Заплати за любовь - Страница 6

Тихонько дергаю ручку двери. Закрыто. Божечки… нет.

Медленный выдох, вдох. Снежка как-то про самооборону рассказывала, ее брат этому обучал, но я не слушала. Не думала, что пригодится, а теперь чувствую себя мотыльком, которого прижали к стенке.

– Я хочу домой.

– Нет, сначала в больницу, – басит, даже не смотря на меня, а я как представлю, что сейчас гинеколог там копаться будет и вопросы всякие задавать, становится еще хуже. А потом и Шурочку вызовут, и милицию, вот тогда уж точно не до смеха мне будет.

– У меня ничего не болит. Пожалуйста, не надо в больницу! – вру, болит у меня везде, но я не вынесу такого позора и не хочу этого всего. Я хочу как можно скорее сбежать от этого дикаря и никогда его больше не видеть.

Викинг царапает по мне строгим взглядом, вижу, как ходят желваки на его четко очерченных скулах.

– Где ты живешь?

– Там, на остановке высадите.

– Где ты живешь, Нюта?

Нюта – так ласково мое имя звучит из уст этого зверя. Меня так только бабушка Шура называет.

– В общежитии. На тройке, педагогический университет.

Больше мы не говорим. Я усердно смотрю в окно, но не вижу там ровным счетом ничего. Все в голове, в мыслях проигрывается, а Он тоже молчит. Жмет на педаль газа, кто-то звонит ему, но дикарь отбивает.

Когда доезжаем, Суворов останавливает машину, и я тут же дергаю ручку двери, но та все еще зарыта.

– Стой.

Тянется в карман, а я едва дышу. Здесь, что ли? Тут же куча людей… Вжимаюсь в дверь, чтобы подальше. От него.

– Возьми. Будет что надо – звони.

Протягивает мне небольшую карточку-визитку.

Суворов Вадим Сергеевич, “Ярл”. Охрана объектов.

– Мне ничего от вас не надо. И никогда не будет надо, – шепчу, едва сдерживая слезы, но Викинг даже не думает убирать визитку и открывать дверь.

Божечки, это придется его коснуться, а я не могу! Хочу уйти отсюда, сбежать – что угодно, лишь бы не видеть его. Только не реви перед ним, не смей, дура!

– Возьми визитку, Нюта.

Молча беру визитку двумя пальцами, чтобы не задеть его руку, и вкладываю в карман. Тотчас же щелкают замки, и я молниеносно выскакиваю из салона.

Иду в общежитие, быстро так иду, хоть меня и покачивает, а после на секунду оборачиваюсь и вижу, что Суворов все еще стоит на парковке. Он уезжает на своем викингомобиле, только когда вхожу внутрь.

***

Кое-как плетусь до своего корпуса, общежитие старенькое, но довольно уютное. Я живу со Снежаной и еще двумя девочками: Лизой и Ликой. За четыре месяца учебы мы уже обжились и даже поклеили обои с разрешения управляющей Виты Мироновны.

– Аня! Господи, где тебя носило?!

Кто-то меня обнимает. Снежа, читаю в ее глазах волнение.

– Анька, где ты была? Я чуть с ума не сошла дома тебя ждать, да и тут уже вся общага на ушах стояла!

У Снежаны длинные светлые волосы, натуральная блондинка с карими глазами. В ушах блестят сережки с красными камушками. Я свои уши так и не проколола. Всегда боялась иголок и боли. И сейчас боюсь.

– Я… я к тебе на день рождения приехала. Не туда. Извини, Снеж, подарок забыла.

– Аня? Анютка, боже, солнце, что случилось?

Поправляет мои волосы, а я не могу. Глаза закрываю, а там ОН. Пьяный, сильный и злой как черт.

– Перепутали. Он. Мне… меня… Викинг. Грязная я теперь, Снежа.

Наконец-то разрешаю себе расплакаться. Так горько и впервые за все это время. Слезы горошинами катятся по лицу, и мне так стыдно, что хочется под землю провалиться.

Шурочка не пускала меня в город, говорила, тут опасно, а я… не слушала ее, хотела как все, хотела учиться.

И пусть оно все горит синим пламенем! Ни учеба, ни планы, ни будущее – мне уже ничего не надо. Все мечты рухнули после встречи с зеленоглазым Викингом, и оказывается, в жизни эти дикари еще более жестокие, чем в моих книжках.

Убираю этот бардак еще минут тридцать, волоком все со стола сгребаю в мусорный пакет, а после наверх в спальню поднимаюсь. Меняю белье со следами крови, убираю ее разорванные вещи.

Отличный вышел день рождения. Тридцать два годика тебе запомнятся, Вадим. Просто зашибись.

Под этими тряпками у кровати нахожу ее рюкзак. Там же книжки, паспорт, кошелек и студенческий.

Сцепляю зубы. Не думаю, что девочка хочет меня видеть после всего. Документы можно восстановить, в кошельке денег совсем мало, да и одежда простая на ней была, никаких украшений тоже.

Усмехаюсь про себя. Суворов, ты уже совсем оборзел, амнезия или сам студентом не был? Вспомни, как лапшу быстрого приготовления жрал да кило картошки на неделю растягивал. Давно это было, кажется, в прошлой жизни.

Звонит телефон. Пашка. Контролер, блядь.

– Алло.

– Ну че, в больнице были?

– Нет.

– Почему?

– Она не захотела идти туда. Силой тащить я не стал.

– Вадим, ты придурок? А вдруг у нее там проблемы?

– Нюта сказала, у нее ничего не болит.

– И ты, типа, поверил? Что она тебе еще сейчас скажет, долбодятел, блядь!

– Я дал ей свою визитку, не маленькая, знает, что делать.

– Да она как раз маленькая, дубина! Ей-богу, как первый раз замужем!

– Паша, пожалуйста… Ты в офисе уже?

– Да. Тут это, Федор и еще два парня завтра приедут. Устраиваться будут. Ты примешь или я за тебя?

– Я буду. Свинарник после вас разберу и буду!

– Ладно, так а что с Соней? Вы, типа, все, окончательно того?

– Да. Мы все.

– Так а что такое, я так и не понял, прошла любовь – завяли помидоры?

– Типа того.

– А что так резко? Вы сколько – лет шесть вместе были?

– Неважно, Грач, не лезь мне в душу.

– Ладно, на связи.

– Давай.

Осматриваю кухню и гостиную. Черт, лучше бы в кабаке каком посидели, а не в моем доме. Позвать пацанов на день рождения было ошибкой, потому что после них будто смерч прошелся. Пожрали, выпили и свалили, а убирать хозяину, то есть мне.

Сонька. Сука проклятая. Как же я ее ненавижу. Звонит мне то и дело, коза. Удавил бы, но лично она не придет. Шкурой рисковать не станет, и это хорошо, потому что говорить нам больше не о чем. Доигрались в семью, блядь, дальше некуда.

Клянусь, вчера я ненавидел всех баб на свете. Как сошлись, так и разошлись, к черту, вот только я не думал, какой подарок мне подгонит Пашка, и это, блядь, просто какой-то пиздец.

Тронуть малолетку по пьяни – точно рылом в землю заехать, а она ведь не хотела, отбивалась, царапалась. Только сейчас, уже немного придя в себя, я вспоминаю ее испуганные глаза. Большие, темные, фиалковые, с длиннющими кукольными ресницами.

Я должен был сообразить, остановиться, не набрасываться на нее, но, как только увидел эту малышку, я ее захотел. Нюта какими-то цветами пахла, нежная, как весна, ласковая, и голос такой тихий, мелодичный. У меня встал на нее мгновенно.

Да, я был в стельку ужрат, и мой контроль куда-то делся. Я не стал себе отказывать. Повалил Фиалку на кровать и содрал с нее одежду. Деталей особо не помню, только то, что мне было охуительно приятно в ней, девчонка оказалась такой тугой, и я наслаждался, хотел забыться. С ней.

Чертов придурок. Сколько ей там лет? Восемнадцать? Такая же по возрасту, как и моя сеструха Стеша, даже младше на три месяца. Ребенок еще, по сути, малолетка. На хуя я к ней полез? Да еще и так…

Ладно бы сама под меня легла, приласкал бы, девственница все же, но я, блядь, вчера как с цепи сорвался. Все как в тумане, я выпил больше всех, и эта похоть вперемешку с голодом и злостью на баб перекрыла напрочь. Все, что хотел, – трахать эту девчонку с фиалковыми глазами, и я же понял тогда, что она девственница, но не остановился, не стал себе отказывать. Пьяный гребаный урод.

Если бы кто мою Стешу так – убил бы, а теперь сам такая же сволочь.

Боюсь ли я, что Фиалка пойдет и заяву накатает? Нет, нисколько, и, наверное, надо было как-то иначе, мы даже толком с ней не поговорили. Девочка не смотрела почти на меня, в машине как мышонок затравленный сидела, визитку двумя пальцами взяла, и это просто надо было видеть. Когда руку протягивала, я заметил край ее запястья. Синего, блядь, цвета, как грозовое небо осенью.