Записки офицера Красной армии (СИ) - Страница 24

Посмотрел я… В самом деле, у того скрипача спереди два верхних зуба золотые. Очень красиво выглядело. Так что я успокоился и даже сам восхищаться стал. А потом ему 5 рублей послал, чтобы они нам ещё раз «Волгу» сыграли.

Ну, ничего. Проводил я Ирку, как обычно, до дома, а на следующий день пошёл в город искать зубного врача. А когда нашёл, то спросил его, может ли он мне устроить золотые зубы? Он приказал мне открыть рот, посмотрел зубы и сказал:

— У вас все зубы испорченные. Некоторые из них надо вырвать, другие можно лечить и потом запломбировать, а на несколько поставить коронки.

Я понял, что врач непонятливый, так что сказал доходчиво:

— Речь идёт не о лечении и удалении зубов. Я только хочу вставить спереди два золотые зуба для красоты. Сколько это будет стоить?

— Зачем вам это? — сказал он. — Ведь передние зубы у вас здоровые.

— Здоровые или нет, повырывайте их и вставьте мне золотые.

— Если хотите иметь спереди золотые зубы, вовсе не надо вырывать собственные. Можно надеть на них золотые коронки. Каждая коронка будет стоить 20 рублей.

Сказал я дантисту сделать мне четыре золотые коронки. У того скрипача было две, а у меня будет целых четыре! Вот это будет красиво!

Врач мучил меня несколько дней. Спиливал мне зубы. Снимал мерку воском или чем-то ещё. Наконец надел мне коронки на зубы. Замечательно вышло. Я просто не мог насмотреться сам на себя. С этого времени я начал постоянно улыбаться идя по улице, чтобы людишки мои зубы видели. Если бы мне не было жалко денег, то сделал бы так так все зубы.

Дождался я свидания с Иркой. А как увидел её, так сразу оскалил зубы и долго улыбался. Она же спросила:

— Что с тобой случилось?

— Ничего — ответил я. — Золотые зубы вставил для красоты.

А она говорит:

— И не жалко тебе денег. Лучше бы мне одолжил на меховые ботинки — а то в ботиках я мёрзну.

— А сколько стоят ботинки?

— 30 рублей.

Дал я ей 30 рублей и мы пошли в кино… Вот так я угождал этой буржуйской змее… А роман наш закончился следующим образом. Я даже помню день, когда это произошло, 4 марта. Так вот, до этого Ирка договорилась со мной пойти вместе на «Казюка». Это так у поляков называется какой-то их праздник и народная ярмарка. Встретил я Ирку около дома, где она жила и мы пошли. Одеты мы были с большим шиком, какой только может быть. Уже за Зелёным мостом на улице было много повозок, людей и прилавков. А по Люкской площади не протиснуться. Но было очень весело и также приятно.

Однако же богатый народ эти поляки. Сколько же там было всюду дорогих и ценных вещей, даже сказать сложно. Чтобы всё это перечислить, наверное и ста листов бумаги не хватит.

Идём мы себе торжественно. Я золотыми зубами сверкаю. Можно сказать, всё время рот не закрываю. Часы тоже на видном месте. Ну и одеколоном, наверное, на всём рынке так ни от кого не пахло, как от меня. А Ирке то одно понравится, то другое. Так что покупаю я для неё и то, и другое. Но нести мне приходится, так что у меня полные руки.

И тут я замечаю, что Ирки со мной нет. Я и туда, и сюда, не могу найти. Но потом издалека заметил перо на её шляпе. Начал изо всех сил проталкиваться к ней. Смотрю, а тут моя любимая с тремя нашими офицерами идёт и смеётся очень даже весело. Двое её под ручки ведут, а третий сзади лапает её очень неприлично. А она вовсе против этого не протестует. Приближаюсь я к ним и очень официальным тоном говорю:

— Ирка, пошли дальше!.. Попрощайся с ними…

А один из офицеров, с виду уже прилично пьяный, подошёл ко мне и говорит:

— А ты что, товарищ, у тебя на неё монополия?

— Монополии нет — сказал я. — Но я её большой друг.

— Не такой уж большой — вмешался другой офицер. — Без лупы и не заметишь. Кроме того, эта паненка предпочитает наше общество, так что прошу от неё отцепиться.

Вижу я, что с пьяными не о чём говорить. Поэтому схватил Ирку за руку и тяну её к себе.

— Пошли — говорю я — а то рассержусь на тебя. Так не делают.

А она смеётся и говорит:

— Как же я с тобой пойду, когда меня за руку держат?

Тогда я очень решительно обратился к тем товарищам офицерам:

— Прошу вас оставить в покое эту женщину и отпустить её. Это некрасиво!

Один из них оттолкнул меня. А другой сказал:

— Если тебе некрасиво, поищи для себя что-то покрасивее. А мы и ей довольны. И вообще отцепись от нас, скотина, а то мы сейчас от тебя отцепимся!

Но я загородил им дорогу и Ирку вырываю. Тогда один из них заехал мне кулаком в ухо. Я не стерпел и ярмарочным пирогом в виде сердца, на котором глазурью было написано ЛЮБИ МЕНЯ! как заеду ему в морду! А другого связкой баранок в зубы. Тогда один из них лохань с прилавка схватил и как треснет меня ею, я за ушат и ушатом его!.. Ну и пошло у нас на всю катушку. А тут ещё какие-то местные вмешались и давай нас всех лупить. Один из них всё время колотил нас головой и кричал при этом: «Бей москалей. Уже начинается!» Но набежало много наших парней и мы начали лупить всех кто под руку попадётся. Повыворачивали прилавки, столики, даже повозки. Была полная неразбериха.

Что там вообще происходило, мне трудно описать. Хотя меня так избили, что у меня опухли глаза и я почти ничего не видел. А недоразумение это ликвидировал военный патруль и нас всех под конвоем доставили в комендатуру. А там даже понять не могли, в чём было дело? Кто начал драку? Потому что, понятное дело, ни я, ни те трое офицеров не сказали, что начали мы. А Ирка вообще исчезла. Но я узнал от тех парней, что она уличная девка и очень дёшево берет за любовь, потому что довольно староватая и неприятная.

Меня освободили. Пришёл я домой и как посмотрел на себя в зеркало, так мне даже страшно стало. Под глазами синяки, нос опухший, на голове полно шишек. Но с этим ладно — всё заживёт. Хуже то, что одежда была сильно порвана и испачкана, а сапоги поцарапаны. А у одного сапога носок совсем испорчен и потерял вид. Кроме того я обнаружил, что у меня из кармана исчезли часы. Одним словом, я понёс серьёзные потери.

Начал я Ирку караулить на улице, чтобы она мне всё объяснила и вернула деньги, которые я на неё потратил. Через пару дней я поймал её. Остановил и спрашиваю:

— Я хочу знать, как это было?

А она отвечает:

— А так — ты устроил балаган и из-за тебя началась драка!

— Почему ты меня бросила и пошла с теми офицерами?

— Потому что мне так нравилось. Я тебе не жена и делаю что хочу.

— В таком случае — говорю я — отдай мне пальто, боты и те деньги, которые я тебе одолжил.

А она говорит:

— Не видать тебе ничего как своих ушей. Я тратила на тебя время, поэтому мне полагается плата. А теперь я больше не хочу тебя даже видеть, отойди от меня!

И тут добавила несколько таких слов, которые я — как человек культурный — не могу ни повторить, ни написать. И к этому она ещё фигу под нос суёт и говорит:

— Вот что ты получишь, дурень! А если будешь меня преследовать, я тебя в тюрьму засажу за скандал, что ты на рынке устроил! Сейчас пойду в комендатуру и всё про тебя расскажу моему знакомому, майору Павлуше Сильникову. Он тобой, гадина, займётся! А кроме того, никакая я тебе не Ирка, а Ирен Антоновна!

Я как это услышал, так и похолодел. Сильников, сволочь первосортная, уже многих парней сгубил. Так что я говорю:

— Уважаемая Ирен Антоновна! Как вам не стыдно! Я вам подарил столько подарков! Столько денег! Всегда ручку целовал! А вы меня уничтожить хотите и покушаетесь на мою жизнь!

Тогда она сказала:

— Ничего я ему не скажу. Чёрт с тобой! Но больше мне голову не морочь, свинья воняющая одеколоном. Так только негодяи делают — требуют от приличной девушки вернуть деньги за доставленное удовольствие!

Она плюнула прямо в меня и ушла. И я тоже плюнул… когда за ней закрылась дверь в квартиру. И даже кулаком ей погрозил. «Эх, если бы не Сильников, я бы тебе задал за мое растраченное состояние, офицерскую честь и разбитое сердце!»

Так вот закончилась моя большая любовь. Я получил хороший урок и навсегда потерял желание заводить романы с буржуйками. Всё же наши советские женщины несравненно лучше и дешевле. Так что я решил и дал себе комсомольское слово, что никогда не буду водиться с буржуйками.