Западня (СИ) - Страница 35

— Машенька вырастит, замуж выйдет. Не будет же она с тобой всю жизнь жить. А я умру, — Тамара Федоровна всхлипнула и приложила салфетку к уголкам глаз. — Я же не вечная. Вон, как задыхаюсь под утро. Астма моя снова проснулась. В Италии вроде бы поутихла, а теперь опять дает о себе знать.

Алина, чувствуя, мама завела знакомую пластинку, встала и в третий раз взялась за посуду.

Тамара Федоровна с мольбой посмотрела на дочь:

— Обещай, что не будешь отказывать сразу. Что подумаешь еще?

— Ладно. Мне посуду надо мыть, — женщина решительно направилась на кухню.

Перед сном Алина зашла в комнату дочери. Машенька уже лежала в постели, обняв своего любимого плюшевого мишку. Увидев мать, она приподнялась и села в кровати, раскрыв объятья. Алина наклонилась и обняла дочь.

— Устала, мамочка? — спросила девочка, гладя мать по волосам.

— Да, есть немножко, — улыбнулась Алина. — А ты, солнышко, уроки сделала? — она присела на кровать дочери.

— Конечно, сделала, — быстро ответила Машенька и перевела разговор на другую тему.

— Мамочка, а этот дядя влюблен в тебя, да? — смущенно сказала девочка, исподлобья взглянув на мать.

— Почему ты так решила? — удивилась Алина.

— Я же видела, как он весь вечер не сводил с тебя глаз. На меня так Сашка Карасев смотрит. Весь урок меня гипнотизирует. Даже учительница ему замечания сделала: «Карасев, может, хватит Машу Белову рассматривать. Займись уже примерами, а то опять двойку схватишь!» Знаешь, мамочка, мне так стыдно было? А ему хоть бы что! — щеки Маши порозовели.

— Вот это да! А почему ты мне раньше ничего не рассказывала? — удивленно сказала Алина.

— А что рассказывать? — развела руками девочка. — Я-то не люблю его. Зачем мне двоечник?

Алина рассмеялась:

— Значит, тебе, доченька, только отличников подавай! А если он хороший человек? Добрый, например. Или ты только умных будешь любить?

— Мама! — возмущенно воскликнула Маша. — Мне еще рано про любовь думать. Я еще школу должна окончить и врачом стать, — по-взрослому рассуждала она, глядя на мать, как на маленькую девочку.

Алина виновато посмотрела на Машу.

— Доченька, — осторожно начала она — а ты грустишь, что у всех девочек есть папы, а у тебя нет?

— Конечно, грущу. Мне, иногда, очень хочется, чтобы папа меня из школы забрал, и все ребята увидели, что у меня не только мама есть. Я бы побежала к нему навстречу, а он бы поднял меня высоко-высоко и подбросил до небес!

Глаза у девочки заблестели и снова потухли, она продолжила:

— Но я же у тебя большая и понимаю, что этого быть не может, что папа наш погиб.

Крупные слезинки, как хрустальные бусинки, посыпались из глаз Машеньки на постель. Алина, обхватила руками хрупкое тельце девочки и прижала к себе.

— Машенька, родная, что бы ты сказала, если бы я согласилась на предложение Алексея Анатольевича и вышла за него замуж. Тогда у тебя был бы отец.

Девочка отстранилась от матери и серьезно посмотрела на нее:

— У меня есть отец, правда он погиб, но ведь отец у человека бывает один, правда?

— Правда, — со слезами на глазах сказала Алина.

Девочка поправила волосы матери, выбившиеся из прически:

— А ты, мамочка, любишь Алексея Анатольевича? — сказала она, заглядывая в глаза матери.

— Мне очень жаль Привалова. Ему многое пришлось пережить. Он мужественный человек. И он любит меня, а я боюсь обидеть его.

— Мамочка, ты не ответила на мой вопрос. Ты любишь его, как папу?

— Нет, что ты, Машенька! Папа был такой один. Я любила и люблю только его.

— Ну, так, что же ты переживаешь? — успокоилась девочка. — Двоих же никак нельзя любить!

Она поцеловала маму в щеку и повернулась к стене.

— Спокойной ночи, мне завтра вставать рано, — промолвила Маша, зевая.

— Ухожу, ухожу! Спокойной ночи, дорогая моя. Какая ты у меня умничка! — Алина встала, выключила свет и тихонько вышла за дверь.

На душе у нее сталоясно и спокойно.

***

Прошла неделя. После очередного дежурства Алину встретил Привалов. Он стоял возле черного БМВ, за рулем был водитель.

— Доброе утро, Алина Романовна! Вас подвезти?

— Доброе утро! Нет, Алексей Анатольевич, я еще хочу по магазинам пройтись и потом на автобус.

— Тогда давайте присядем на лавочку ненадолго. Мне тоже в офис нужно, я Вас не задержу.

Привалов и Алина сели на скамейку в сквере возле больницы.

Март спешил растопить последние тонкие льдинки на лужах. Деревья стояли в воде, заполнившей лужайки сквера из-за быстро растаявшего снега. На клумбах, среди проталин колыхались на весеннем ветру нежные головки подснежников. Воробьи весело чирикали, распушив перышки на солнце, радуясь, оставшимся позади морозам и холодным ветрам.

Алексей Анатольевич с волнением посмотрел на Алину. Его лицо было напряжено, меж бровей обозначились глубокие вертикальные морщины.

— Простите меня, Алина Романовна, я не в силах больше ждать. Что Вы решили? Согласны ли Вы быть моей женой? — в его взгляде было столько надежды, что Алина виновато опустила глаза.

Вдруг в этот момент она вспомнила, как Сергей сделал ей предложение, после их первой новогодней ночи. Как они были счастливы. Как три дня не могли оторваться друг от друга. Как клялись в любви на всю жизнь.

Алина решительно подняла глаза на Привалова.

— Алексей Анатольевич, Вы чудесный человек, добрый, сильный, умный. Вы обязательно встретите достойную женщину, которая полюбит Вас так, как я люблю своего Сергея. Один раз и на всю жизнь. Простите меня. Я верю в Вас. Верю, что Вы превозмогли боль и сумели начать жизнь заново не для кого-то, а для себя. Если меня не будет рядом с Вами, если даже рядом с Вами не будет другой женщины, Вы все равно будете жить и радоваться весеннему мартовскому солнцу, так же, как это делаю я, не смотря на то, что моего любимого нет со мной рядом.

Алина поцеловала Привалова в щеку, как любящая мать могла бы поцеловать сына, встала и, не оборачиваясь, пошла по весенней аллее.

— Куда Вы едите, кто Вас там ждет? — причитала Тамара Федоровна, едва успевая за Алиной и Машенькой, которые бежали по перрону с дорожными сумками в руках. Посадку на их поезд уже объявили.

— Вот наш вагон, — сказала Алина, остановившись возле проводницы. — Давай, мамочка, до свиданья, береги себя, — она обняла Тамару Федоровну. — Ты не успеешь соскучиться, как мы вернемся обратно. Машенька, прощайся с бабушкой, — суетилась женщина, протягивая билеты проводнице.

Та равнодушно проверила билеты, что-то отметила у себя на листке и разрешила:

— Проходите. Ваши нижние полки во втором купе.

— Вот видишь, мамочка, у нас нижние полки, очень удобно. Ну, давай, не переживай, мы пошли.

— Бабушка, не скучай. Мы скоро приедем, — Маша потянулась к Тамаре Федоровне. Та наклонилась и обняла внучку.

— Звоните каждый день, а то я буду волноваться, — со слезами в голосе сказала Тамара Федоровна.

Попрощавшись, девочка поднялась по ступенькам в тамбур. Алина поддержала ее сзади и последовала за ней, одной рукой держась за поручень, а другой, волоча за собой сумку на колесиках.

Оказавшись в вагоне, путешественницы еще раз помахали бабушке в окно и стали продвигаться к своему купе.

В купе было душно, других пассажиров пока не наблюдалось. Алина с трудом открыла окно, потянув его вниз, навалившись всем корпусом. Потом она подняла одну из нижних полок и поставила туда большую сумку на колесиках. Маленькую с едой пристроила около окна. Машенька вытащила свою куклу в одежде медсестры и посадила ее на столик.  К ни го ед . нет

— Смотри, Арина, сиди хорошо, не вертись. Скоро поезд тронется и поедет. Можешь упасть, если будешь крутиться, — назидательно наставляла свою куклу девочка.

Машенька была очень рада этой поездке. Она еще никуда не выезжала из родного города, поэтому была возбуждена и довольна, в ожидании новых впечатлений.

Перед самым отправлением поезда в купе вошел мужчина лет пятидесяти, в свитере, серых брюках и ветровке. Закинув рюкзак на вторую полку, он сел с краю у дверей и весело посмотрел на пассажирок.