Западня - Страница 1

Роман опубликован в 1917 г. На русский язык переведен в 1994 г.

В том, что мистер Батлер был тогда пьян, можно совершенно не сомневаться. Это подтвердил и сержант Фланаган, и сопровождавшие его солдаты, да и сам Батлер впоследствии. И позвольте мне сразу здесь заметить, что, хотя в глазах других, по его собственным словам, он выглядел безответственным сумасбродом, мистер Батлер был человеком чести, не способным ко лжи. Да, сэр Томас Пиктон назвал его «подлым вором», но я уверен, что дело тут просто в том, что этот генерал, безусловно, выдающийся военачальник, во всем остальном был человеком слишком прямолинейным и ортодоксальным. Те, кто понял его высказывание буквально, очевидно, просто плохо знают людей и потому принимают за объективную оценку резкость генерала Пиктона, которого лорд Веллингтон [Лорд Веллингтон – такова традиционная русская транскрипция этого имени (хотя более верное произношение этой фамилии Уэллингтон), или Артур Уэлсли (1769-1852) – английский полководец, государственный деятель, дипломат. Военную карьеру начал в 1794 г. Воевал в Нидерландах, Индии. С 1813 г. – маршал, с 1814 г. – герцог. В 1815 г. командовал союзной армией в битве при Ватерлоо, с 1827 г. – главнокомандующий английской армией, в 1828-1830 гг. был премьер-министром, позднее неоднократно занимал министерские посты. В 1808-1813 гг. командовал союзными войсками, действовавшими на Пиренейском полуострове против наполеоновской Франции] называл грубияном и сквернословящим чертом.

Вообще же, если как следует разобраться, то станет ясно, что вся эта драматическая история, о которой речь впереди, явилась результатом недоразумения. Хотя я, конечно, не захожу так далеко, чтобы принять точку зрения одного из защитников Батлера, считавшего, что лейтенант оказался жертвой заговора, организованного «гостеприимным» хозяином в Регоа. То, что это не так, легко объяснить. Этот хозяин носил фамилию Соза, и упомянутый защитник поспешил сделать вывод, что он принадлежит к известному семейству, самыми видными представителями которого были принципал Соза, член регентского совета в Лиссабоне, и кавалер Соза, португальский посланник при Сент-Джеймском дворе. Плохо знакомый с Португалией, защитник находился в неведении относительно того, фамилия Соза распространена в этой стране почти так же, как фамилия Смит в Англии. Он, наверное, был введен в заблуждение также тем обстоятельством, что принципал Соза не преминул поднять по этому поводу шум в столице, чем создал новые трудности для лорда Веллингтона, у которого их и без того хватало: ему мешали некомпетентность и злоба, которые проявляли как кабинет министров в Лондоне, так и правительство в Лиссабоне.

Если бы не все те же некомпетентность и злоба, и наша история могла бы иметь совсем другое развитие сюжета. Прояви мистер Персиваль больше энергии, а представители оппозиции меньше недоверия и своекорыстия, кампания лорда Веллингтона не страдала бы из-за нехватки продовольствия. Не менее глупо и корыстно, да еще и скандально вел себя португальский регентский совет. В результате того, что политики обеих стран пеклись главным образом о своих собственных интересах, британские экспедиционные силы остались без обещанных припасов, хватало у них и разных других трудностей буквально на каждом шагу продвижения по Португалии. Лорд Веллингтон, должно быть, испытывал муки бессилия сродни тем, что пришлось пережить сэру Джону Муру при таких же обстоятельствах пятнадцатью месяцами ранее. О том, что Веллингтон действительно страдал и ожидал еще больших страданий, свидетельствуют письма. От возможного душевного расстройства ему помогала уберечься лишь его железная воля. Регентский совет с его заботой о снискании популярности среди португальской аристократии намеренно тормозил выполнение его распоряжений своей бездеятельностью; до него доходило эхо голосов из Сан-Стефана [Сан-Стефан – дворец в Лиссабоне, где обычно заседал регентский совет], громко объявлявших его действия необдуманными, опрометчивыми и неразумными; посредственные журналисты и люди типа лорда Грея, видимо, вследствие своего абсолютного невежества в военных делах истово критиковали его операции. Он знал, какая неистовая буря гнева и обвинении была поднята оппозицией, когда его возвели в пэрство несколько месяцев назад, после славной битвы под Талаверой [Славная битва под Талаверой – Талавера-де-ла-Рейна – город в испанской провинции Толедо. Здесь 27– 28 июля 1809 г. союзные войска в составе одиннадцати дивизий (4 английских и 7 испанских – всего 54 тысячи солдат) сошлись с французскими оккупационными войсками, насчитывавшими 47 тысяч человек. Союзными войсками командовали Веллингтон и Куэста, французскими – Жозеф Бонапарт, провозглашенный в то время испанским королем, а также генералы Журдан, Виктор и Себастьяни. В результате французы потеряли 7400 человек, союзники – 6500 (из них испанцев – 1200), одержав стратегическую победу, так как императорские войска затем начали отступать к Мадриду. За это сражение испанская Центральная хунта присвоила Веллингтону звание генерал-капитана испанской армии, а английское правительство дополнило его титул: он получил право называться виконтом Веллингтоном де Талавера], и как, несмотря на нее, утверждалось: «Веллингтон, дескать, так неумело проводит кампанию, что заслуживает не награды, а наказаниям; он также знал о растущей в Англии непопулярности этой войны, ему было известно, что правительство, не сведущее в проводимых им трудоемких приготовлениях, было недовольно его „бездеятельностью“ в последние несколько месяцев, – настолько, что один из членов кабинета даже написал ему нечто невероятно нелепое: „Бога ради, делайте же что-нибудь – что-нибудь, чтобы пролилась кровь“.

Сердце, менее стойкое, должно быть, не вынесло бы этого, дух, менее сильный, упал бы в окружающей его удушливой атмосфере недоброжелательности. Человек, не столь целеустремленный, наверное, дал бы волю чувствам, сложил с себя командование и сел на корабль, отплывающий в Англию, предложив предварительно кому-нибудь из своих многочисленных критиков занять его место во главе войска и дать возможность проявиться на практике военному гению, вдохновлявшему их лишь на критические опусы. Веллингтон, однако, был не зря прозван «железным», и он никогда не обнаруживал столько воли и самообладания, как в те тяжелые дни 1810-го.

Суровый и бесстрастный, он шел своим путем к поставленной цели, не позволяя всякого рода критиканам остановить себя.

К сожалению, хладнокровие главнокомандующего не разделяли его офицеры. Дивизия легкой кавалерии, расквартированная вдоль реки Агеды для охраны испанской границы, за которой маршал Ней [Ней Мишель (1769-1815) – маршал Франции, герцог Эльхингенский, князь Московский, один из ближайших соратников Наполеона, «храбрейший из храбрых», по характеристике императора. Командовал дивизиями и корпусами во всех войнах революционной Франции и наполеоновской империи. Особенно отличился в войне с Россией. После реставрации Бурбонов был приговорен к смерти палатой пэров и расстрелян] произвел демонстрацию против Сьюдад-Родриго [Сьюдад-Родриго – город на западе Испании, в провинции Саламанка], как и другие части, страдала из-за недостатка припасов, и, в конце концов, ее темпераментный командир сэр Роберт Крофорд обнаружил, что ему больше нечем кормить людей. Раздраженный этим обстоятельством, сэр Роберт стал действовать опрометчиво. Он конфисковал кое-какую утварь в церкви в Пиньеле, чтобы обменять ее на продовольствие. Этот акт, учитывая распространенные в те времена среди населения чувства и настроения, мог иметь серьезные последствия, и сэр Роберт был вынужден принести, в конце концов, свои извинения и все возместить. Однако это уже другая история. Я упомянул этот инцидент лишь потому, что дело в Таворе, которое нас интересует, по сути, вытекло из него, поскольку поведение сэра Роберта могло быть воспринято его офицерами как пример, а следовательно, должно служить в дальнейшем для оправдания лейтенанта Батлера. Нашего лейтенанта послали в экспедицию за провиантом в долину Верхней Дору [Дору – португальское название реки, которая в Испании называется Дуэро, протекает на севере Пиренейского полуострова и впадает в Атлантический океан] с полуэскадроном кавалеристов 8-го Ирландского драгунского полка, два эскадрона которого были в это время приданы легкой кавалерии. Если быть более точным, ему предстояло купить и пригнать в Пиньел сто голов скота, часть которого предполагалось забить, а другую часть использовать в качестве тяглового. Согласно инструкциям, лейтенант должен был доехать до Регоа и там представиться некоему Бартоломью Бирсли, преуспевающему и влиятельному англичанину-виноделу, владеющему благоприобретенными его предком обширными виноградниками на Дору. Ему напомнили о почти враждебном отношении крестьян в некоторых районах, предупредили, чтобы он обращался с ними осторожно, не допускал отставания своих солдат, и посоветовали довериться во всем, что связано с покупкой скота, мистеру Бирсли. Нужно сразу признать, что если бы сэру Роберту Крофорду было известно о ветрености и безответственности мистера Батлера, он, безусловно, назначил бы в эту экспедицию другого офицера. Но Ирландский драгунский полк лишь недавно прибыл в Пиньел и был генералу совершенно незнаком.