Западня, или Исповедь девственницы - Страница 5
Наташа присела на диван в гостиной, незаметно заснула и видела во сне какие-то гадости, какую-то мерзость, то, что она теперь видела постоянно.
Когда она открыла глаза — во рту стоял привкус виски, голова тяжелая, а в дверь звонили и звонили, видимо, давно.
Она встала поплелась к двери. Настроение, исправившееся было от виски, снова упало до нуля, и она даже не подумала о том, в каком виде открывает кому-то дверь.
За дверью стоял Динар, лицо у него было недовольное.
Он остро взглянул на нее и спросил:
— Вы пили, Наташа?
Она пожала плечами, не ответив, и мельком взглянула в настенное огромное зеркало в холле — да, видок! До чего дошла Наташенька-ангел!
Они прошли в гостиную, она заметила, что Динар даже не снял плащ. «Не уважает, — подумала она с усмешкой, которая на лице не отразилась, — ну и пусть».
— Кофе, чай? — спросила она. Надо же как-то начать светский разговор, хотя он явно пришел не за тем, чтобы поболтать о погоде и природе.
— Если можно, минералки, — ответил Динар.
Наташа потащилась к бару, взяла бутылку минералки, а себе начатую — виски. Трещала голова, и во рту продолжалась поганость.
«Пусть думает, что хочет, она сюда не напрашивалась, он ее привез. А вот для чего? Видимо, она скоро узнает… — С некоторых пор Наташа разуверилась в добрых намерениях Динара. — Может быть, даже сегодня узнает».
Динар медленно прихлебывал минералку, смотрел на Наташу и думал:
«…Как же она сдала! Если так будет продолжаться, она ему здесь ни к чему. Она-то, как все дамочки, наверное, думает, что она ему нужна как женщина, кроме деловых качеств». Ему захотелось вслух рассмеяться, но он сдержался. Как давно не нужны ему женщины! В принципе он никогда не любил их, женские аксессуары его только раздражали. Но тогда было другое время, и свои пристрастия он должен был тщательно скрывать, встречаясь со своими партнерами тайно, со страхом быть уличенным. Теперь он тоже ничего, естественно, не афиширует, ни к чему, но исчез страх. Хотя он весьма талантливо изображает из себя женолюба. Получается!
Он поднялся. Наташа с удивлением посмотрела на него — для чего он приходил? Динар ответил на ее мысли:
— Я хотел поговорить с вами, Наташа. Но мне кажется, сейчас не время. Будьте завтра в форме. Пожалуйста. — Последнее слово он произнес чуть-чуть с угрозой. Этакое миленькое «пожалуйста»…
Больше он не сказал ничего, закрыл за собой дверь. Наташа опять осталась одна.
Во взгляде Динара сегодня особенно сквозила холодность и даже, — если быть честной, брезгливость. Она очень остро почувствовала, что ее хотят во что-то вовлечь! Ах, не надо было ей сюда приезжать. А что бы она делала там, в России? Куда бы занесла ее нелегкая? Нигде ей нет места!
Но сегодня она больше не будет пить, завтра проснется и постарается сделать все, что возможно, со своим лицом и примет Динара «на уровне».
— Господи! Спаси и сохрани! — сказала она вслух и приложила ладони к горящим щекам…
Когда на следующий день приехал Динар, Наташа уже была красива, свежа, изысканна и благожелательна.
Даже Динар, который ничему уже не умел удивляться, слегка изумился и порадовался: все-таки она не потеряла еще разума. Нет, он в ней не ошибся! И пришел в отличное расположение духа.
— Если вы не против, Наташенька, — сказал он вкрадчиво, — я бы немного выпил.
Она немного смешалась, остро посмотрела на него: не подвох ли?
Но взгляд его выражал лишь честность.
— Как хотите, Динар, можно и выпить. Только чуть-чуть, у меня нет настроения…
«Пусть не думает, что она сейчас ухватится за бутылку и будет сосать виски во время их разговора».
— Естественно, — откликнулся он ласково и доброжелательно.
Она прошла к бару («Походка другая! Молодец!»), плеснула на донышко бокалов виски, принесла, поставила на столик. Села напротив Динара и, не прикоснувшись к бокалу, сказала:
— Я вас слушаю, Динар. Не выпивать же вы ко мне с утра приехали.
Он медленно отпил из бокала, усмехнулся:
— Конечно нет. Я пришел с очень важным для нас обоих разговором. Вы многовато делаете глупостей, Наташа. Хотя, возможно, это зависит уже не от вас, а тянется бог знает откуда.
Она закурила. Посмотрела. Нет. Руки не дрожат. Есть еще порох… Но все равно ей Динара не переиграть. Куда?! Если ее всю жизнь обводили вокруг пальца гораздо менее умные и крутые люди! Но попытка — не пытка.
— Вы зря носились со своим… — Он как бы замялся (и она уже почти с нескрываемым ужасом поняла, что он все знает. Откуда? Об этом еще надо подумать, сейчас она все равно не поймет, а надо держаться и быть на уровне и внимательно следить за этим хитрым и злобным лисом. Нет, все-таки такого она не ожидала!). И продолжил: — Со своим… сыном. Я говорю, как вы понимаете, не о Гарике.
Он помолчал, ожидая, что она как-то отреагирует на его слова, но она молчала.
Он уже несколько разозлился на ее молчание. Как онемела. А это значит, что говорить должен он, а ему уже хотелось бы, чтобы эта каменная сейчас баба выказала хотя бы какую-то эмоцию, ведь он говорит ей вещи совсем уж неожиданные…
— Не о Гарике. О Сандрике… — Он даже не стал уже называть его сыном. Она это отметила.
— Вы его спасли, как вам кажется, но что, вы думаете, его нельзя разыскать в России? Наташа, не будьте ребенком, — его разыщут, если будет нужно, где угодно. Ведь дело об убийстве молодой дамы Марины не зарыто…
Стараясь не выдать своих эмоций, она сказала:
— Динар, не будем считать мои ошибки, их так много, что у нас не хватит дня, чтобы их обсудить. Что вам нужно от меня? Скажите прямо. Я вас слушаю.
— Вот и отлично, — ответил теперь уже совершенно по-другому Динар, — вот мы и договорились. Вы, наверное, уже поняли, что приехали сюда не только для того, чтобы восседать в кресле посла и попивать коктейли на приемах. Вы нужны для дела. Какого? Это сложно объяснять, и думаю, вам будет неинтересно и непонятно, ведь вы никогда всерьез не интересовались политикой. Вы — отличный исполнитель. И в этом ваша ценность. А о Сандрике… Ну что ж… Надо было, чтобы вы знали, что мне многое известно и что в случае каких-либо нестыковок между нами… — он не продолжил, а улыбнулся.
Лучше бы не улыбался, потому что… если бы кобра могла улыбаться, она улыбнулась бы именно так.
— Я все поняла, — ответила Наташа, — давайте ваши условия или что там у вас…
— У меня совсем немного, — опять улыбнулась «кобра», — и главное, ничего страшного, поверьте!
Он поудобнее устроился в кресле, как бы говоря этим, что скоро уходить не собирается, и это повергло Наташу в полный мрак.
«Когда же закончатся эти муки? Неужели только с концом ее несчастной жизни?» Наташу охватил озноб. Наверное… Но что она может сейчас сделать? Надо слушать. Может, действительно, не так уж и страшно то, что он скажет? Не наемным же убийцей он ее заставит быть?!
— Так вот, — начал Динар, — есть такой барон Фрайбах, не старик, но и не молодчик, что-то за… Впрочем, не важно. Вы, конечно, слышали о нем? О его замке, его коллекциях?
Наташа кивнула. Конечно, она слышала, это достопримечательность страны — и сам барон, и его замок. Там, кажется, даже бывают экскурсии.
— Барон этот, как ни смешно, довольно беден. Такое, как вы знаете, Наташа, здесь бывает. Наш бы коллекционер давно сплавил все за рубеж и жил бы припеваючи. Ну, это к слову. Надо заполучить этого мухомора… Но он почти никуда не выходит. Вам надо с ним познакомиться, сдружиться. Так надо. Любыми доступными вам способами. Вы понимаете? Когда вы приручите мухомора, я вам дам дальнейшие инструкции. Пока все… Как вы будете это делать — мне знать не нужно. Главное — приручить. И в самое ближайшее время. Мы и так потеряли год. Я ждал, когда вы придете в себя — видите, не такой уж я злодей! — ждал, когда наконец следствие оставит вашего Сандрика в покое.
Он встал.
— Прием устроим скоро. По случаю какого-нибудь события, это не сложно, а до этого вы обязаны уже быть с ним знакомы. Тут я вам помогу. Приходите завтра ко мне на чай, я вас познакомлю с прелестной дамой, эмигранткой, вернее, дочерью «тех» эмигрантов — и тут уж действуйте. Простите, я пойду, я устал с вами, Наташа. Вы умеете утомлять своим видом обреченной жертвы. Это невыносимо. — И он ушел, даже толком не попрощавшись с ней, не поцеловав ручку, как делал всегда.