Замочная скважина - Страница 4

Танюша стояла и боялась поднять глаза.

– Светланка, мы дома! – крикнула Ольга Петровна, когда они вошли в квартиру. – Ты ела, уроки сделала?

– Да, мам.

– Посмотри за сестрой. Я пойду лягу.

Танюша ворвалась в комнату, подскочила к сестре и начала шептать ей, прикрыв ухо ладонями, чтобы никто не слышал.

– Не слюнявь меня. Я не понимаю, что ты говоришь, – отмахнулась от сестры Светланка.

– Та женщина с собакой, она и есть балерина! – выдохнула Танюша.

– Кто тебе сказал? – оторвалась от своей анкеты Светланка.

– На улице слышала. Все говорили. Она палку и зеркала будет дома вешать.

– Палку? Ты ничего не перепутала?

– Не помню. Но она точно балерина!

– Не может быть. Балерины такими не бывают. Ты еще маленькая. Ничего не поняла.

– Вот и все я поняла!

– Не поняла.

– Поняла! Хочешь, у мамы спроси!

Танюша знала, что беспокоить маму Светланка не решится.

– Вот бы посмотреть на такую комнату… – мечтательно протянула Танюша.

– Как ты посмотришь? Не придешь ведь и не скажешь – дайте комнату посмотреть, – отозвалась Светланка.

– А если сказать, что мама за солью послала или за мукой?

– Мама узнает. Нам попадет.

Танюша почти забыла о своем желании посмотреть волшебную комнату балерины. Из разговоров взрослых она узнала, что та повесила на стену всего одно зеркало, да и то треснувшее – грузчики разбили. А палку так и не поставили.

Нет, была еще одна новость. Балерину звали Муза.

– Какое красивое имя! – ахнула Светланка.

– Дурацкое имя, – ответила Ольга Петровна. – И кличка у ее собаки дурацкая. Дездемона! Все с претензией, все такие непростые, прямо куда деваться! Не подойдешь!

– Да, мамочка, – привычно согласилась Светланка.

Еще одним потрясением для сестер стало то, что прекрасная балерина оказалась очень злой и страшной. В смысле, совсем некрасивой. Не то что тетя Лида. Даже страшнее тети Раи. И на носочках балерина не бегала. Выходила гулять с собакой в стоптанных тапочках. А ноги ставила некрасиво, как будто у нее косолапость в обратную сторону, наружу.

Все соседи были добрыми. Израиль Ильич угощал девочек карамельками, а его жена Тамара Павловна всегда приветливо улыбалась и хвалила то бантики Танюши, то платье Светланки. Она всегда давала и сахар, и муку, если мама затевала пирог и посылала одну из сестер к соседке за недостающим продуктом.

Тетя Рая тоже была добрая, правда, ее Маринку Танюша терпеть не могла. Тетя Рая иногда забирала Танюшу из садика, когда Ольга Петровна задерживалась на работе, и разрешала подольше покачаться на качелях перед домом, но эти лишние минуты не приносили Танюше радости – она должна была терпеть Маринку, которая елозила по качелям и сдвигала ее почти к самой перекладине, так, что она чуть не падала. К тому же Маринка любила качаться сильно, а Танюша – медленно. Тетя Рая же раскачивала сильно, и Танюша умирала от страха.

Даже красавица тетя Лида была доброй, хоть Ольга Петровна ее на дух не выносила. Лида однажды подарила Светланке свой шарфик, а Танюше на Новый год – красивые ленты.

И только балерина Муза была злой. Она кричала на детей за то, что те слишком громко разговаривали, ругалась по пустякам с соседями. Однажды ей показалось, что тетя Рая ее залила. Она пришла к соседке всклокоченная, со смешной повязкой на голове и начала кричать, что та устроила в ее квартире потоп. Тетя Рая ахнула, побежала в ванную, на кухню, но вода везде была выключена. Муза потребовала, чтобы Рая спустилась к ней и сама убедилась в том, что у нее с потолка льется вода. Тетя Рая вытерла руки о фартук и спустилась.

Когда они зашли в квартиру, которая была заставлена тазиками, кастрюлями, а весь пол был уложен тряпками, Муза опять начала кричать, что тетя Рая будет делать у нее новый ремонт. Тетя Рая стояла и смотрела то на потолок, то на Музу. Квартира была совершенно сухая. Кастрюли стояли пустые. С потолка ничего не лилось.

– Тут же сухо, – сказала тетя Рая.

– Где сухо? Да я сейчас милицию вызову! – верещала Муза.

– Может, мы соседей позовем, пусть они скажут, – осторожно предложила тетя Рая, глядя на Музу с подозрением. Как медсестра, пусть не врач, но все-таки человек с медицинским образованием, тетя Рая быстро сообразила, что к чему: у балерины явно проблемы с головой, и зрачки странные, и поведение. Но тетя Рая быстро себя одернула – кто она такая, чтобы ставить диагнозы.

– Зови! – воскликнула балерина.

Тетя Рая прошлась по соседям и позвала всех к Музе. Так сбылась мечта Танюши – она попала в квартиру балерины. Она пошла за мамой, а та в суматохе не оставила ее дома. Остальные дети тоже были тут – сбежались на приключение.

Танюшу поразила не столько квартира – квартира как квартира, самая обычная, и зеркало оказалось не такое огромное, как она себе навоображала, и вообще оно было посередине треснувшее, – сколько сама Муза. А точнее, ее прическа. Балерина оказалась почти лысой. Тугая повязка на голове прикрывала проплешины. Сзади топорщились жидкие волосенки.

– Смотри. – Танюша дернула за руку Светланку, но та уже все увидела и стояла, онемев от разочарования.

– Ну что тут у вас случилось? – вошла в квартиру Лида.

– Муза говорит, что я ее заливаю, – ответила тетя Рая и обвела квартиру рукой: мол, смотрите сами.

Соседи переглянулись, но промолчали. Муза в это время схватила тазик и понесла его на кухню так, как будто он был тяжелый и полон воды.

– Да помогите же! – закричала она. – Тут скоро по колено воды будет! Чего вы стоите?

Соседи с интересом смотрели на Музу и молчали. Тетя Рая покрутила пальцем у виска. Лида кивнула. Израиль Ильич тяжело вздохнул.

– Может, в психушку позвонить? – спросила тетя Рая.

– Зачем сразу в психушку? – ахнула Тамара Павловна. – Вдруг у нее временное помутнение? Такое бывает с творческими людьми.

Ольга Петровна хмыкнула.

– А мне-то что делать? – спросила тетя Рая.

– Ничего, – ответила Лида. – Вы же ее не заливаете!

– Вот вы ей об этом и скажите! – предложила тетя Рая.

– Муза, дорогая, послушайте, – начал Израиль Ильич, когда балерина вернулась с тазом, схватилась за тряпку и начала ее выжимать. Тряпка была абсолютно сухая, но Муза трясла руками так, как будто она была мокрая.

– Что? – выпрямилась она.

– У вас тут сухо. Абсолютно. Ничего не льется. Вам это только кажется. Может, вам успокоительное выпить и прилечь?

Муза посмотрела на него, как на сумасшедшего. Потом перевела взгляд на Ольгу Петровну, которая кивнула в подтверждение.

– Тут сухо? – спросила Муза у Лиды.

– Естественно, – брезгливо подернула плечиками та.

Муза посмотрела на потолок, на кастрюли и вдруг заорала:

– Вы сговорились! Ты, – она ткнула пальцем в тетю Раю, – всех их подговорила! Вы думаете, я сумасшедшая? Вы хотите меня в психушку сдать и квартиру отобрать? Вот вам! – Муза показала всем кукиш, плюнула себе на руку и снова выставила кукиш.

Валерка засмеялся. Лида даже не оглянулась на сына. Тетя Рая шикнула на мальчика.

С тех пор Муза считала, что соседи находятся в сговоре и мечтают выгнать ее из квартиры. Она ни с кем не здоровалась и давала вволю полаять своей собаке Дезке. Когда рядом не было соседей, Муза кричала на расшалившихся детей и обещала оторвать всем ноги, вызвать милицию или рассказать родителям о безобразном поведении. За это дети прозвали балерину Музой-Медузой.

Впрочем, к сумасшедшей балерине тоже быстро привыкли и перестали обращать на нее внимание. Она больше не скандалила, не звала соседей и только по шуму, раздававшемуся из-за ее двери, можно было понять, что она борется со своими страхами один на один: то переставляет мебель, то кричит на невидимого собеседника, то поет песни. Когда она затихала, кто-нибудь из соседей, обычно тетя Рая или Тамара Павловна, из самых лучших побуждений на цыпочках подходили к двери и прислушивались. Когда же за дверью раздавался привычный крик или грохот, отходили – все в порядке, жива.