Записки неординарной эльфийки - Страница 23

Ой, нет не в порядке, эта трансформация отняла последние силы.

– Как мне плохо, – теряя остатки разума прошептала я.

Когда действительность снова начала проявляться, и смутные очертания окружающих предметов стали помедленнее прыгать и раздваиваться, я подумала: "Почему я в воздухе, может я пчелка или, на худой конец, летучая мышь." Взбрыкнув ногами я попыталась исправить положение, в ответ кто-то лишь крепче прижал меня к груди. В нос ударил до боли знакомый аромат розмарина и лесных орехов. Такой одеколон был у моего отца.

– Папа, – пробиваясь через застилающею все пелену, заплакала я. – Папочка, я устала, я хочу домой. Пожалуйста, прости меня, я буду самой послушной и самой образцовой. Я буду всем-всем, чем ты захочешь, только не бросай меня снова. Папа. Папа. – Слабея, стонала я, опять начиная проваливаться в пучину темных вод…

Горькая тягучая жидкость неспешно заливала рот, нос, тяжким покрывалом ложилась на глаза. Зазвучавшие слова лечебного заклинания не дали мне окончательно утонуть, они тянули наверх, разгоняя волнами воды забвения. Мрак небытия светлел. "Определенно возвращаюсь," – как-то отстраненно подумала я, фыркнув от щекотки, которую вызывали чьи-то губы у уха.

– Она уже с нами, – издалека прогудел чей-то бас.

Обняв отца за шею, я уютно свернулась на его руках. Воспоминания, нахлынув, взяли в плен моё сердце. Все как в детстве, когда нежно напевая колыбельную, папочка слегка покачивал меня и с улыбкой передавал матери. Как играя кружил, подбрасывал и почти всегда ловил.

Я так люблю тебя папа.

Удивительный покой снизошел на меня, выплыли лица уже знакомых персонажей. Добродушно улыбаясь, они придирчиво рассматривали меня.

– Жаль, ножниц нет, такая прядь украсила бы коллекцию.

– Стыдись, Гимли, девушка, считай, с нижних миров вернулась, а ты все о своем хобби думаешь, впрочем, она ничего, может, познакомиться на всякий случай, – задумчиво изрек тот темноволосый, что проявил ко мне больше всех сострадания.

"Сейчас знакомиться будем," – разглядывая застланное дымом пожарищ небо, равнодушно подумала я. Величественные птицы кружили в причудливых облаках, отблески зарниц вспыхивая мгновенно гасли, создавая напряженную картину всеобщего разрушения.

"Да, нехорошо получилось, с этим реактором."

И потом книга сказок, и метаморфоза, и страшный взрыв, и полет, и, о, Эсте милосердная, спасибо, я опять удачно выбралась. Все, вроде, на месте. Мои ручки – да, здесь, причем, ничуть не изменились, особенно левая. Ногти в порядке, маникюр сохранился, правая… Неловко повернувшись, я попыталась найти глазами свою вторую руку.

"О, нет, только не это, всё, что угодно, но только не это," – зажмурившись, я потрясла головой, безуспешно надеясь, что видение исчезнет. Зря рассчитывала, этот слишком знакомый взгляд резко возвратил в печальную действительность.

– Поставь меня на землю и отойди на десять шагов, – зашипела я, ну точно мамочка в минуты величайшего раздражения.

С ощущением твердой почвы уверенность быстро вернулась ко мне. Проведя осмотр своего костюма и прически, убедившись в наличии любимого лука и дневника, я окончательно взяла в руки свою панику. Это все издержки войны, я никому ничем не обязана и… пока. До встречи. Куйо нин меллон! И только я начала тактически отступать к чудом сохранившейся хижине привратника, как наш принц, согласно правилам этикета, начал меня представлять.

– Друзья, это эллет Эльфи из Лихолесья, и она моя гванур – родственница, – слегка запнувшись на слове "моя", торжественно произнес, Лег.

– В пятнадцатом колене, – пояснила я

– В шестнадцатом, – перебил он.

– В пятнадцатом, мне лучше знать!

– В шестнадцатом, не спорь!

Мир померк у меня в глазах. Оскорбленная в самых главных чувствах, я, упав на колени в песок, принялась чертить своё фамильное дерево с подробнейшими указаниями на дальних родичей, выводя ветку к королевскому роду. Презрительно хмыкнувший принц так же схематично изобразил родословную, хотя в более сдержанных проявлениях родственных уз, но, все же заражаясь от меня азартом установления истины, начал перечислять своих прабабушек, что приходились тещами моим прадедушкам. Отчаянно споря о достоинствах предков, мы и не заметил, как остались в одиночестве, неблагодарные зрители позевав почистили оружие и доспехи, перевязали ранения, похвастались трофеями и тихонько перетекли к огням ближайшей полевой кухни. Мы же вовсю приближались к десятому колену. Потрясающее открытие того, что его прапрапрапрапрабабушка приходилась двоюродной снохой моей прапрапрапратетушке с материнской линии, так ошеломило, что высчитывая доли крови я просчиталась на две сотые. Охрипнув на двенадцатом колене, я уже хотела сдаться и признать свою ошибку, но вспомнив главный девиз рода – всегда думай о родственниках, и они тебя не оставят, продолжила обсуждение достоинств дома. Возясь в песке мы поминутно сталкивались и отпихивались руками, наши косы цепляясь заколками, выдирали небольшие клочки волос, но момент торжества истинны неумолимо приближался.

Наконец, звонко стукнувшись лбами, мы, отлетев, сели каждый на своё дерево и перевели дыхание. Потирая назревающий синяк, я устало пробормотала:

– И все таки в пятнадцатом! Знаешь, держись от меня подальше, а то… – тут я решила сказать что-нибудь пообиднее, но ничего умного в голову не приходило, мысленно махнув рукой на ум, я продолжила, – …а то тебя аранель динэт – невеста заревнует.

– К тебе? – и отразившись от гладких стен разрушенных казематов, смех покатился по пустыне, он звенел в расщелинах седых валунов, пробивался в разбитых досках ворот, отражался от брошенных щитах погибших воинов, этот смех был так противен и омерзителен, что, зажав уши, я отвернулась.

– Ладно, пошли, – все еще вздрагивая от приступа идиотского веселья, примиряющее сказал, Лег. – Да успокойся, напишу я пропуск на временное жилье на родине, ну, пока твоя судьба не определится. В ближайшие дни наши ветераны отбывают в Лихолесье, поедешь с ними. Привет родителям!

Легко перепрыгивая через взрытые каменными снарядами воронки, он направился к гостеприимным огонькам, где уже битый час стучали ложками его однополчане. Я, постояв, задумчиво заровняла ножкой свой чертеж, пытаясь справится с нахлынувшем волнением.

"Домой! Я еду домой! Наш небольшой замок, мама на пороге, герань на окне," – возможно и далее милые картины всплывали бы в моих глазах, если бы не последующие события.

Новая тетрадка с обкусанными краями

Громадная угловатая тень накрыла меня, вой назгула, полный смертельной тоски и надежды, заставил поднять голову.

– Эльфи! Эльфи! Скорее беги ко мне, спасайся!

На посадку заходил белобровый дракон Валентина.

– Валентин, я здесь, я уже, я сейчас! – и, развернувшись, я бросилась к высоким развалинам на месте бывшей оружейной, куда уже планировал дракон.

Сидевший в комфортабельном седле назгул отчаянно махал мне руками, понуждая своего летающего коня идти на посадку. Запыхавшись я взбежала по покосившимся ступенькам и, упав на мокро-скользкую спину ящера, вцепилась в его спинные отростки. Тот, величественно всполаскивая крылами, спешно набирал высоту.

– Стой! Я приказываю тебе, вернись, Эльфарран! – Донеслось издалека.

Но ветер уже пел свою новую мелодию в моих ушах, чувство легкого недомогания, происходящие от слишком быстрого взлета, уже потихоньку отступало, и на сердце было свободно. Обжигающие струи ветра подхватили нас, когда, резко свиснув, стрела пробила глаз дракона, и он начал заваливаться на один бок. Дав крен, мы описали небольшой круг и начали заходить на второй. Вторая стрела окончательно ослепила дракона.

– Падаем! – в отчаянии закричала я.

– Дотянем! Наши на подходе, видишь летят! Нам бы только еще немного продержатся в небе.

Но слепой дракон уже цеплял верхушки взорванных башен. Валентин, работая поводом, не давал ему выпустить лапы для посадки, а я громко молилась все знакомым богам, как эльфийским, так и святому Низе.