Запад Эдема (пер. О. Колесникова) - Страница 34

Постепенно он начал замечать в кажущемся беспорядке Альпесака естественный порядок и контроль, который правил всем. Думая об этом, он пришел к мысли сравнить движения йилан с движениями в подземном муравейнике. Внешне бессмысленная суета, а на самом деле разделение труда между рабочими, собирающими пищу, ухаживающими за молодняком, охраной, предохраняющей от возможных нападений, а в центре всего этого – матка, дающая начало потоку жизни, гарантирующему существование муравьиного города. Не самая точная аналогия, но лучшей он подобрать не мог. В конце концов, он был всего лишь мальчиком, попавшим в исключительное положение.

Часто по утрам он выходил вместе с фарги, чтобы привезти фрукты из рощ, окружавших город. Этим было приятно заниматься, пока не наступила дневная жара. А его растущее тело требовало упражнений. Он мог ходить быстро, даже бежать с тяжело топающей сзади Инлену и останавливался только потому, что она перегревалась и не могла идти дальше. Он испытывал огромное удовольствие, сознавая, что он может продлить бег, тогда как этого не может сделать даже такая сильная йилан, как Инлену.

Вокруг города широкими постоянно изменяющимися кольцами тянулись рощи деревьев и зеленые поля. Ассистенты Ваналпи и ее помощники все время выводили новые растения и деревья, некоторые из новых фруктов, и овощей были восхитительны, другие имели дурной запах или вкус. Керрик пробовал их все, потому что знал: перед посадкой все их проверяют на токсичность.

Видов растений, употреблявшихся в пищу, было даже больше, чем видов животных. Керрику не был известен глубоко укоренившийся консерватизм йилан. Будущее должно быть как прошлое – неизменным. Новые виды выпускались в мир после осторожного генного манипулирования и уже не изымались из него. Леса и джунгли Гендаши кишели новыми растениями и животными, которые были источниками постоянного восхищения Ваналпи и ее ассистентов. Большинство из них были слишком знакомы Керрику, чтобы представлять для него какой-либо интерес. Что удивляло его, так это огромные, неуклюжие холоднокровные животные, которых он называл мургу – это было слово на языке марбак, который он почти забыл.

Поскольку Альпесак вырос из Инегбана, жизнь старого мира то и дело проглядывала в новом. Керрик мог полдня провести, разглядывая трехрогого ненитеска, обрывающего листву в своем неутомимом голоде. Их бронированные шкуры и огромные роговые плиты вокруг черепа развились как защита от хищников, вымерших миллион лет назад, хотя, возможно, небольшое их количество тоже сохранилось в старых городах Энтобана. Видовая память об этой угрозе была еще запечатлена в мозгах этих существ, и порой, если по их понятиям, что-то могло угрожать им, они собирались большими группами и рыли своими рогами землю. Но это было исключение, обычно они спокойно паслись, поедая каждый день огромное количество пищи. Керрик заметил, что если двигаться медленно, они не видят опасности в такой маленькой букашке. Их шкуры покрывали морщины, маленькие разноцветные ящерицы бегали по их спинам, поедая паразитов, живших в складках кожи. Однажды, несмотря на тревогу Инлену, дергавшую за поводок, он рискнул приблизиться к одному из них и коснуться его холодной шершавой шкуры. Результат был неожиданным: он вдруг увидел другое серое существо, мастодонта Кару, светлый глаз которого взглянул сверху на Керрика. Так же неожиданно, как появилось, видение исчезло, и перед ним вновь была стена шкуры ненитеска. Он вдруг возненавидел это существо бесчувственное, как камень, неповоротливое и глупое. Повернувшись, он ушел обратно.

Единственное, что не понравилось Керрику, была бойня, где каждый день убивали и разделывали животных. Убийство было быстрым и безболезненным: у входа во двор охранники просто стреляли в животных, которых вводили внутрь. Когда они падали, их тащили во двор крупные животные, которые были очень сильными и очень глупыми: по-видимому, им было все равно, что их ноги измазаны в крови. Внутри еще теплые трупы разделывались и разделялись на куски, которые затем подвергались обработке энзимами. Впервые с тех пор, как Керрик употреблял в пищу желеобразное мясо, ему захотелось забыть о процессе, который доставлял его ему.

Лаборатории, где работали Ваналпи, Эхекак и их ассистенты, были далеки от его понимания и быстро наскучили ему. Керрик редко заходил туда. Ему больше нравилось изучать невероятные детали растущего города, макета города, или говорить с самцами, Он обнаружил их после того, как вернулся с берега рождений. Никому не разрешалось находиться здесь, кроме охраны и провожатых, а то, что он увидел через колючую изгородь, было невероятно скучно: только толстые самцы лежали под солнцем.

Но самцы в канале были разными. К этому времени он забыл чувство глубокого потрясения, которое испытал, узнав впервые, что все йиланы, с которыми он встречался, были самки. Теперь он принимал это как факт жизни, забыв о роли мужчин и женщин у тану. Его просто мучило любопытство; относительно той части города, где он никогда не был. Спустя некоторое время после возвращения с канала, он спросил об этом Вайнти. Ее это развлекло, хотя она не объяснила почему. Она решила, что поскольку он самец, нет причин не пускать его туда. Но Инлену войти не могла и следовательно, вход был запрещен и ему. Он думал об этом долгое время, пока не нашел четкого ответа. Он входил в дверь, которая тут же закрывалась за ним, оставляя снаружи Инлену с поводком, соединявшим их, правда, при этом он не мог отойти от двери и увидеть все, но это не имело особого значения. Самцы подходили к нему, радуясь новизне его появления в их уединенной и скучной жизни.

Однако Керрик был слишком юн, чтобы разговаривать с самцами о самках, и постепенно новизна его появления притупилась.

Многие самцы время от времени разговаривали с ним или задавали вопросы. Алипол подходил приветствовать его, когда бы он не появился. Всеми делами в канале руководила Икеменд, но ее власть заканчивалась перед дверью, а за ней царствовал Алипол. Он был прислан из Инегбана специально для этого ответственного места руководителя, и был гораздо старше всех остальных. Ко всему прочему, Алипол был художником, но об этом Керрик узнал спустя много времени. Это случилось в один из его визитов, когда Алипол не появился как обычно, и мальчик спросил о нем у кого-то другого.

Алипол как всегда занят своим искусством, – ответил тот и заторопился прочь. Керрик не понял этого выражения – большинство самцов знали язык даже хуже, чем фарги, – но уловил, что тот делает новые красивые вещи. В тот день Алипол не появился, поэтому Керрик высказал свое любопытство в следующий раз.

Искусство – это очень важное, может, даже самое Важное из того, что я знаю, – ответил Алипол. – Но глупые молодые самцы этого не знают, а жестокие самки даже не подозревают о его существовании.

Алипол и другие самцы всегда выражались о самках подобным образом, со смесью страха и уважения, чего Керрик никак не мог понять. Они и сами не могли объяснить этого, и вскоре он перестал спрашивать.

– Пожалуйста, расскажи мне, – сказал Керрик с любопытством и интересом, которое Алипол принял с явным подозрением.

– Редкое отношение, – сказал он, затем ненадолго задумался. – Стой здесь, а я покажу тебе, что я делаю. – Он хотел уйти, но тут же повернул назад. – Ты когда-нибудь видел ненитеска?

Керрик не понял уместности вопроса, но подтвердил, что, действительно, видел этого зверя. Алипол ушел и вернулся с предметом, увидев который, Керрик выразил нескрываемую радость и удовольствие. Что касается Алипола, то его удовольствие было неизмеримо больше.

– Ты видишь то, чего не видели другие, – просто сказал он. – У них нет глаз, и они ничего не понимают.

Алипол соединил вместе все четыре своих пальца и поднял вверх в виде чаши, внутри которой была изящная статуэтка ненитеска, ярко сверкающая в солнечных лучах, и, казалось, сотканная из этих лучей. Глаза сияли красным цветом, а все линии хвоста и рогов, огромных роговых плит и толстых ног излучали сияние. Керрик наклонился ниже и увидел, что маленькое существо сделано из тонких прядей какого-то блестящего материала, сотканных вместе. Он вытянул указательный палец и осторожно коснулся скульптуры.