нее счастья и готова была кричать: «Да! Да! Я всегда только этого и хотела!» Но из горла вырывались лишь отдельные звуки, все тело дрожало от огромного волнения, она закрыла лицо руками и шагнула к нему. Не в силах выразить словами обуревавшие ее чувства, она доверила ответ своему телу.
— Оставь ее в покое, черт бы тебя побрал! — раздался пронзительный крик Мэтью. — Тебе мало того, что ты натворил с нею?! — Он стоял в дверном проеме кухни с красным от гнева лицом, облаченный в тонкий шелковый халат, и было не трудно определить, что халат надет на голое тело.
После его крика наступила мертвая тишина. Мишель вдруг захотелось одновременно истерически смеяться и рыдать.
Филипп перевел помертвевший взгляд на своего дальнего родственника, и ноздри его гневно дрогнули.
— И не смотри на меня с таким высокомерием, — снова взорвался Мэтью. — Ты в моем доме, и я заявляю, что нам ни к чему твое присутствие здесь. Если тебе нужно что-то сообщить Мишель, делай это через адвоката.
Мишель широко открыла глаза, увидев, как багровеет лицо Мэтью. Она боялась, что его хватит удар!
— Мэтью! — Она старалась говорить спокойно, хотя все происходящее казалось ей ночным кошмаром. — А у меня здесь есть право голоса?
— Нет! — Голос его поднялся на тон выше. — Я сам справлюсь. Слушай меня, Бессон, я сам позабочусь о Мишель и о ее ребенке…
Яростное восклицание сорвалось с губ Филиппа, он бросил страдальческий взгляд в сторону Мишель, обошел посторонившегося Мэтью и, шагнув за порог, исчез в темноте дождливой ночи.
— И, по-твоему, в этой крысиной норе можно жить?! — воскликнула Кэтрин, войдя в маленькую обшарпанную комнату, которую заняла Мишель, нанявшись ночной сиделкой. Кэтрин опустилась в единственное кресло и тут же вскочила как ужаленная. — Эта рухлядь того и гляди развалится! Слушай, Мэтью позвонил мне и сказал, что ты переехала сюда. Он в жутком состоянии. Я сразу закрыла магазин и к тебе. Где Филипп? Знаешь, мне иногда кажется, что тебя следует держать взаперти ради твоей же пользы! Скажи на милость, что тебе тут делать?
Мишель, пребывавшая в депрессии, готова была согласиться с подругой. Комната действительно была ужасной, но дешевой, а главное, дала ей возможность покинуть квартиру Мэтью. Накануне вечером он отправился спать с чувством вины, после того как она сказала ему, что он все испортил, объяснила, что он глубоко заблуждался, строя из себя благородного рыцаря, готового жениться на ней и взять на себя заботу о будущем чужом ребенке. Что он создал у Филиппа ложное представление об их отношениях, короче — поступил неразумно и непорядочно. Ночь она провела без сна, собрала вещи, потом как сомнамбула бродила по комнате, а на рассвете уехала.