Заместитель (ЛП) - Страница 94

Думаю, что став практически домоседом, я осчастливил Хайндрика, облегчив ему работу, а вот он чуть не устроил мне новый сердечный удар из-за своей идиотской привычки подкрадываться со спины. Как-то раз я сидел, рисовал, как вдруг он возник из неоткуда, заставив меня подскочить. Нет, это не потому, что я так погрузился в работу — просто он совершенно бесшумно двигается и почему-то считает, что должен быть моей тенью. Однажды я обнаружил его в своей ванной комнате!

А в целом он отличный парень.

В семь вечера Хайндрик вернулся в номер, снятый для нас с Конрадом, и позвал меня ужинать в ресторан в компании Алексея и Горана. Конрад задерживался на встречах с другими «шишками» — их тут хватает.

Алексей заключил меня в медвежьи объятья и пробормотал, что я выгляжу гораздо лучше. Горан… Горан улыбнулся в своей характерной вымороженной манере, и за весь вечер это был его единственный вклад в застольную беседу.

Двумя часами позже меня в приказном порядке отправили спать, так как им надо было обсудить планы на завтра. Наступив на горло собственной гордости, я пожелал им доброй ночи и вернулся в номер. Если бы не их размеры и крутой нрав, я бы высказал им свое мнение. Никто не отправлял меня в постель с тех пор, как мне исполнилось… десять, я думаю!

25 января

Те дни в Давосе были странными. В первую ночь Конрад объявился в спальне в час ночи. Я слышал, как он вошел в комнату, разделся, стараясь производить как можно меньше шума, забрался в постель и слегка приобнял меня.

— Привет, — смущенно пробормотал я и повернулся, чтобы его поцеловать. Он жадно ответил, до боли стиснув меня в объятьях.

— Не хотел тебя будить. Уже поздно. Спи, Maus, — прошептал он.

— Я скучал.

— Знаю. Я тоже. Поговорим завтра. Сейчас уже поздно, и мне надо немного поспать, потому что завтра будет напряженный день, — сказал он, целуя меня в лоб. Ладно, утром за завтраком. — Мне очень нужно побыть с тобой хотя бы несколько часов, подержать тебя в руках, — пробормотал он потерянно и устало.

Я поцеловал его в шею:

— Опять неприятности?

— Некоторых рыбешек очень трудно поймать.

— Ты в порядке?

— Да, не беспокойся. Я уже подцепил их на крючок и жду финального рывка, но сначала мне надо их измотать. Давай спать, милый, потом поговорим.

На следующее утро я надеялся выяснить, чем Конрад все это время занимался, но он полностью погрузился в свой лэптоп и сосредоточился на завтраке. Я несколько раз пытался привлечь его внимание, но безрезультатно. Он только мычал в ответ «ага» или «да», вообще не вникая в смысл слов: я спросил его, можно ли мне после учебы оставить себе пять миллионов из фонда, и он сказал «угу». Жаль, что у меня в тот момент не было при себе ноутбука или карандаша.

Вскоре пришли Фердинанд и Михаэль, коротко поздоровались со мной и сразу принялись что-то обсуждать с Конрадом по-немецки. Если честно, мне все это быстро наскучило, и я погрузился в собственные мысли, пока Фердинанд не вернул меня к действительности.

— Эй, Гунтрам, у меня есть для тебя спецпропуск на семинары. Ты должен туда сходить. Это редкая возможность.

— Почему… Хорошо, спасибо, — озадаченно сказал я.

— Отлично. Возьми с собой Хайндрика и будь осторожней — никаких разговоров с журналистами. Наслаждайся, — он потрепал меня по волосам.

— Мы целый день будем заняты на встречах. Возможно, сможем вместе пообедать, но не особо рассчитывай на это. Лыжи тебе пока противопоказаны, так что иди на семинары, — велел мне Конрад, собирая бумаги в портфель. Он отдал документы Михаэлю и, взяв пальто, перекинул его через локоть.

Они все вышли из номера, остался только Хайндрик, который уже знал, что меня надо доставить в место проведения конференции. По его словам, я должен: 1) никуда оттуда не уходить, не сообщив ему; 2) не есть всякую дрянь («ты прекрасно знаешь, что я имею в виду») и 3) не разговаривать с прессой: «они вечно высматривают какого-нибудь ненормального (спасибо за комплимент, Хайндрик!), чтобы выведать, что происходило за закрытыми дверями; возможно, им известно, что ты живешь с герцогом в одном номере».

Об этом я не подумал… Но откуда журналисты знают, кто я? Проклятье, меня же заставили носить бейджик, на котором написано мое имя и «Линторфф Приватбанк» — никому не составит труда понять, из какой я песочницы.

Утро прошло спокойно, я провел его, слушая обсуждения на семинарах. Там выступал Юнус, «банкир для бедных», рассказывал о своем опыте в Бангладеш.*

В одиннадцать начался кофе-брейк, и я решил позволить себе чашечку — Хайндрика не было, и некому было следить за тем, чтобы я пил только чай, но я добавил молока, чтобы смягчить действие кофеина. Там присутствовали еще двое из «Линторфф Приватбанка», Петерсен и Коэн, но они общались с другими участниками. Поэтому я спокойно отдыхал в своем углу, наслаждаясь кофе.

Через некоторое время ко мне подошел человек в обычном, не ручной работы, костюме и стал очень настойчиво меня разглядывать. Можно даже сказать — назойливо и невежливо. Я смотрел в другую сторону, игнорируя незнакомца, и пытался вспомнить, где его видел раньше.

— Вы из команды Линторффа? — спросил он.

— Да, — коротко ответил я, не желая быть втянутым в разговор.

— Я — Тревор Джонс, «Independent Times Magazine», — представился он, протягивая руку. Я из вежливости ее пожал.

— Гунтрам де Лиль.

Зачем он тратит на меня время, если тут есть ребята из «Голдман Сакс», IBM, «Беркшир», «Номура»** и другие шишки?

— Где сейчас герцог? Нацелился на какую-нибудь нищую страну, чтобы эксплуатировать население и отмывать свои денежки? — с самодовольной улыбкой спросил журналист.

— Хорошего дня, сэр, — ответил я. Вот «повезло» сразу нарваться на радикального активиста.

— Погоди, парень, ты выглядишь совсем молоденьким, словно школу еще не закончил. Мои источники сказали, что ты всего лишь его постельная грелка, так что против тебя я ничего не имею. Хочу спросить кое о чем. Кстати, я видел тебя в Париже, — он схватил меня за рукав.

— Уберите руку, — я бросил на него холодный взгляд, и он отпустил меня. — Мне не о чем с вами разговаривать.

— А как насчет Венеции? Уверен, что вся история целиком тебе неизвестна, — сказал он с насторожившей меня уверенностью.

— Я не разговариваю с прессой, но если уж на то пошло, полиция не имеет ко мне претензий, я чист. Меня даже не было в то время в городе.

— Да ладно, не будь таким наивным! Линторфф — первостатейный ублюдок. Он тебя обвел вокруг пальца! Неужели еще не понял?! — он неверяще хмыкнул.

— Сэр, оставьте меня в покое, или я вызову службу безопасности, — рявкнул я. Это, конечно, не очень-то мужественно, но в такой обстановке врезать ему по носу было бы не совсем уместно. Но если он не отвалит, я так и сделаю!

Расстроенный и с участившимся сердцебиением, я благоразумно решил присоединиться к Коэну, который разговаривал с представителями Pemex.*** Мексиканцы — это хорошо, даже если они купаются в нефти.

— Привет, Гунтрам, — сказал он.

— Привет. Можно, я сяду с вами? Не знаю, как отвязаться от прессы.

— Ты обратился по адресу, — хихикнул Коэн.

Я не отлипал от Коэна и Петерсена весь оставшийся день. Мы даже вместе пообедали в кафетерии.

Вечером вернулись Конрад, Фердинанд и Михаэль, и я немного удивился тому, что они захотели ужинать в отеле. Думал, что они пойдут на очередную встречу.

Ужин состоялся в номере. Двое официантов подали основное блюдо и исчезли, оставив нас одних.

— Как прошел день? — фальшиво легким тоном начал допрос Фердинанд, вилкой рисуя узоры в тарелке.

— Хорошо. Я слушал Юниса. Он интересно рассказывал. У них почти стопроцентная возвратность кредитов, — ответил я, прекрасно зная, что они ненавидят концепцию банков для бедных.

— Ну… если ты не можешь вернуть сто долларов, не стоит и начинать этот бизнес. Посмотрим, что будет, когда начнется рецессия и все эти микропредприятия разорятся, — сухо усмехнулся Михаэль.