Записки сумасшедшего. 10000 Будд - Страница 7

По крайней мере, я не могу сойти с ума. И я не собираюсь умирать прямо сейчас. У меня еще осталось несколько странных дел, которые нужно доделать.

Я уже говорил раньше, что английский — это не тот язык чтобы это выразить. Он слишком техничен, слишком точен. Английский может дать миру хороших ученых, но только не мистиков. А я действительно мистик, мистик в мире ученых… гораздо выше звезд.

Благодарю вас.

Я всегда хочу говорить последнее слово сам. Даже в могиле я сяду и скажу: «Хорошо, закрывайте». Если будут похороны… если же это будет делаться как в Индии, я скажу: «Хорошо, зажигайте огонь!» Но последнее слово я хочу сказать сам. Если вы будете меня подслушивать, вы услышите нечто ужасное. Смеяться последним буду я.

У тибетцев есть мантра — «Ом Мани Падме Хум». Лотос вместе с драгоценным камнем. Она, должно быть, возникла в такую же минуту, как сейчас.

Ом — это просто восклицание, это означает просто «Аххх!» или «Оххх!» Это не слово, оно не несет в себе смысла, но оно многозначительно. Значение в ощущении его красоты, в его радости, в его глубине… Ом…

Я вспоминаю Басё, старого Басё. Всегда, когда я вспоминаю этого японского поэта хайку, у меня выступают слезы. Басё — это один из величайших людей, святой, называйте это как угодно. Для меня это одно и то же: и то и другое порождено древностью. И этот звук — оохххх, этот звук — это Ом. Тот звук… лягушки, прыгнувшей в пруд:

Ом Мани Падме Хум… Драгоценный камень в цветке лотоса… Я погружаюсь в пруд. Это так прекрасно.

Доджен поет в хайку — Доджен это святой…

Так прекрасно… так грандиозно… я в земле Будд. И снова я могу нести чепуху, потому что только чепуха может стать поэзией.

Недавно, Гит Бхарти, я заметил, что ты опять был немного обижен, потому что я назвал тебя дураком. Пожалуйста, попытайся понять язык сумасшедшего. Если ты хочешь понять смысл слова «дурак», почитай Принц Достоевского, или даже лучше книгу Майкла Найми Книга Мирдада. Она несравненна. Каждое слово несет чистое понимание, она такая сладкая. Особенно потому, что, как ты знаешь, я страдаю диабетом. Книга Мирдада хороша для всех, страдающих диабетом, потому что она так сладка, даже несмотря на то, что там нет сахара.

Книга Мирдада говорит о дураке — «дурак» просто означает простой, как ребенок, невинный. Вот почему на днях я назвал тебя дураком, от большой любви.

Я могу назвать кого-то дураком только в том случае, если я люблю его. В противном случае я с большим уважением отношусь к настоящим дуракам, тогда я говорю «сэр». Я назвал тебя дураком, потому что я люблю тебя. Всегда, когда я называю тебя дураком, радуйся, действительно радуйся, радуйся тотально. Только тогда ты сможешь понять.

Ом… аххх! Это само начало мира. Никто его не сотворил, как думают христиане. Они думают, что его сотворил Бог. Бог не делал ничего. Бог — это само существование, а не творец. Бог — это само творчество, что охватывает все.

Там, где в сотворенном есть дьявол, есть и Бог. Я вижу то, что должно было быть самим началом. Ничто не может быть более прекрасным, более чистым, более музыкальным… просто чистая музыка, просто чистая поэзия… Просто чистота всего того, что великолепно: всего того, что прекрасно…

Ом Мани Падме Хум

Эту мантру произносили в Тибете на протяжении тысяч лет, но ее могли произносить только в Тибете, потому что они одни знали великие высоты, чистоту Гималаев; чистоту, которую не может знать больше никто. Тибет это единственная страна в мире, которая ближе всех к религии. Это несчастье, самое большое несчастье, что Тибет сейчас в руках коммунистов; они все разрушают.

Это сама суть, наивысшее благо. Книга Мирдада должна была быть задумана именно в такие минуты. Есть очень немного книг, которые были задуманы в такие минуты… Дао дэ цзин Лао-цзы.

Не беспокойся о времени. Можешь ты хоть когда-нибудь сбросить с себя все беспокойства, как вот я… освободиться от всяких дел? Да, я знаю, ты можешь, и однажды ты это сделаешь, но на одно мгновение я сумасшедший, а ты дурак, какая странная комбинация…

Сейчас я имею отношение только к красоте, вот почему я сумасшедший. Среди этой вот красоты, если вы можете себе представить… это так прекрасно. Я знаю источник, я узнаю его сразу…

Когда есть слова, никто не ожидает, что слова и цветы могут быть вместе. Вы наверно думаете, что я говорю чушь. Для меня невозможно выйти из моего ума, я не могу. Я выхожу, но у меня нет ума. Я сумасшедший, а не дурак. Я такая высота, что даже сказать что-либо трудно…

Ом Мани Падме Хум

Я знаю, вам очень трудно привыкнуть к слову «чавал». Его конечно, нужно произносить правильно, но я неправильный человек Оно должно произноситься «джевел» (англ. jewel — драгоценный камень), но я произношу его «чавал». Я произношу его по слогам. В английском языке отсутствует логика, пишется одно, а говорится другое. Для меня трудность заключается в том, что я жил и вырос, употребляя фонетические языки, в которых как пишется, так и говорится. Английский же немного ненормальный. Если бы Иисус прочитал то, что он говорил на современном английском, он бил бы себя по голове. Он бы зарыдал. Он сказал на кресте: «Отец, прости этих людей», — людей, которые его распяли — «ибо они не ведают, что делают».

Но я совершенно точно знаю, что если бы он видел английскую версию, он бы этого не сказал. Не смог бы. Иисус говорил на арамейском языке, на котором все еще говорят очень немногие люди на Востоке. Гурджиев был знаком с некоторыми из тех людей, и что бы Гурджиев ни говорил об Иисусе, он узнал не из современной английской версии Нового Завета, а именно от тех немногих людей. Те притчи передавались на словах из уст в уста.

Арамейский — это древний язык, и поэтому в нем есть проникновение, красота, которую может иметь только настоящий лес, но никогда не английский викторианский сад. Этого не может быть в английском викторианском саду. Просто жалко смотреть на деревья, подрезанные и подогнанные под определенный размер.

Иисус не знал, что так с ним произойдет, что его переведут. Мастер не может быть переведен. С арамейского он был переведен на древнееврейский. Многое из-за этого было утрачено, потому что он выступал против тех евреев, и когда они перевели его на древнееврейский, то в самом этом переводе Иисус был утрачен.

Затем его перевели на греческий! Искажение искажения! С арамейского на древнееврейский, с древнееврейского на греческий. А затем его перевели на латинский. Это уже полное извращение — потому что именно евреи и римляне были людьми, которые его убили. А с латинского, римского, он был переведен на английский. И все же старый английский перевод гораздо более прекрасен, гораздо более ценен. Чем более современным он становился, тем меньше в нем оставалось, тем безобразнее он становился.