Заполярная сказка - Страница 3
Юля, Юленька, Юлька, что ты наделала?! Что я наделал? Восемь лет! Можно с ума сойти. Ты мне до сих пор снишься. Я бегу от тебя по всему Союзу, а ты приходишь ко мне по ночам, гладишь волосы, лицо, грудь, как давно, наяву, в холодной комнате барака. Я лежал тогда больной, а ты целовала меня в губы и говорила, что хочешь заразиться и умереть вместе. Неужели это было. Юлия?
Скрипнула в доме дверь, послышались шаги, и через минуту до меня донесся материнский голос:
– Толя-а! Анатоли-ий!
– Теперь кричи, – проговорил отец. – «Топ-топ, хлоп-хлоп…». Тьфу!
– Да что я-то? – оправдывалась мать. – Я ведь так… Припомнилось.
– Припомнилось… И-эх, бабы-ы! Вот махнет завтра, тогда припомнится!
– А ты тоже! Толканул бы. Анатоли-ий!
– Ладно. Пошли. Хватит орать, людей смешить.
Переругиваясь, отец с матерью ушли в дом. Они ушли, а для меня пропало северное сияние, гора Шмидта, дорога с фонарями, пропали мы, молодые и счастливые, и я уже смеялся над тем, о чем думал минуту назад. Я встал с земли и, миновав огород, вышел на слабо освещенную улицу. Где-то лаяла собака, снова прогудел пароход, перебежал дорогу большой кот, сверкнул зелеными глазищами и скрылся в подворотне.
Я вышел на берег реки. Низко стояла большая красная луна. На реке было пусто и тихо. С прибрежных берез слетали листья, бесшумно ложились на воду, пересекали густой красный отсвет луны, а потом плыли вниз по течению, медленно истаивая, пропадая из глаз. «Скоро осень, – подумалось мне. – Тогда, восемь лет назад, мы стояли с Юлией на берегу, бросали в воду белые ландыши и загадывали, чей цветок исчезнет позднее. Ландыши плыли и таяли. И снова стою я на этом месте, смотрю на реку, на красный лунный свет, а Юлия никогда этого уже не увидит».
Годы сделали свое дело. Теперь жизнь в Полярном все чаще представляется мне как давно просмотренная картина о любви. Но, колеся по стране, болтаясь в океане, мчась на машине по белым солончакам или сидя с друзьями за стаканом вина, вдруг вспоминал я Юлию, и тоскливое, беспокойное чувство овладевало мною. Мне хотелось сейчас же, немедленно лететь туда, в Полярный, в синие твердые сугробы, в северное сияние, к Юлии. Она припоминалась мне, и море становилось немило, и степи скучны. И я думал о ней, думал, как она встречает праздники не со мной, и весну не со мной, и северное сияние не со мной. Почему не со мной?
Я отвел взгляд от воды и побрел по темному берегу. На той стороне реки редкими огоньками светились деревни. Снизу донесся слабый плеск воды, и, приглядевшись, я увидел выходящую из воды женщину. Она шла по песчаной отмели, по лунному красному следу, то и дело склонялась, набирая в ладони воду, обмывала лицо, и падали красные капли в красную воду. Потом женщина пересекла лунную полосу, пропала в темноте, и я слышал лишь скрип сухого песка. А потом и шагов не стало слышно.
Заметив скамейку, стоявшую на самом краю берега, я присел, откинулся на спинку, прикрыл глаза, и мысли мои перенеслись в тот далекий год…