Записки сумасшедшего. 10000 Будд - Страница 37
Ученики Махеш Йоги очень серьезно относились к своим различным техникам. Они начали спорить с Ошо. Я могла видеть, что они не открыты и не восприимчивы, их умы наполнены чужими идеями. И все же Ошо отвечал на их глупые вопросы почти целый час. Махариши Махеш Йоги казался очень недовольным. Ошо мог разрушить весь его бизнес, который основывался на обучении людей транцендентальной медитации. Он не позволил Ошо закончить свой разговор и начал вмешиваться, пытаясь объяснить своим ученикам, что у Ошо свой подход, но говорит он о том же самом. Я просто удивлялась насколько он глупый. Он пытался защищать себя, идя на компромисс с тем, что говорил Ошо.
Мне было жалко этих простых западных людей, которые, казалось, были в полной растерянности, когда мы уезжали.
Сегодня у нас последний день в Пахальгоне. С Ошо иногда чувствуешь, что время остановилось, а иногда чувствуешь, что оно бежит очень быстро. Когда я паковала сумки, я услышала голос сторожа мусульманина, который стоял у двери. Я попросила его прийти через час, чтобы помочь донести наш багаж до машины. В знак признательности за его службу я дала ему двадцать рупий, которые он принял с благодарностью, и ушел.
Мы сидим на веранде вместе с Ошо, готовые уехать. Сторож пришел и, поздоровавшись с Ошо, сказал: «Алейкум Салам». Ошо улыбнулся ему. Он спросил Ошо, мог бы он поехать в Бомбей и служить ему там. Я видела слезы на его глазах. Его очень тронула любовь Ошо. Ошо благословил его, положив ладонь на его голову, и попросил меня дать ему немного денег. Я сказала Ошо, что я уже дала ему двадцать рупий. Ошо сказал: «Дай ему еще двадцать». Двадцать рупий было достаточно много в те дни. Люди редко давали пять рупий, как бакшиш, своим слугам. У Ошо было сердце императора, он всегда был готов поделиться последним. Я дала сторожу еще двадцать рупий. Приняв деньги, он взял меня за руку и заплакал. Это меня глубоко тронуло, и слезы потекли также из моих глаз. Благодарю тебя, любимый мастер, зато, что ты дал мне эту возможность открыть сердце чужому человеку.
Ошо отказался от работы в университете и переехал из Джабалпура в Бомбей. Он остановился в трехкомнатной квартире в апартаментах Си. Си. Ай., которые сняли для него друзья. В одной из комнат — мы, быть может, человек восемь — делали динамическую медитацию с семи до восьми. Я остановилась на окраине Бомбея, и требовалось около часа, чтобы оттуда приехать. Один из друзей вел медитацию, остальные в ней участвовали.
Во время стадии молчания в комнату вошел Ошо, чтобы посмотреть на нас. Я сидела молчаливо в позе Будды и почувствовала его присутствие рядом со мной.
Он положил свою ладонь мне на голову, затем потряс ей и прошептал: «Не держи, отпусти». И что-то произошло. Все мое тело начало трястись. Я начала громко плакать. Какой-то блок внутри был устранен от его божественного прикосновения. Я никогда не подозревала, что у меня внутри так много подавленного. Я плакала и плакала почти полчаса и, наконец, погрузилась в глубокую тишину
Я чувствовала себя очень расслабленной и освобожденной от какого-то невидимого груза.
Глубокое очищение произошло в моей психике, для которого мне потребовались года, чтобы сделать это самостоятельно. Благодарю Тебя, любимый Мастер.
После медитационного лагеря в Нарголе, Лакшми начала носить оранжевые ланги и курта. Ошо назначил ее секретарем, и она приезжала в апартаменты Си. Си. Ай. в семь часов утра. Любой человек, желающий увидеться с Ошо, должен был прежде переговорить с ней. Это было за пределами моего воображения. Мой ум не был готов принять это нововведение.
Каждый день я покупала розы у слепого мальчика, который продавал их в местном поезде. Перед началом динамической медитации я зашла в его комнату, чтобы поставить цветы. Я спросила Ошо об этих переговорах, которыми занялась Лакшми.
Он рассмеялся и сказал: «Не делай из этого проблему. Просто приходи раньше Лакшми». Я оценила эту замечательную идею моего мастера, и начала приходить за пятнадцать минут до Лакшми — и шла прямо в его комнату. Я чувствовала, что не только я его хочу увидеть, он также ждал меня.
Сегодня вечером я услышала, как на беседе он сказал: «Мастер подобен тяжелому облаку, полному воды, и проливается на всех тех, кто жаждет и готов принять его в свои сердца. Ученик может чувствовать благодарность или нет, но мастер чувствует себя благодарным к тем, кто открыл ему свои сердца».
Позже он добавил: «Раньше никогда мастера этого не говорили, но это так. Я говорю это из моего собственного опыта».
Моя голова склонилась в поклоне и благодарности, и я не могла найти слов, чтобы его поблагодарить. И я знаю, что он понимает те сердца, которые бьются в ритм с его сердцем.
Скоро будет медитационный лагерь в Манали. Сегодня утром он спросил меня, хотела бы я носить оранжевую одежду, как Лакшми. Я сказала: «Да, Ошо, на ней это смотрится хорошо». Он сказал: «Это будет выглядеть хорошо на медитационном лагере, когда участники носят одежду одинакового цвета. Достань себе одежду, как у Лакшми». Он сказал то же самое Каруне. Мы обе согласились.
С того времени он спрашивал нас три раза, готовы ли наши оранжевые одежды. Наш ответ был одинаков: «Еще нет». Было еще достаточно времени до медитационного лагеря. К моему удивлению, сегодня, когда я пошла с ним увидеться, я увидела огромную стопку оранжевого материала в одном из углов его комнаты. Он предложил мне отрезать кусок материала для моей одежды. Мне стало стыдно за то, что я не сделала свою одежду вовремя и доставила ему все эти хлопоты. Наверное, я не так серьезно к этому отнеслась, но он предложил серьезно. Вместе с одним из друзей я отрезала четыре метра материала дрожащими руками. Какой-то непонятный страх охватил меня, и я не могла на него взглянуть. Он подозвал меня, и я села у его ног с кучей материала в руках и уставилась в пол.
Он благословил меня, положив свою ладонь на мою голову, и сказал: «Сделай одежду точно такую же, как у Лакшми. На тебе она будет смотреться очень хорошо». Я посмотрела на его озорную улыбку и еще больше растерялась, не понимая его вообще.
Медитационный лагерь в Манале начался. Сегодня я пошла увидеться с Ошо в своей обычной одежде. Он спросил меня: «Где твоя оранжевая одежда? Почему ты ее не надела?» Я ответила ему: «Я надену ее завтра».
Следующим утром я одеваюсь в оранжевое ланги и курта и иду встретиться с ним до беседы вместе с моей подругой из Бомбея, Виной. Мы обе вошли в гостиную в большом возбуждении. Через несколько минут он вышел из ванной. Его лицо сияло, вокруг него чувствовалась аура света. Он поздоровался со мной широкой улыбкой, когда я подходила к нему и касалась его ног. Он положил свою ладонь на мою голову.
Когда я встала, он сказал: «Тебе очень идет эта одежда. Теперь ты саньясин. Какое бы имя тебе дать?» Он повесил большую малу с крупными бусинами мне на шею. Я очень удивилась, не понимая что происходит. Я восприняла это как шутку и просто рассмеялась. Он посмотрел на Вину, и имя Джиоти слетело с его губ. Ошо понравилось это слово, и он сказал: «Это Хорошее имя, но не полное. Дхарма Джиоти будет подходящим именем для тебя». Все это произошло буквально на ходу в гостиной. Таким образом я была посвящена в саньясины. Это не было каким-то событием.
Меня притянуло к нему, и я обняла его. Он принял мои объятья, проливая свою Любовь на меня, положив свою руку мне на голову. Я почувствовала себя утопающей в полной тишине и радости.
Как только я вышла из комнаты, я увидела Чайтанья Бхарти, который стоял со своим фотоаппаратом. Я попросила его сделать фотографию меня рядом с Ошо после беседы. Он согласился. Я сказала, что после беседы я подойду к Ошо, чтобы он был готов.
Я села на пол в зале около подиума и закрыла глаза. Я была в состоянии не-ума. Я не могла понять, что происходит вокруг. Около четырехсот или пятисот человек сидели в абсолютной тишине, ожидая своего мастера. Через пару минут я почувствовала Ошо рядом со мной и открыла глаза. Он был прямо передо мной, стоя со сложенными ладонями, приветствуя друзей. Я посмотрела вверх, чтобы еще раз увидеть его лицо и удовлетворить мою нескончаемую жажду Он говорил около двух часов, отвечая на всевозможные вопросы.