Запад Эдема (пер. О. Колесникова) - Страница 57

Краем глаза она уловила какое-то движение, замолчала и повернулась лицом к городу, откуда из-под деревьев выносили паланкин. Четыре сильные фарги шли, сгибаясь под тяжестью его, а следом, переваливаясь, двигалась толстая Акотолп. Фарги осторожно поставили паланкин на землю и отошли назад. Акотолп заторопилась к нему, широко открыв рот, затем наклонилась над фигурой, лежавшей в паланкине.

– Вам нельзя резко двигаться и много говорить, – сказала она. – Это еще опасно.

Вайнти согласно кивнула, затем повернулась к Сталлан. Она сильно потеряла в весе, так сильно, что кости ясно виднелись под ее кожей. Рана от копья зажила, но внутренние повреждения были велики. Когда ее принесли к Акотолп, она много дней оставалась вялой и все ее потребности составляли малую часть нормальных функций. Акотолп залечила все повреждения, прекратила инфекцию, сделала переливание крови и делала все возможное, чтобы сохранить жизнь эйстайи. Это было трудной задачей и только огромные научные знания Акотолп, объединенные с силой воли Вайнти, позволили ей выжить. Этдирг занимала ее место в течении долгой болезни, но скоро Вайнти должна была занять сама это место. Вот и сейчас она заговорила как эйстаа.

– Расскажи мне, что случилось, – приказала она.

Сталлан сделала это, ничего не опуская, и как могла осторожно рассказывала о всех деталях путешествия, высадки и бойни, закончив своим возвращением. Окончив свое повествование, она произнесла те же слова, что говорила Этдирг:

– Это моя ошибка, и я умру сейчас, если ты прикажешь.

Вайнти отбросила это предложение таким резким жестом, что Акотолп наклонилась вперед и тревожно зашипела.

– Ошибка или нет, но ты нужна нам, Сталлан. Ты нужна нам, чтобы отомстить. Ты будешь моей рукой и убьешь того, кто сделал это. Это мог быть только он один.

Эйстаа права. На снимках раптора, которые мы изучали, не было второй группы устузоу. Все выглядело так, как должно выглядеть. Однако кто-то, знавший о рапторе, приказал устузоу пойти ночью в атаку. Кто-то знал, что мы высаживаемся на берег в ночь перед нападением.

– Керрик!

Столько ненависти было в этом слове, что Акотолп запротестовала.

– Вы рискуете своей жизнью, эйстаа, говоря таким образом. Вы еще слишком больны для таких эмоций.

Вайнти откинулась на мягкое покрытие и сделала знак согласия.

– Я должна обдумать все это. Когда в будущем мы будем атаковать устузоу, нам нужно делать это новыми и разными способами. Наши знания уменьшились, потому что мы теперь можем верить снимкам раптора только наполовину. Оказывается, устузоу могут передвигаться под прикрытием темноты. – Она повернулась к Акотолп. – Ты знаешь эти тонкости. Скажи, можно сделать снимки ночью?

– Вообще-то, да. Но для этого нужны птицы, которые летают ночью. Думаю, что-нибудь можно сделать.

– Ты займешься этим немедленно. И еще один вопрос. Есть ли способ увеличивать снимки раптора?

Смысл этого вопроса ускользает от меня, эйстаа.

– Тогда слушай снова. Если устузоу Керрик руководил атакой, значит, он должен находиться в той стае. Следовательно, он будет на одном из снимков. Можем ли мы обнаружить это?

– Вопрос понятен. Детали снимков можно увеличить, так что мелкие детали станут во много раз больше.

– Ты слышала, Этдирг. Иди и посмотри.

Этдирг поспешно повернулась и заторопилась прочь. Вайнти вновь переключила свое внимание на Сталлан.

– В будущем мы будем атаковать разными способами. Систему защиты ночью тоже нужно пересмотреть. Об этом следует подумать. Такое не должно повториться никогда.

– Нам будет нужно очень много фарги, – сказала Сталлан.

– Эта проблема уже решена. Пока тебя не было, мы получили отличные новости о том, что вся подготовка завершена. Инегбан придет в Альпесак еще до конца лета. Два города снова станут одним – сильным и непобедимым. У нас будет все необходимое, чтобы смести устузоу с лица земли.

И Акотолп, и Сталлан, следуя примеру Вайнти, выразили радостное удовольствие этим фактом. Если бы это произошло до ее ранения, она нашла бы способ сказать об этом более формально, каким-нибудь намеком. Тогда ее стремление править Альпесаком было движущей силой ее жизни, ее единственной и сильнейшей мечтой. Ее ненависть к Малсас была безгранична, потому что эйстаа Инегбана должна была стать эйстаа Альпесака, когда оба города соединятся.

Сейчас она приветствовала прибытие Малсас. Удар копья, погрузивший ее в темноту, болезнь и боль изменили все. Когда сознание вернулось к ней, она вспомнила, что произошло, что сделал с ней устузоу, которому она спасла жизнь, а потом подняла из грязи и приблизила к себе. Устузоу, который отплатил за все это попыткой убить ее. Этот грубый поступок нельзя было оставить безнаказанным. Мысли о Керрике только укрепили ее намерение очистить землю от этих вредных тварей. Все йиланы будут чувствовать то же самое, когда узнают, что произошло с фарги, ушедшими на север. Когда Инегбан придет в Альпесак, йиланы поймут, что жизнь здесь резко отличается от жизни, которую они вели прежде в спокойном и мирном городе. Когда их собственные жизни и будущее окажутся под угрозой, они приложат все усилия, чтобы разделаться с устузоу.

Вся мощь йилан, их знания и энергия объединятся для решения главной задачи: уничтожить устузоу, стереть все их следы с лица земли. Они начнут кампанию, чтобы искоренить их, вылечить землю от тяжелой болезни, которой они были.

Кампания эта могла иметь только одного вождя, и в этом Вайнти видела свою судьбу.

Воздух под высокими деревьями был таким спокойным, что холодный туман висел неподвижно. Это холодное молчание нарушалось только каплями, падавшими с листьев, и далекими криками птиц. Из-под куста осторожно выскочил кролик и начал обкусывать сочную траву на поляне. Потом вдруг замер и сел, уши его повернулись, прислушиваясь, затем одним прыжком он скрылся в лесу.

Издалека послышались тяжелые медленные шаги, похожие на раскаты грома. Потом к ним присоединился скрип кожаных ремней и шуршание деревянных волокуш, которые тащились по земле. На краю поляны появились два охотника. Хотя они носили меховые накидки и мокасины, их руки были обнажены и покрыты каплями воды. Другие охотники вышли из-под деревьев и пошли через поляну. Затем появился первый мастодонт – огромный горбатый самец. Его поднятый хобот срывал ветви с деревьев и запихивал их в рот.

Один за другим мастодонты выходили из леса. Рамы волокуш, которые они тянули, прокладывали глубокие колеи в мягкой почве. Тану были в пути, который никогда не кончался.

День перевалил далеко за полдень, когда они достигли удобного места для лагеря на берегу реки. В сгущающихся сумерках между деревьями уже кружился первый снег. Ульфадан взглянул на север и понюхал холодный воздух.

– Рано, – сказал он. – Раньше даже, чем в прошлом году. Здесь в долине, снег будет таким же толстым, как бывает в горах. Нужно обсудить это сегодня ночью.

Келлиманс неохотно кивнул, соглашаясь. После резни мургу решение о возвращении в старый лагерь было принято безо всяких обсуждений. Как только были поставлены палатки и желудки наполнены, все собрались вокруг костра и разговор начался.

В отличие от оседлых, живших в городах, йилан, тану были охотниками. Они вели кочевую жизнь без постоянной базы. Всегда в движении, идя туда, где была лучше охота или рыбалка и где можно было найти лучшие плоды. Для жизни им не требовалась определенная площадь – вся земля была их домом. И они не образовывали подобные йиланам большие группы. Их саммады были небольшими группами, объединенными общими интересами.

Саммадар не был вождем, который отдавал приказы, скорее это был охотник, который предлагал самые разумные планы, находил больше всех дичи, и обеспечивал процветание саммад. Его решения обсуждались всеми, и он не мог отдать приказа, который не нравился бы остальным. Охотник и его семья могли просто исчезнуть в лесу и присоединиться к другой саммад, если саммадар не нравился им.