Замок лорда Валентина - Страница 284

— Именем свободной республики Пилиплок — ложитесь в дрейф и представьтесь!

— Дайте рупор,— попросил Валентин Эйзенхарта.

Поднеся рупор к губам, он объявил:

— Это «Леди Тиин», а я — Валентин. Поднимайтесь на борт, Гуидраг. Нам нужно поговорить.

— Не могу, мой лорд.

— Я сказал не «лорд Валентин», а просто «Валентин»,— ответил он.— Вам понятен смысл? Что ж, раз вы не идете ко мне, тогда я навешу вас! Готовьтесь принять меня на борт.

— Ваше величество! — в страхе воскликнул Слит.

Валентин обратился к Эйзенхарту:

— Приготовьте для нас шлюпку. Слит, поскольку вы — главный спикер, будете меня сопровождать. И вы, Делиамбер.

Карабелла торопливо вмешалась в разговор:

— Мой лорд, умоляю…

— Если они собираются нас захватить,— перебил он,— то сделают это независимо от того, на своем я корабле или у них. У них по двадцать кораблей на каждый из наших, причем отлично вооруженных. Слит, Делиамбер.

— Ваше величество,— непреклонным голосом заговорила Лизамон Халтин,— вы никуда не пойдете без меня!

Валентин улыбнулся.

— Хорошенькое дело! Ты приказываешь понтифексу! Я восхищен твоим порывом, но на этот раз — никаких телохранителей, никакого оружия, никакой защиты, кроме моих одежд. Шлюпка готова, Эйзенхарт?

Оснащенная шлюпка свисала с фок-мачты. Валентин забрался в нее и жестом пригласил мрачного и унылого Слита и врууна. Он обвел взглядом всех остальных собравшихся на палубе — Карабеллу, Тунигорна, Эйзенхарта, Залзана Кавола, Лизамон, Шанамира,— все они смотрели на него с таким видом, будто он лишился остатков разума.

— Пора бы узнать меня получше,— тихо сказал он и распорядился спускать шлюпку.

Шлюпка понеслась над водой, слегка касаясь верхушек волн, и вскоре подошла к борту драконобоя, с которого сбросили причальный крюк. Мгновение спустя Валентин уже ступил на палубу чужого корабля, покрытую несмываемыми пятнами крови морских драконов. Перед ним возвышались не менее дюжины скандаров, самый маленький из которых был в полтора раза выше Валентина. Их возглавляла старуха Гуидраг, зубов у которой стало еще меньше, а тусклая густая шерсть выцвела еще больше. В ее глазах читались сила и властность, но Валентин заметил в ней и некоторую неуверенность.

— Что случилось, Гуидраг? Почему вы так неласково меня встречаете?

— Мой лорд, я не знала, что это вы возвращаетесь.

— Тем не менее я, кажется, вернулся. Так что, я недостоин несколько более теплого приема?

— Мой лорд… здесь многое изменилось,— с запинкой проговорила она.

— Изменилось? Теперь у вас свободная республика? — Он оглядел палубу, перевел взгляд на выстроившиеся вокруг драконобойные суда.— А что такое свободная республика, Гуидраг? По-моему, мне еще не приходилось сталкиваться с таким понятием. Я вас спрашиваю: что это означает?

— Я — лишь капитан драконобоя, мой лорд. А политические вопросы… не мне о них говорить…

— В таком случае прошу прощения. Но хоть на один-то вопрос вы мне ответите: зачем вы вышли навстречу моему флоту, если не для того, чтобы поприветствовать и сопроводить в порт?

— Меня послали, чтобы приветствовать вас и заставить повернуть назад,— ответила Гуидраг.— Хотя повторяю, что мы не имели ни малейшего представления, что это вы, мой лорд… мы знали лишь то, что это флот имперских кораблей…

— А разве Пилиплок больше не принимает имперские корабли?

Наступило долгое молчание.

— Нет, мой лорд,— неуверенно проговорила Гуидраг.— Не в том дело, мой лорд. Мы — как это сказать — вышли из империи, мой лорд. Вот что такое свободная республика. Это территория, которая сама собой управляет, а не подчиняется кому-то извне.

Валентин слегка приподнял брови.

— Ах, вот оно что! И отчего же так случилось? Власть имперского правительства оказалась слишком обременительной, так вы считаете?

— Вы смеетесь надо мной, мой лорд. Это вещи выше моего понимания. Я только знаю, что перемены произошли из-за переживаемых нами тяжких времен, и Пилиплок решил теперь сам определять свою судьбу.

— Потому что в Пилиплоке пока есть продовольствие, а в других городах нет, а кормить голодных — слишком обременительная обязанность для Пилиплока? Не так ли, Гуидраг?

— Мой лорд…

— И прекратите называть меня «моим лордом»,— прервал ее Валентин.— Теперь вам следует называть меня «ваше величество».

Скандарша, вид которой стал еще более растерянным, спросила:

— А вы разве уже не корональ, мой лорд… ваше величество?..

— Перемены произошли не только в Пилиплоке,— ответил он.— Я вам это покажу, Гуидраг. А затем я вернусь на свой корабль, вы сопроводите нас в гавань, и я поговорю с заправилами этой самой свободной республики, чтобы они мне кое-что объяснили поподробней. Договорились? Теперь позвольте мне показать, кто я такой.

И он взялся одной рукой за руку Слита, другой — за щупальце Делиамбера и легко и плавно погрузился в полудремотное состояние, в транс, позволявший осуществлять мысленные контакты, как если бы он рассылал послания. И из его разума к Гуидраг пошел такой поток жизненной силы и энергии, что воздушное пространство между ними начало светиться, поскольку сейчас он отдавал не только энергию, накопившуюся в нем за все время испытаний и сумятицы, но и ту, которую брал у Слита и врууна, у своих товарищей на борту «Леди Тиин», у лорда Хиссуна и его матери — Хозяйки Острова Сна, у своей матери — бывшей Хозяйки Острова Сна, у всех тех, кто любил Маджипур, каким он был, и хотел, чтобы он по-прежнему оставался процветающей планетой. Он послал сигнал Гуидраг, затем — стоявшим возле нее скандарам-драконобоям, следом — экипажам других судов, послал через воды импульс гражданам свободной республики Пилиплок. Послание было совсем простым: он пришел к ним простить их заблуждения и получить от них подтверждение их верности великому содружеству, каковым являлся Маджипур. Еще он заявил, что Маджипур неделим и что сильный должен помогать слабому, иначе погибнут все, поскольку мир стоит на пороге гибели, и только единым могучим усилием можно его спасти. И в заключение он сказал им, что приближается окончание хаоса, так как понтифекс, корональ, Хозяйка Острова и Король Снов объединили усилия, чтобы восстановить порядок вещей, и все опять станет единым, если только они не потеряют веру в высшую справедливость Божества, от имени которого он, Валентин, осуществляет теперь власть верховного монарха.

Он открыл глаза. Он увидел, как Гуидраг в полубессознательном состоянии, медленно, покачиваясь, опускается на колени, а остальные скандары рядом с ней делают то же самое. Потом она резким движением закрыла руками глаза, как от нестерпимого света, и пробормотала сдавленным, благоговейным голосом:

— Мой лорд… ваше величество… ваше величество…

— Валентин! — крикнул кто-то на палубе.— Понтифекс Валентин! — Между моряками прокатился крик: — Понтифекс Валентин! Понтифекс Валентин! — и пошел гулять с корабля на корабль, через водную гладь, докатившись даже до укреплений отдаленного Пилиплока.

— Валентин! Понтифекс Валентин! Понтифекс Валентин!

Королевскому экспедиционному отряду оставалось еще несколько часов пути вверх по реке до Ни-мойи. Лорд Хиссун вызвал Альсимира:

— Узнай, существует ли еще большой дом, который называется «Ниссиморнский окоем». Если да, то я хочу разместить там свой штаб на время пребывания в Ни-мойе.

Хиссун помнил этот дом — он помнил всю Ни-мойю целиком с ее белыми башнями и сверкающими аркадами — настолько живо, словно провел там полжизни. Но до этой поездки он ни разу не ступал на землю Зимроэля. Он видел Ни-мойю глазами другого человека. Сейчас он мысленно возвращался во времена отрочества, когда тайно изучал воспоминания других людей, хранившиеся в Регистре памяти душ в недрах Лабиринта. Как же ее звали, ту маленькую лавочницу из Велатиса, которая вышла замуж за брата герцога и унаследовала Ниссиморнский окоем? Иньянна, вспомнил он, Иньянна Форлана, воровка на Большом базаре, жизнь которой переменилась вдруг столь удивительным образом.