Замок лорда Валентайна. Хроники Маджипуры - Страница 6
— Вы собираетесь выступать на фестивале?
— Точно. Нас взяли в труппу Залзана Кавола, скандара, он таким образом выполнил указ Коронованного насчет найма людей. А ты? Что тебя привело в Пидруд?
— Фестиваль, — коротко назвал причину Валентайн.
— Может, тоже хочешь подработать?
— Нет, я просто хочу посмотреть на все.
Слит понимающе рассмеялся.
— Можешь нас не стесняться, друг. Разве стыдно торговать животными на рынке? Мы же видели, что ты приехал на них с каким-то мальчиком.
— Я с ним встретился только вчера, у самого города. Это его твари. А в гостинице мы вместе, потому что я здесь новичок. И торговать мне нечем.
В дверях показался один из скандаров — огромный, раза в полтора выше Валентайна, нескладный, с тяжелой, придававшей свирепость лицу челюстью. Четыре его руки свисали до колен, кисти напоминали корзины.
— Идите в дом! — гаркнул он. Слит кивнул Валентайну и поспешно ушел. Карабелла помедлила. Улыбнулась собеседнику.
— Что ты за человек? — сказала она, вглядываясь в его лицо.
— Не врешь, но и не говоришь правды. Может, ты и сам мало что знаешь о своей душе? Но ты мне нравишься. От тебя исходит какой-то свет, тебе это известно, Валентайн? Какой? Пожалуй, чистоты, тепла, еще чего-то — не знаю, чего…
Она мягко коснулась его руки. Повторила:
— Ты мне нравишься. Наверно, мы опять будем с тобой жонглировать. Хочешь?
И, не дожидаясь ответа, побежала к дверям.
Валентайн остался один; Шанамир не показывался. Ему хотелось бы провести день с жонглерами, но едва ли это получится. Утро переходило в день, а у него все еще не было никакого плана и это породило в нем беспокойство. Впрочем, вон там, в трех шагах от него, начинается незнакомый Пидруд!
И через минуту он уже шел по извилистым улицам, полным зелени. Пышные лианы, деревья с толстыми поникшими ветвями радовались влажному воздуху и солнечному теплу, издалека доносились звуки музыки — мелодия, ведомая душераздирающим скрипом и буханьем барабанов, репетирующих парадное выступление.
В канаве вдоль дороги пенилась, спеша, вода. В ней тут и там резвилась уличная живность Пидруда — минтоны, часоточные собаки и совсем крохотные шипоносные дроли. И всюду, куда бы он ни глянул, кипела какая-то работа, даже бездомных животных захватила всеобщая суета, и они, купаясь, к чему-то готовились…
Все были заняты, кроме Валентайна, который шел, не выбирая дороги. Он останавливался, чтобы заглянуть в темную лавчонку с вывешенными образцами тканей или в склад пряностей, застывал перед ухоженным садом с цветами, каких он никогда не видел…
Прохожие глазели на него, как на чудо, — а он не мог заставить себя идти деловым шагом.
На одной улице он остановился посмотреть на детей, разыгрывавших какую-то сценку. Мальчик с золотой повязкой на лбу стоял в центре круга и угрожающе потрясал руками, а дети, танцуя вокруг него, изо всех сил разыгрывали страх. Они пели:
Дети заметили, что прохожий наблюдает за ними, прекратили на минуту игру и, гримасничая, стали показывать на него пальцами. Валентайн засмеялся и пошел дальше.
К началу дня он был в порту.
Пирсы уходили далеко в гавань, на них кипела работа. Докеры четырех или пяти рас разгружали корабли, пришедшие из двадцати портов — со всех трех континентов. Шум механизмов, крики рабочих, перетаскивавших тяжелые тюки, муравьиная суета множества народа — вот что такое был порт в это время.
Валентайн увлекся этим зрелищем, забылся, как вдруг почувствовал сильный удар в спину между лопатками. Он обернулся и увидел стоявшего перед ним мордатого, взбудораженного хьерта, от возбуждения он размахивал руками.
— Давай туда! — крикнул он. — Нам нужны еще шестеро для работы на суврейском корабле!
— Да я не…
— Пошевеливайся! — рявкнул хьерт.
Ладно. Можно и поработать. Валентайн двинул на пирс и присоединился к группе грузчиков, которые, оглушая друг друга криками, принимали с корабля груз скота. И Валентайн через пять минут вопил, как они, отвязывая застропленных животных, отгоняя их в ревущую кучу… Но вскоре он ускользнул от них и снова оказался на набережной. Увидев пустой пирс, направился к нему.
Там он постоял какое-то время, спокойно оглядывая море с белыми барашками, заглядывая вдаль, словно надеясь увидеть за горизонтом Альханроель и его Горный Замок, поднимающийся к небесам.
Но разве увидишь эту землю за океаном, таким широким, что в пространстве его могла бы поместиться целая планета! Он глянул даже себе под ноги, мысленно проведя прямую сквозь всю землю, чтобы представить себе, где эта прямая выйдет. Вероятно, в западной половине Альханроеля.
Впрочем, может быть, и в другом месте. Где? В убежище старого Понтифика, владельца запутанного Лабиринта? Или в сердцевине замка Великого монарха? А вдруг прямо напротив него, под ним, на той стороне планеты, лежит Остров Снов, на котором живет ласковая Леди, жрец и жрицы, собравшись вокруг нее, поют сладкими голосами, посылая благословение спящим всего остального мира? А существуют ли вообще эти места и эти люди? Такие странные силы, как Понтифик, Леди, Король Снов, даже Коронованный, которого Валентайн видел собственными глазами всего несколько часов назад? Существуют ли они? Они так нереальны рядом с доками Пидруда, гостиницей, где он спал, мальчиком Шанамиром и его животными, жареной рыбой, жонглерами, что кажутся мифом, фантазией, миражем.
Солнце стало припекать, усилилась влажность, хотя с моря дул несильный ветер. Валентайн снова проголодался. Бросив последний взгляд на море, он вернулся на набережную и в первой же лавчонке купил за пару медяков нарезанной полосками голубой рыбы в горячем остром соусе. Запил еду чашей пальмового вина невинного золотого оттенка, но обжигающего больше, чем соус к рыбе. Решил было вернуться в гостиницу, но вспомнил, что не знает, как она называется — ни она, ни улица, где та находится.
Впрочем, потеря невелика: все его имущество при нем. Но он никого в Пидруде не знал, кроме Шанамира и двух жонглеров, и расставаться с ними не хотелось. Подумав так, он двинул назад, но немедленно запутался в лабиринте улочек, казавшимися ему одинаковыми.
Трижды он проходил мимо гостиниц, но все не мог найти своей. Время шло, было уже два часа; Валентайн понял, что не найдет ее и ему стало грустно, что не увидит больше Карабеллы — он вспомнил ее глаза, быстрые руки, бросающие кинжалы, прикосновение к нему… Придется искать новую гостиницу и новых друзей.
Он повернул за угол и оказался на рынке.
Это было почти столь же огромное, как Золотая Площадь, пространство, только не возвышались здесь золоченые дворцы с башнями и роскошные отели, а стояли бесконечные ряды лавочек, просто навесов, открытых небу скотных двориков. А воздух был напоен, казалось, всеми ароматами и всем зловонием мира. Валентайн сделал шаг и окунулся в этот мир.
Под навесами на громадных крюках висели мясные туши. Под другими навесами грудились мешки с пряностями. В одном загоне были заточены птицы-прядильщики, поднимавшие головы выше своих хозяев скандаров, поражавшие несуразно яркими длинными ногами. Они время от времени поднимали скандал, клюя и лягая друг друга. В другом — стояли цистерны с сверкавшими на солнце змеями, свивавшимися в клубки, шипящими, злобными. Вот сборище общественных писцов, у которого толпятся неграмотные, а там расположились менялы, обменивавшие деньги дюжины миров… Здесь ряд одинаковых ларьков, торгующих сосисками, в каждом вроде бы не отличимые друг от друга лимены крутят вертела над угольным жаром.