Заплати за любовь - Страница 8

Вадим, точнее, его зовут. Суворов. Думаю, он уже забыл о моем существовании. И я забуду. Наверное. Когда-то.

– Ну вот и хорошо. Не кисни, Ань, и давай собирайся, зачет сегодня, там Андреевна с указкой ходит, как надсмотрщик, Ленька уже получил свое. Этот умник пытался сорвать зачет, доску воском натер, прикинь, дурачок? Англичанка наша от злости аж позеленела, глаза выкатила, шипела, грозилась, что никто не сдаст, капая валерьянку в чашку с чаем, оказавшимся коньяком. Леонид и там постарался. Цирк, короче, Во-от, ну наконец-то ты улыбнулась!

– Я приду. Иди, Снеж, я догоню.

– Давай подтягивайся, у нас дурдом!

Целует меня в щеку и бежит по коридору, ее светлые волосы облаком развеваются по сторонам. Снежка красивая, как куколка, мои же волосы темные, впрочем, как и глаза. Мамины. Хоть что-то взяла от нее.

Не помню ее совершенно, но бабушка говорит, я похожа на нее, а Илья в отца пошел. Такой же задира безбашенный.

Ленька у нас тот еще чудак, запросто пары сорвать может, вывести преподавателя из себя. Я уже со всеми раззнакомилась, но сдружилась только со Снежкой. Не люблю шумные компании, это не по мне.

Если бы не надобность в работе и образовании, я бы в деревне осталась, но Шурочка уже в возрасте и болеет часто. Деньги нужны, да и Илью еще учить, он усиленно готовится к поступлению, я должна помогать ему тоже.

Вся в своих мыслях я иду по коридору, а после голову поднимаю и вижу его. Огромный, злой, страшный. Викинг.

На миг мы встречаемся взглядами, я от страха не могу с места сдвинуться, а он идет прямо ко мне.

***

За секунду все внутри скручивается в узел, и я резко разворачиваюсь. Не знаю, что со мной, наверное, инстинкт самосохранения, вот только с бегом у меня не очень. Я забиваюсь в самый угол, так как Викинг догоняет меня в два счёта.

Потупляю взгляд, сердце готово уже выскочить из груди, и я ищу хоть кого-то, но, как назло, в коридоре пусто. Все на парах сидят, мне никто не поможет.

Почему-то не могу смотреть ему в глаза. Совсем не получается. Улавливаю запах черного шоколада мужчины, и голова кружится. Хочу, чтобы он ушел. Сейчас же. Немедленно.

– Дайте пройти, – шепчу, пытаюсь увернуться, а Суворов как стена стоит, загнал меня в угол, как мышку. Поставил огромные сильные руки по обе стороны от меня, мне не сбежать, а оттолкнуть его не смею.

Я вообще Викинга касаться не могу. Едва ему до груди достаю, страх сковывает тело, а в висках пульсирует только: беги.

– Подожди. Не убегай.

Его голос. И запах. И весь он меня пугает. Паши того огромного рядом нет, чувствую себя предельно беззащитной. Как тогда.

– Ч… что вам надо от меня?

Дыхание сбивается, нет, я не трусиха обычно, но его боюсь. До чертиков.

– Твое.

Протягивает мне мой рюкзак, и я осторожно его беру. Прижимаю к груди. Смотри в пол, Аня. Просто смотри в пол. Уйди, уйди, ну, уйди же!

Тяжело дышать, и в груди аж печет от боли, но я сдерживаюсь. Кому тут сдались мои слезы, этому дикарю, что ли? Всем плевать на чужую боль. Я не унижусь еще и плакать перед ним.

– Спасибо.

Машинально волосы на лице поправляю, кажется, выходит нервно, но что хуже – Викинг запястье мое замечает, и я вижу, как его зеленые драконьи глаза темнеют, а низкий голос рычит:

– В больнице была?

– Была.

– И?

– Все нормально, – вру, хоть и горло сжимается. Шурочка бы за такое надавала по губам.

– Рука болит?

– Нет, – снова вру, первые сутки тело болело так, что вставать не могла, а сейчас лучше, но все равно синяки есть. Снежа сделала мне мятный чай для успокоения, а в остальном я сама себя успокаивала, как могла. Помолилась, вроде стало лучше.

Я думаю, Викинг сейчас развернется и уйдет, но он не спешит. Смотрит на меня как-то страшно, а после запястье мое берет и свитер до локтя задирает, держа мою руку в своей крупной ладони.

Он смотрит. Пристально, касаясь синяков крупными пальцами, а для меня это то же самое, как если бы Викинг расплавленным металлом по коже водил. Так же больно, невыносимо просто, но что хуже – я двигаться не могу в этот момент. Как онемела.

– Пустите… Пожалуйста.

Викинг медленно натягивает свитер обратно и отпускает мою руку, а после достает из кармана какой-то белый конверт. Протягивает мне.

– Возьми.

– Что это?

– Компенсация. За ущерб.

Эта фраза режет слух, и я поднимаю на мужчину глаза. Впервые прямо и открыто, не верю в то, что слышу. Как же так можно-то?

– Знаете, ущерб – это когда карандаш, там, сломаешь, а вы меня изнасиловали. Это не ущерб.

Викинг поджимает губы, злой, свирепый просто. Вижу, как напрягается, сжимает огромные кулаки, а я стою и моргаю только. Если такой ударит, я уже не встану.

– Посмотри. Если мало, я добавлю!

Вот тут уже меня сносит, размазывает просто. Слезы наполняют глаза, жгут, но я не плачу. Не буду унижаться перед ним.

“Если мало, я добавлю”. Хм, а сколько должно быть? А вдруг он переплатит – и мне надо сдачу дать или что? Так у меня нет. В долг брать? До стипендии еще ого-го сколько.

Деньги, чертовы бумажки. Куда мне их приложить? К синякам, как компресс, что ли? Поднимаю на него глаза.

– Заплатить за любовь хотите, так?

Викинг сцепляет зубы, вижу, как от злости у него аж желваки на скулах ходят. Ненавидит он меня, адски просто, аж до скрипа.

– Да.

Вот, значит, какая она – продажная любовь. Как девку какую-то гулящую меня покупает, будто я сама… сама этого хотела.

Давлю слезы, не буду я плакать перед Викингом. Не покажу, как мне больно теперь. Где-то внутри словно крючком поддевает, а ощущение его колючих поцелуев-укусов никуда не прошло.

– Так вы меня не любили. Мне не нужны ваши бумажки, – говорю, а Викинг даже не шелохнется, и этот конверт как бельмо перед глазами. Не убирает его, и тогда, кажется, я понимаю настоящую цель его визита.

– Если вы хотите оплатить мне мое молчание, то можете не переживать. Заявление в милицию я не буду подавать, жаловаться тоже. Заберите с… свои проклятые деньги! Мне от вас ничего не надо! Ничего!

Не знаю, откуда столько смелости, но глаза я не опускаю. Внутри жжет, точно душой тут торгую. Купи, не купи – смешно даже, слезы только враз потекли, быстро вытираю их руками.

– Я не за этим приходил, Нюта.

Суворов за руку хочет меня взять, а я отшатываюсь. Не хочу, не могу я.

– Не называйте меня так. Не трогайте! Нет, не трогайте меня!

– Спокойно. Не кричи.

– Нет. Я… я не хочу!

Викинг так близко. В угол к стене загнал и не пускает, не дает пройти. Огромный, сильный, такой высокий. Я же психую, мне резко становится мало воздуха, мало пространства, а после я слышу спасительный голос Снежаны:

– А ну, отвалил от нее! Дядя, руки убрал!

Викинг оборачивается, и мы оба видим Снежку. Она держит баллончик в руке, хорохорясь, точно боевой воробей.

– Иди, куда шла.

– Ну да, разбежалась! Анька, это кто?

Молчу, так стыдно, что хочется под землю провалиться.

– Снежа, все нормально.

– Я что-то не вижу, что нормально. Отойди от нее, дикарь, не то глаза сейчас выжгу, у меня баллончик перцовый, между прочим! Пошли, Анька, быстро!

Опомниться я не успеваю, Снежка хватает меня за руку и тащит по коридору. Я мельком смотрю через плечо, чтобы увидеть фигуру Суворова. Он ушел, ни разу не обернувшись.

Она побледнела, когда увидела меня. Моментально остановилась, а после как ошпаренная побежала по коридору. Я чувствовал себя придурком, но оставить так все не мог. И нет, не только в рюкзаке дело. Я хотел еще раз увидеть девочку и убедиться, что все нормально, вот только нормальным там и не пахло.***

Догнал ее в два счета, Фиалка забилась в угол, и я ничего даже не сделал, а она начала дрожать. В прямом смысле, ее просто колотило, и Нюта не смотрела мне в глаза.