Запечатление (СИ) - Страница 25

- Помоги малышу, Макмайер, - вместо желанного поцелуя, прошептал ему в губы омега. – Заверши круг, - о смысле этих слов он спросит позже, а сейчас, поддавшись настойчивости высокородного, ментальным ощущениям и собственным инстинктам, Коул таки сорвал поцелуй с желанных губ, а после потянулся к стонущему омеге.

Люциус приостановил скольжение своих пальцев, и Эли всхлипнул, явно собираясь возмутиться. Но Макмайер ему не позволил, аккуратно, медленно, стараясь не причинить боль, скользнул в кольцо тугих мышц сперва одним пальцем, а после и вторым, кожей ощущая скользкий жар и трепет на грани удовольствия. Теперь их с Нойманном пальцы ласкали омежку изнутри, сперва медленно и осторожно, позволяя ему привыкнуть, а после все настойчивей, растягивая мальчишку, лаская твердый бугорок простаты и насаживая его на свои пальцы до конца, пока Эли, забившись в судорогах, не излился себе на живот.

- Эли, - когда безвольно обмякнувший подле них омежка немного отдышался, Люциус его снова позвал, протягивая руку. Но этот раз мальчишка не противился, покорно приблизившись к ним, но все ещё не решаясь оказаться в кольце объятий двоих.

- Иди уже, омега, - нетерпеливо рыкнул альфа, балансируя на грани очередного витка удовольствия вязки. – Ты же тоже часть нас, Эли, - больше не было сомнений, ни у кого из них. Мальчишка юркнул в их полуобъятия, прижимаясь к их бокам, ласкаясь к ним обоим и даря свои сладкие поцелуи им обоим. Три плотных ментальных нити, схлестнувшись, сплелись в плотный жгут, опутывая биополя всех троих и запечатлеваясь на них.

- Только обретя свою Истинную Пару, высокородный сможет дать безупречное потомство, - прошептал ему на ухо Люциус, задевая языком мочку.

- Но не всегда Истинная Пара – это двое, - жарко выдохнул Эли, ластясь к нему своим гибким телом. А Макмайер снова погружался в пучину удовольствия, беспорядочно целуя ухмыляющегося Люциуса и прижимая к себе трепещущего Эли. Похоже, этим омегам таки удалось его провести.

//-//

- Роджер, ты домой? – молодой омега, который занял место ушедшего в декрет Вудса, подошел к столу все ещё корпящего над чем-то беты.

- Не знаю, - остраненно ответил Баттерфри, так и не взглянув на коллегу, - но, скорее всего, нет, - бета намеренно игнорировал этого странного омегу, который с первых дней работы в Отделе Нравственности пытался навязать ему свою дружбу. В принципе, он мог подружиться с Лестером, этот омега был ему симпатичен, как человек, но все же они были слишком разными, чтобы иметь что-то общее. И главной их разбежностью было то, что он был слабым, безнадежным бетой с R-уровнем редукции, в то время как Лес был практически безупречной особью с D-уровнем. Проще говоря, в обществе этого человека Роджер чувствовал себя не очень комфортно.

- А давай сходим куда-нибудь, - не унимался омега, настойчиво нависая над столом, словно тем самым показывая, что не оставляет Роджеру выбора. – Например, в бар или клуб. Сейчас же осень, - Лес задумчиво посмотрел в окно, за которым на пронзительно-синем небе не было ни тучки, - и комендантский час начинается только после полуночи.

- Ладно, - на выдохе, таки сдавшись под напором этого неугомонного омеги, согласился Баттерфри, - давай сходим.

- Отлично! – довольно вскрикнул Лес, прытко разворачиваясь на месте. – Собирайся быстрее, Роджер. Жду тебя в машине, - таки оторвавшись от экрана монитора, Баттерфри посмотрел вслед омеге, поражаясь тому, насколько его характер не соответствует уровню редукции. Или, может, это он сам закостенел в стереотипах, видя в более сильных особях что-то величественное и непреклонное.

По его личному мнению, Лес был чем-то похож на омежек с R-уровнем редукции – высокий голубоглазый блондин с наивным выражением лица и шебутным нравом, пусть это и не отметало тот факт, что он был умен и образован и за эти несколько месяцев смог завоевать уважение Спектариуса неукоснительным и предельно четким исполнением своих обязанностей. По сути, он бы не прогадал, если бы завел дружбу с Лестером. Судя по всему, его родители занимали достаточно высокие посты в системе дал-эйрин, поскольку омега выглядел ухоженным и холеным, да ещё и ездил на дорогой машине, о которой сам Баттерфри мог только мечтать. К тому же, Лес был красивым, многие альфы засматривались на него и, скорее всего, хотели бы быть им запечатленными, вот только никто из них так и не попробовал пригласить омегу на свидание, а все потому, что, пусть и изредка, от него пахло альфой, а в его биополе ощущались нити сильной ментально особи. Похоже, у омеги был влиятельный любовник, и Роджер, пусть это и претило его личности, надеялся, что дружба с Лесом поможет и ему обзавестись партнером.

Задумавшись, Баттерфри лишь краем глаз заметил, как мимо него кто-то прошел, целеустремленно двигаясь к выходу. Сконцентрировав взгляд на широкой спине, на которую спадали каштановые, вьющиеся пряди Роджер только вздохнул, потянувшись к сенсорной панели, чтобы сохранить данные и закончить на сегодня работу. Коул Макмайер поехал к своему таинственному омеге – в этом бета не сомневался, пусть его уверенность в собственных догадках была малоприятной.

Вот уже полгода как Макмайер был кем-то запечатлен, но все его, и коллег в том числе, попытки разузнать что-то большее, чем то, что этот некто обладает низким уровнем редукции, были тщетны. Альфа молчал, исполнительно трудился и каждый вечер уезжал к своему омеге, чтобы на следующий день прийти на работу, ещё более сильно пахнущим вишней и миндалем. Такое странное и неповторимое сочетание, от которого даже у Роджера, слабого беты, перехватывало дыхание. А все началось сразу же после той инспекции в Осозе… Впрочем, пусть и негласно, но Спектариус запретил обсуждать что-либо личное в пределах Департамента, так что все разговоры о том, что омега Макмайера – это кто-то из неблагонадежных Осозе, так и утихли, оставшись всего лишь догадками и сплетнями.

Жаль – вот что подумал Баттерфри, покидая свое рабочее место. Он-то надеялся, что из них с Макмайером получится пара, что альфа запечатлит его, а во время его следующей флорации они бы даже могли попробовать зачать ребёнка, пусть шансы на это были слишком призрачны. Да, жаль. Но Роджер не унывал. Если бы он был слабаком и опускал руки каждый раз, когда на его долю выпадало очередное несчастье, он бы давно уже удавился или же пошел в государственный бордель, ни о чем не заботясь. Но у него были братья. Здоровые и полноценные особи, которым он просто обязан помочь обрести свое счастье. Ну, а его собственное… Роджер Баттерфри верил в то, что у него все ещё впереди.

//-//

- С Днем Рождения, Коул! – он только переступил порог дома, как это мелкое нечто, которое, впрочем, альфа безгранично любил, повисло у него на шее, целуя в обе щеки и губы.

- Спасибо, Эли, - Макмайер, аккуратно поддерживая омежку под попку, позволяя ему повиснуть на себе, его альфе, не стал задерживаться в прихожей, сразу же направившись в гостиную.

- А мы тебе торт испекли, - щебетал омежка, прижимаясь к нему так крепко, словно они не виделись очень долго, хотя только сегодня утром он целовал эти пушистые реснички, пухлые губки и стройнее ножки, замирая каждый раз, когда их накрывал очередной круг вязки.

- Правда? – Коул недоверчиво выгнул бровь, и омежка сразу же насупился, словно обидевшись на то, что ему не поверили.

- Ну, конечно, пек, в основном, я, а Люциус просто руководил, - спешно забормотал Эли, и его щечки заманчиво покрыл стыдливый румянец. – Но ты же и сам знаешь, как ему сейчас.

- Знаю, - примирительно ответил альфа, входя в гостиную. Да, с той самой ночи, благодаря его упрямству и настойчивости, они жили вместе, но не в маленькой квартирке в Осозе и даже не в его собственной, а в большом и шикарном особняке, который им в честь запечатления подарили их папочки.

Макмайер до сих пор не мог поверить в отцовские чувства Джулиана, но тот и не пытался переубедить его в обратном, будучи полностью счастливым, снимаясь в очередном бестселлере и нося на себе метку Виктора Нойманна. В принципе, их обоих устраивали такие отношения, пусть Эли и пытался как-то примирить их, подстраивая якобы случайные встречи. Кстати, с родителями Элиота Карпентера он так и не познакомился. Эли вообще предпочитал о них не говорить, лишь раз и вскользь упомянув о том, что он им не нужен, вот и все. Папа же Люциуса внушал ему страх и трепет, в то же время он им восхищался и уважал его, но не потому, что тот был высокородным и занимал один из верховных постов в системе дал-эйрин, а потому, что Габриель Нойманн был величественным человеком, которому, впрочем, не было чуждо людское. Проще говоря, Нойманн старший и его сыновья приняли его в свою семью, уважив выбор Люциуса.