Замок Дор - Страница 54

Вычеркните столетия, примите тот факт или фантазию, что время — во всяком случае, для Амиота и Линнет — это тогда,а не сейчас,и можно предположить, что Амиот спешится и отпустит лошадь не на холме, возле замка, а здесь, в пятидесяти ярдах от рудника Ройялтон.

Мэри, послушная приказу доктора, не высовывала нос из ландо, но теперь, когда он взглянул на нее и мистера Трежантиля, соединяя Мэрмана дышлом с его товарищем, она поняла по серьезному выражению его лица, что он так же, как она, боится, как бы с Амиотом не случилась беда.

— Мэри, — сказал доктор озабоченным тоном, — когда вы устроили вчера пикник в замке, увидел ли Амиот этот рудник, вон там?

Мэри высунулась из ландо, теперь и она тоже различила в тумане очертания дымовой трубы.

— Я так не думаю, — ответила она. — Если и увидел, то ничего мне об этом не сказал. Он говорил только о давно минувших днях.

— О которых он, вполне естественно, почти ничего не знал, — вклинился мистер Трежантиль. — Однако у этого парня есть способность ориентироваться на местности, в этом ему не откажешь. Разумеется, я заметил рудник, но не обсуждал этого. Горное дело не было целью нашей экспедиции.

— Да, конечно, — сказал доктор. — Целью вашей экспедиции было воссоздание прошлого, и в свете последних событий можно сказать, что она успешно достигнута. Человек, живший тринадцать веков назад, видит то, что здесь было тогда, а не то, что есть сегодня. Весьма вероятно, что Амиот увидел Ройялтон, но вовсе не рудник Ройялтон.

Он отошел от ландо и направился к карете. Линнет по-прежнему лежала в той же позе, в какой он видел ее в последний раз: она спала, завернутая в одеяла, голова ее покоилась на коленях мужа. Марк Льюворн, с искаженным лицом, белый как мел, прижимал ее к себе.

— Она ни разу не шевельнулась, доктор, — сказал он. — Ей хуже?

Доктор Карфэкс пощупал пульс своей пациентки и, опустившись в карете на колени, приложил ухо к ее сердцу.

— Никаких изменений, — сообщил он. — Согревайте ее, как вы делаете это сейчас, и, надеюсь, в скором времени мы будем следовать в Бодмин втроем.

— Полагаю, вы не намерены терять время, разыскивая того негодяя? — спросил хозяин гостиницы. — Пусть он сломает себе шею, пусть делает все что угодно — я не затаю на него злобу, если мы сможем доставить Линнет в больницу.

— Наберитесь терпения, — ответил доктор. — Если в течение пяти минут я не увижу никаких его следов, мы двинемся в путь, предоставив заниматься его поисками Трежантилю и кучеру.

Оставив два экипажа и лошадей под присмотром Дингля, доктор Карфэкс медленно двинулся по тропинке, ища следы копыт. И он нашел их, как и предполагал: они уводили от дороги к проходу в живой изгороди и дальше, к перерытой площадке за шахтой. Перед ним вырисовывалась дымовая труба, черная, угрожающая, и низкие крыши сараев, крытых шифером.

Не слышно было ни звука. Даже если на руднике и велись еще какие-то работы, то с утра все отсюда уже ушли. В этот субботний вечер, в канун Дня всех святых, здесь не осталось даже сторожа. Быть может, люди, работавшие на этом руднике, были среди тех, кто сегодня выпивал в «Индийской королеве». Здесь всадник спрыгнул с лошади и проник на территорию шахты, пробираясь через груды земли и мусора. Что он искал и что — страшно подумать! — нашел?

Когда-то по этой земле расхаживал Динас, друг Изольды и Тристана, сенешаль короля Марка. Возможно, его дом стоял там, где сейчас находятся сараи, или там, где машинное отделение, над которым возвышается дымовая труба. Рядом с этим местом несколько веков назад хлопотали слуги сенешаля. Окруженная сгнившей изгородью заброшенная шахта, видневшаяся среди дрока, в нескольких ярдах от доктора, могла показаться путешественнику во времени, хорошо знающему дорогу, входом, за которым должна быть лестница.

Отпечатки копыт исчезли, земля была истоптана, словно лошадь испугалась и сбежала, а среди дрока — по-видимому, совсем недавно — была протоптана тропинка, ведущая прямо к шахте. Как оказалось, ограждение вовсе не сгнило — столбы наклонились в сторону от удара.

— Амиот! — позвал доктор Карфэкс. — Амиот!

Эхо издевалось над ним, отражаясь от пустых сараев, и из-за тумана и темноты дымовая труба казалась еще больше. Доктору, стоявшему возле черной ямы, которая, возможно, десяток лет тому назад служила стволом шахты, показалось, что он очутился на пороге другого мира, и это было странное и жутковатое чувство. Что бы он в этот момент ни сказал и ни сделал, все будет лишь повторением былого, и тот, кто прислушивается сейчас в темноте к его голосу, слышит голос другого человека, который умер тринадцать столетий назад.

— Тристан! — позвал он. — Тристан! — Это имя прозвучало не нелепо, а зловеще, потому что эхо не было резким, как после его первого возгласа. Теперь в нем была какая-то печальная, пронзительная нота, это был почти шепот, чуть громче вздоха.

Сжав в руках свою палку и затаив дыхание от удивления, доктор Карфэкс наблюдал, как из ямы медленно поднимается фигура, перебирая руками — то соскальзывая, то замирая. Голова и плечи были выпачканы в черной грязи, лицо окровавлено, а взгляд пристальный, безумный — это были глаза Амиота.

— Кто меня зовет?

Голос, приглушенный рыданием, был слабый и прерывистый, и доктор, зная, что из-за внезапного движения или одного неверного шага Амиот может полететь обратно, в неведомые глубины, из которых он пытался выбраться, застыл на месте, за изгородью, по колено в дроке.

— Это я, Динас, — ответил он тихо. — Динас, твой друг.

Юноша всматривался в него, не узнавая, одной рукой вцепившись в твердую землю у края ямы, а второй откидывая спутанные волосы, которые упали на глаза.

— Ты меня предал, — сказал Амиот, — ты или кто-то другой. Лестница исчезла. Они вырыли яму, чтобы я попал в ловушку, и мне не выбраться.

Доктор, подавшись вперед, увидел, что левая нога юноши запуталась в проволоке, и если он наклонится, чтобы ее освободить, то полетит вниз.

— Спокойно, — велел доктор. — Крепко держись обеими руками. Я подойду и освобожу тебя.

Но когда он двинулся к краю ямы, Амиот закричал:

— Назад! Я тебе не доверяю. Сегодня ночью лис выходит из норы со всеми своими людьми. Динас служит сначала королю, а уж потом — другу.

Внезапно, сделав неимоверное усилие, он высвободил ногу из проволоки и, держась за край ямы, выбрался на безопасное место.

— Молодец, — похвалил доктор. — Вот, хватайся за мою палку. — Но его прыжок вперед во времени оказался гибельным: Амиот, сочтя этот жест враждебным, а палку — оружием, отпрыгнул в сторону и в следующую секунду набросился на своего ничего не подозревающего союзника. Повалившись на дрок, они боролись в каких-нибудь трех ярдах от открытого ствола шахты, и Карфэкс, над которым прошлое уже утратило свою власть, сознавал, что если он не одолеет противника, то ему грозит смерть в настоящем.

Амиот, в слепой ярости и испуге от того, что его предали, выхватил у доктора из кармана складной нож и, открыв его, нацелил ему в горло. Но тут Карфэкс, отведя руку, угрожавшую ему, швырнул противника на бок, по несчастливой случайности вогнав тому нож в плечо. Хлынула кровь, и когда Амиот вскрикнул от боли, его гнев и страх испарились. Он перестал бороться и затих. Вынув нож из раны, он с изумлением взглянул на своего недавнего врага.

— Доктор Карфэкс, — сказал он, — что вы со мной сделали?

Доктор не отвечал. Сбросив пальто и куртку, он снял с себя батистовую рубашку и начал рвать ее на полосы, чтобы перевязать рану Амиота.

— Ну, ну, парень, — успокаивал он Амиота, — не двигайся, я тебя перебинтую наскоро, но этого будет достаточно. — Голос его был спокойным и ровным, а ведь каких-нибудь три минуты назад, когда он боролся за свою жизнь, этот голос чуть не умолк навеки. Но пока он говорил эти слова, уверенно накладывая повязку из того, что было под рукой — чистый носовой платок и разодранная на полосы батистовая рубашка, — темное пятно расплылось по всему предплечью, и Амиот потерял сознание.