Запад Эдема (пер. О. Колесникова) - Страница 9

Сверкнув из-за темных облаков, низко над горизонтом вспыхнула молния, а после долгой паузы, вызванной расстоянием, прокатился глубокий грохот. Гроза уходила, двигаясь от моря, и уносила потоки дождя и шквального ветра. Однако высокие волны все еще обрушивались на берег, далеко выкатываясь на песок и траву, и почти доставая до вытащенной лодки. Рядом с лодкой была небольшая рощица, где охотники устроили временное жилище из шкур, привязанных к веслам. Из-под навеса выплыл дым и стлался низко над ветвями.

Старый Огатир выглянул из убежища и зажмурился от первых лучей послеполуденного солнца, прорывавшегося сквозь уходящие облака.

Затем он понюхал воздух.

– Гроза ушла, – объяснил он. – Мы можем идти.

– Но не при таких волнах, – заметил Амахаст, помешивая угли, пока огонь вновь не вспыхнул. Кусок оленины дымился на костре, и сок из шипящего мяса падал в огонь. – Лодка может перевернуться, и ты знаешь об этом. Может быть, утром…

– Мы опаздываем, очень опаздываем…

– С этим ничего не поделаешь, старик, Эрмандарат посылает свои угрозы не слишком заботясь, устраивает нас погода или нет.

Он отвернулся от огня к оставшемуся оленю. Когда он будет разделан и зажарен, лодка заполнится. Амахаст ухватил переднюю ногу оленя и резанул острым куском камня, но тот, видимо, уже успел затупиться. Амахаст отбросил его прочь и обратился к Огатиру.

– Вот что ты можешь сделать, старик, приготовь мне новые лезвия.

Что-то проворчав, Огатир с усилием поднялся на ноги. От постоянной сырости у него ныли кости. Он с трудом дошел до лодки, обошел ее, а затем вернулся с камнем в каждой руке.

– Сейчас, мальчик, ты кое-чему научишься, – сказал он и протянул камни Керрику. – Смотри, что ты видишь?

– Два камня.

– Да, конечно, но что это за камни? Что ты можешь сказать о них?

Он повернул камни так, чтобы мальчик мог внимательно разглядеть их.

– Я вижу просто камни.

– Это потому, что ты молод и никогда ничему не учился. Ты не мог научиться этому у женщин, потому что это искусство мужчин. Как охотник, ты должен иметь копье, а копье должно иметь наконечник. Следовательно, ты должен научиться отличать один камень от другого, видеть наконечники для копий, которые скрываются в камнях, учиться вскрывать камень и находить то, что скрыто внутри. Сейчас начинается наш урок. Это ударный камень. Видишь, он гладкий? Чувствуешь его вес? Этим камнем можно ломать другие камни. Его нужно отличать от другого, который называется лезвенный камень.

Керрик повертел гальку в руках, сосредоточенно глядя на нее, отмечая шероховатую поверхность и блестящие грани. Огатир терпеливо сидел, пока он делал это, затем взял камень обратно.

– Здесь нет скрытых наконечников, – сказал он, – это не тот размер и не та форма. А вот здесь они есть. Видишь их? Чувствуешь? Сейчас я освобожу их.

Огатир осторожно положил лезвенный камень на землю и ударил по нему, острый кусок отскочил в сторону.

– Вот это лезвие, – сказал он, – острое, но не очень. А сейчас подойди и смотри, что я буду делать.

Он достал из своей сумки кусок оленьего рога, затем положил обломок камня на свое бедро и осторожно нажал на его острый край кончиком рога. Каждый раз, когда он делал это, в сторону отлетал маленький кусок. Выбрав самый Длинный и острый, он протянул его Амахасту, который терпеливо ждал конца всей этой процедуры. Амахаст подбросил его на ладони, удовлетворенно кивнул. Затем проткнул отверстие в шкуре оленя и разрезал его от шеи до паха.

– Никто в нашей саммад не может делать такие лезвия, как он, – сказал Амахаст. – Учись у него, сын, ибо охотник без лезвия вовсе не охотник.

Керрик нетерпеливо схватил камни и ударил ими друг о друга. Ничего не произошло. Он попробовал еще раз и с тем же успехом. Тогда Огатир взял его руки своими руками и поставил зазубренный осколок. Однако и этого хватило, чтобы он был горд собой, и работал с куском оленьего рога, пока у него не заболели пальцы.

Большой Хастила уныло следил за их усилиями, затем выполз из укрытия, понюхал воздух, как это сделал Огатир, и побрел к насыпи. Гроза ушла, порывистый ветер стих, и солнце проглядывало между облаков. Только белые барашки волн бежали к горизонту – последние свидетели ярости стихии. По обращенной к стуже стороне насыпи он спустился вниз к травяному болоту, осмотрел темные следы, пересекавшие его путь, затем медленно вернулся в убежище.

– Здесь много оленей. Вообще в этих местах хорошая охота.

– Лодка уже полна, – сказал Амахаст, отрезая кусок дымящегося мяса, – еще немного и она утонет.

– Мои кости болят от лежания здесь весь день, – проворчал Хастила, берясь за свое копье. – Следующий урок должен быть проведен на охоте с новым наконечником для копья. Пойдем, Керрик, бери свое копье и следуй за мной. Если мы не можем убить оленя, то можем, по крайней мере, подкрадываться к нему. Я покажу тебе, как двигаться под ветер и подползти близко к самой осторожной дичи.

Керрик взял копье, но прежде чем последовать за охотником, взглянул на отца. Амахаст кивнул, продолжая жевать кусок мяса.

– Хастила может показать тебе многое. Иди за ним и учись.

Керрик счастливо улыбнулся и побежал за Хастилой. Затем замедлил шаг.

– Ты слишком шумишь, – сказал Хастила. – Все звери лесов имеют чуткие уши и услышат тебя задолго до того, как увидят…

Хастила остановился, поднял руку, призывая сохранить тишину. Затем приложил руку к уху и указал на углубление в дюнах впереди. Керрик прислушался, но услышал только далекий грохот прибоя. Потом тот на мгновение ослаб, и мальчик услышал другой звук: слабое похрустывание с обратной стороны дюны. Хастила поднял копье и молча двинулся вперед. Сердце Керрика забилось учащенно, когда он последовал за охотником, двигаясь так быстро, как только мог. Похрустывание становилось громче.

Поднявшись на верх дюны, они сразу же определили запах гниющего мяса: здесь лежали останки разделанных ими оленей.

Хруст теперь был очень громким, так же как жужжание многочисленных насекомых. Хастила сделал Керрику знак подождать, пока он поднимется по склону и выглянет из-за него. Потом повернулся к мальчику, кривясь от отвращения, и сделал знак приблизиться. Когда оба они оказались у гребня, он поднял свое копье как для броска. И Керрик сделал то же самое. Что там было? Какое существо они выследили? Испытывая одновременно и страх и любопытство, Керрик согнулся, а затем прыгнул вперед, сразу за охотником.

Хастила громко закричал, и три существа оторвались от своего страшного занятия и уставились на него. Рука охотника дернулась вперед, копье полетело прямо и вонзилось между передними лапами одного из животных. Оно упало и забилось, громко крича от боли, а другие бросились бежать, визжа от страха.

Керрик не двинулся с места, стоя с копьем в вытянутой Руке, одеревенев от страха. Мургу… Тот, что он убил, очень походил на марага, появившегося у моря. Открытый рот… острые зубы… Прямо-таки существо из ночного кошмара.

Хастила посмотрел на мальчика и не заметил его явного страха. Он был слишком захвачен ненавистью. Мургу… Как он ненавидел их! Этот пожиратель падали, еще с куском гнилого мяса и пятнами крови на голове и шее, слабо огрызнулся, когда он подошел к нему. Охотник ударил его ногой, а потом, наступив на шею, выдернул свое копье. Существо было покрыто чешуей и зелеными пятнами, ростом с человека, хотя голова его была не больше кулака мужчины. Хастила еще раз ударил его копьем, животное дернулось и умерло. Керрик отпустил копье и следил за последними содроганиями. Заметив это, Хастила положил руку на плечо мальчика.

– Не нужно их бояться. При своих размерах они очень трусливы и питаются падалью. Ненавидь их, но не бойся. Всегда помни, что они есть. Когда Эрманпадар создал тану из речного ила, он сделал оленей и других животных, чтобы тану могли на них охотиться.

Потом он отправил их вниз, на луга возле гор, где есть чистый снег и свежая вода. Однако затем он посмотрел на юг и увидел там пустоту, но был слишком утомлен и далек от реки, а потому не стал возвращаться и вместо речного ила взял болотной тины. Из нее он сделал мургу, и они остаются зелеными по сей день и годятся только для убийства, чтобы они могли вернуться в тину, из которой были рождены.