Запад Эдема (пер. О. Колесникова) - Страница 44

– Они все еще остаются за городом, те, что отправились убивать устузоу? – спросил однажды Керрик.

– Нет. Они вернулись по крайней мере двенадцать дней назад.

– И никто не пришел сюда кроме тебя?

– Конечно, нет. – Акотолп удобно уселась на свой хвост. – Ты слишком мало знаешь об йиланах, примерно столько, сколько места между моими пальцами. – Она плотно сжала и показала ему. – Ты живешь среди нас и ничего не знаешь.

– Я никто и ничего не знаю. Ты же знаешь все и можешь просветить меня.

Керрик отдавал себе отчет в том, что говорит, и это было не простой вежливостью. Он жил в джунглях тайн, в лабиринте вопросов без ответов. Большую часть своей жизни он провел здесь, в этом загадочном городе. В жизни йилан было много моментов, о которых знали все, но никто не хотел говорить. Если лесть и подхалимаж могли заставить говорить это толстое существо, он готов был пойти и на это.

– Йиланы не болеют, болезнь бывает только у низших существ, вроде тебя. Я думаю, когда-то были болезни, которые поражали и нас, но прошло уже много времени с тех пор, как они побеждены, подобно лихорадке, убившей некоторых из первых йилан, пришедших сюда. Поэтому твоя болезнь поставила в тупик глупых фарги, они не могли понять и принять этого, а потому игнорировали тебя. Однако у меня, поскольку я работала со всеми формами жизни, есть иммунитет к подобной глупости.

Она выразила удовольствие собой, и Керрик поспешил согласиться с ней.

– Нет ничего неизвестного для тебя, высочайшая, – добавил он. – Могу ли я осмелиться задать тебе вопрос?

Акотолп знаком выразила свое разрешение.

– А есть ли болезни среди самцов? Я слышал в канале, что многие из них умирают на берегу.

– Самцы глупы и ведут глупые разговоры. Йиланам запрещено обсуждать эти вопросы.

Акотолп взглянула на Керрика одним насмешливым глазом, одновременно направив второй глаз на спину флегматичной Инлену, думавшей о чем-то своем.

– Но я не вижу вреда в разговоре с тобой. Ты не йилан, к тому же самец, поэтому с тобой можно говорить. Я буду говорить просто, ибо только тот, у кого есть знания, подобные моим, может понять меня. Я опишу тебе сложные подробности процесса воспроизведения, но прежде ты должен уяснить свое низшее происхождение. Все теплокровные самцы, включая тебя, извергают сперму и в этом ваш вклад в процесс рождения. У нашего, высшего вида, все по-другому. Во время полового сношения оплодотворенные яйца откладываются в мужскую сумку. Этот акт начинает метаболические изменения в телах самцов: они становятся вялыми, расходуют мало энергии и толстеют. Яйца высиживаются и молодежь питается в защитной сумке, выходя из нее, когда вырастает достаточно, чтобы выжить в море. Этот прекрасный процесс освобождает высших самок для более важных дел.

Акотолп причмокнула губами, потянулась, схватила тыкву Керрика с жидким мясом и одним глотком осушила ее.

– Высших во всех отношениях! – Она удовлетворенно рыгнула. – Когда молодежь выходит в море, роль самцов в воспроизведении заканчивается. Повернуть вспять метаболические изменения в телах самцов невозможно и примерно половина из них умирает при этом. Конечно, самцам это не нравится, но на выживание всего вида это не влияет. Я вижу, ты так и не понял, о чем я говорила, верно? Это заметно по пустоте твоих глаз.

Но Керрик все-таки кое-что понял. Третий раз на берегу – верная смерть, подумал он, а вслух сказал:

– Твоя мудрость недосягаема, высочайшая. Живи я даже с начала времен, и тогда я знал бы только малую часть того, что знаешь ты.

– Разумеется, – согласилась Акотолп. – Низшие теплокровные существа не способны на серьезные метаболические изменения, поэтому их так мало и они могут жить только на краю света. Я работала в Энтобане с животными, которые зарываются в ил на дне высохших озер на время сухого периода и живут там, пока очередные дожди не заполняют их снова. Поэтому даже ты можешь понять, что метаболические изменения могут помочь выжить так же хорошо, как и умереть.

Разные факты соединились в мозгу Керрика, и он сказал:

– Дочери Жизни.

– Дочери Смерти, – поправила его Акотолп. – И не говори при мне об этих существах. Они не служат своему городу и не умирают, как принято, покидая его. – Когда она вновь посмотрела на Керрика, в ее движениях читалась холодная злоба. – Икемен умерла, а она была великой ученой. Ты имел честь встречаться с ней, когда она брала образцы твоего тела. Это ее и погубило. Какие-то глупцы на высших этажах потребовали от нее найти биологический путь уничтожения твоего вида устузоу, а она не смогла, как ни старалась. Поэтому, подобно йиланам, отвергнутым своим городом, она умерла. Но я вижу, что тебя это не трогает и не хочу больше говорить с тобой.

Она затопала прочь, но Керрик почти не заметил ее ухода. Впервые он начал понимать то, что происходило вокруг него. А он – то принимал мир таким, каким видел его! Он считал, что существа вроде хесотсанов и лодок появились естественным путем, а что было на самом деле? Йиланы изменяли их тела каким-то неизвестным способом и могли сделать это с любым растением или животным в городе. Если толстая Акотолп знала, как добиться этого, ее знания действительно превосходили все, что он мог вообразить. Впервые он искренне уважал ее за то, что она знает и что может сделать. Она вылечила его, без нее он бы просто умер. Потом он уснул и во сне стонал, а животные вокруг него изменялись и он таял и изменялся вместе с ними.

Скоро он поправился настолько, что мог уже сидеть, а потом, опираясь на Инлену, ухитрился даже сделать несколько шагов. Постепенно силы возвращались к нему и вскоре он рискнул покинуть свою комнату и посидеть у зеленой стены, на солнышке. Фарги снова приходили, когда он окликал их, приносили ему фрукты.

Силы его продолжали прибывать и наконец, то и дело останавливаясь, чтобы отдохнуть, он рискнул дойти до далекой амбесед. До его болезни это была короткая прогулка, сейчас получилось целое путешествие, он тяжело опирался на Инлену, чтобы достигнуть цели. У стены амбесед он тяжело, опустился на землю, задыхаясь от усилий. Вайнти заметила его появление и приказала ему приблизиться. Он с трудом поднялся на ноги и, спотыкаясь, направился к ней.

– Ты еще болен, – сказала она.

– Болезнь прошла, эйстаа, осталась только слабость. Бесконечно знающая Акотолп велела мне есть больше мяса чтобы мое тело обрело прежнюю форму и силу.

– Делай, как она сказала – это и мое распоряжение. Победа идет с нами на север и все устузоу, которых мы встретили, уничтожены, за исключением нескольких пленников. Я хочу, чтобы ты поговорил с ними и получил от них информацию.

– Как прикажет эйстаа, – сказал Керрик. Он говорил с покорной вежливостью и вдруг почувствовал возбуждение: кожа его покраснела и сам он задрожал. Керрик понял, что ненавидит этих отвратительных существ, и все же продолжал общаться с ними.

– Ты будешь говорить, но не с теми, кого мы приносили тогда, они уже мертвы. А сейчас восстанавливай свои силы. Когда теплое солнце вернется на север, мы пойдем туда снова и снова будем убивать.

Керрик знаком, выразил покорность и удивился своей досаде.

Ему оказалось достаточным полежать на солнце, чтобы болезнь окончательно ушла и силы вернулись. Прошло много дней, прежде чем Акотолп послала за ним. Фарги указали ему дорогу в ту часть города, где он никогда прежде не бывал.

– Закройте глаза, – приказала фарги. И Керрик быстро закрыл глаза, когда сверху брызнула теплая жидкость.

Акотолп прервала работу, когда они вошли, вытянула руку и ущипнула Керрика своими большими пальцами.

– Хорошо. Ты уже поправился. Теперь тебе нужны упражнения, это приказ эйстаа. Для нее важно, чтобы ты мог идти на север вместе с другими.

– Я слышу и выполню это. – Взгляд Керрика обежал странную лабораторию, вникая во все и не понимая, что он видит. – Однажды в далеком Инегбане я был в месте, похожем на это.

– Ты мудр в своей глупости. Одна лаборатория, действительно, похожа на другую.