Замаранные - Страница 3
– Давайте я вам помогу, сэр. Вы весь дрожите.
Он совсем не дрожал, но я хотел внедрить в его сознание мысль, что он должен. Этому меня не учили в школе охранников. Перед моей второй командировкой армейский психолог дал мне несколько советов о том, как следует действовать в конфликтных ситуациях.
Я вырвал у него бумажник, чтобы побыстрее от него избавиться, но еще мне хотелось взглянуть на его визитку. Всегда полезно иметь более подробную информацию о скандальных клиентах, да и они пусть знают, что им не скрыться. Имея визитку, я смогу найти его жену, и пусть тогда перед ней оправдывается. Его обезьянья голова будет лежать на тарелочке, и никакой суд не сможет предъявить обвинение тому, кто это сделает.
Я отсчитал шестьсот пятьдесят долларов и бросил ему бумажник.
– Ладно, мистер Джарид Фабер, – сказал я, взглянув на визитку, – с этого момента вам запрещено появляться в «Слотце».
Фабер что-то проворчал про то, что ему плевать, и, если честно, я его понимал.
– Мы благодарим вас за то, что вы нас посетили, и просим поискать развлечений в другом месте. – В общем, стандартное «убирайтесь и больше не возвращайтесь».
– Ты совершаешь грубую ошибку, Дэниел, – сказал Фабер, однако я так часто слышу эти слова, что их можно будет выгравировать на моем надгробном камне. – У меня в городе имеются очень серьезные друзья.
– У нас у всех имеются серьезные друзья, – сообщил я ему и удивил самого себя, добавив к этим словам весьма остроумное замечание: – У меня есть армейский дружок, который не улыбался со времен операции «Буря в пустыне».
Впрочем, никто не оценил моей шутки, а Фабер пробормотал что-то вроде: «Да пошел ты». Значит, в этом адвокате еще остался намек на боевой дух, и я решил его растоптать.
– Неси свою задницу домой, – прорычал я, – а иначе я тебе так врежу, что ты будешь подавать на меня в суд с того света.
Звучит неплохо, но слегка попахивает Голливудом. Я уже использовал эту фразочку пару раз, так что Конни, услышав ее, едва сдержала стон.
Я сжал кулак для доходчивости, и Фабер принял мудрое решение отвалить. Впрочем, он из тех, кто не умеет красиво проигрывать, поэтому уже от двери швырнул Конни еще две сотни.
– Держи, – ядовито заявил он, – сделаешь себе новые сиськи.
Я сдвинулся с места, как будто собирался ему врезать, и он быстро исчез, только дверь хлопнула за спиной. Мне очень хотелось хорошенько его отделать, но по опыту я знал, что особой радости мне это не доставит. Поэтому я проглотил инстинктивное желание с ним разобраться, словно горькую пилюлю, изобразил на лице похоронное выражение и повернулся к Конни.
– Ты в порядке?
Та, опустившись на колени, пыталась достать пятьдесят долларов, которые улетели под диван, когда Лизун хлопнул дверью.
– Да пошел он, Дэн. Этого хватит, чтобы заплатить няне за две ночи.
Я приподнял диван ногой, чтобы она смогла достать купюру и не перепачкалась в дерьме, которое там собралось.
– Это пропавший презерватив Аль Капоне? – попытался пошутить я.
Но Конни расплакалась. Может, шутка не получилась, но, скорее всего, урод Фабер стал последней каплей, поэтому я обнял ее за плечи и помог подняться. Конни принадлежала к числу девушек, которых мужчине хочется защищать: очень красивая, будто из какого-то фильма пятидесятых; ее волосы, как у Риты Хейворт, при ходьбе струились по спине, точно лава по склону горы, а большие зеленые глаза все еще хранили тепло, несмотря на гнусную работу и еще более гнусного бывшего мужа.
– Успокойся, милая, он ушел и больше не придет. Ты его не увидишь.
– Сейчас уже никто не говорит «милая», Дэн. Только в кино.
Я тихонько сжал ее плечо.
– Я ирландец, милая, мы другие.
Конни начала приводить в порядок бикини в горошек, которое в нашем заведении играло роль униформы.
– Правда? Надеюсь, другие в хорошем смысле? Этот урод был другим в плохом. А как вы в Ирландии называете червяков вроде него?
Я задумался.
– В Ирландии его бы называли лошадиным дерьмом или червяком.
Конни улыбнулась сквозь слезы, и я подумал, что это уже победа. Лучше, чем отчаяние, которое я увидел в ее глазах, когда вошел в комнату.
– Лошадиное дерьмо… мне нравится. Нужно съездить в Ирландию. Я это каждый год говорю. Маленькому Альфреду там понравилось бы, да и Еве тоже. Зеленые поля и дружелюбные люди.
– Сейчас и того, и другого стало меньше, – признался я. – С тех пор, как там появились деньги.
– Ты мог бы нас туда отвезти и показать настоящую Ирландию.
Я возликовал.
– В любое время, Конни. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь.
Конни дернула за отворот черной вязаной шапочки, которую я снимал только когда ложился спать.
– Ну, как дела, малыш?
Обычно я старался этой темы избегать, но мы с Конни знали друг друга почти два года, а это в нашем бизнесе целая жизнь. Как говорят, у нас была история. Однажды на выходных, несколько месяцев назад, она вызвала няню, и мы с ней решили развлечься. Дело могло бы зайти и дальше, но она сказала, что ей не нужен новый папаша для ее детей. «Я просто хочу на пару ночей почувствовать себя молодой, Дэн. Ладно?»
Двадцать восемь, а она хотела почувствовать себя молодой.
Мечта любого мужчины, не так ли? Пара ночей с официанткой и никаких обязательств. Я не стал тогда настаивать, но сейчас подумал, что, наверное, стоило это сделать.
– Выглядит вполне прилично, – сказал я. – Завтра пойду к Зебу, чтобы он взглянул.
– А мне можно посмотреть? – спросила она и одновременно начала стягивать с меня шапочку.
Мои руки, словно сами собой, собрались ее остановить, но я сдержался, решив, что пришло время услышать мнение постороннего человека.
Она стащила шапочку своими длинными пальцами и толкнула меня под утопленную в потолке лампочку.
– Это Зеб сделал?
– Ага. И парочка медсестер, думаю, студенток; они готовили фолликулы.
– Совсем неплохо, – прищурившись, проговорила Конни. – Я видела много графтов,[5] но тут все сделано хорошо. Ровненько и никаких шрамов. Это что, крысиная шерсть?
Я пришел в настоящий ужас.
– Крысиная? Господи, Конни… Это мои собственные волосы. Со спины. Через несколько недель они выпадут и начнут расти новые.
– Я слышала, что сейчас крысиную шерсть тоже используют, Дэн, – пожав плечами, сказала Конни. – Говорят, она жесткая, как проволока.
Я забрал у нее шапочку и натянул на голову.
– Никаких собак или крыс. Только шерсть ирландцев.
– Ну да. Выглядит замечательно. Еще пара визитов, и ты уже сам перестанешь замечать разницу.
Я вздохнул так, будто мне это стоило кучу денег… а впрочем, действительно немало.
– Так и задумано.
Я поглубже натянул шапочку, взял Конни за локоть и повел в игровой зал: барная стойка с пластиковым покрытием, тусклый свет, скорее из соображений экономии, чем моды. Рулетка, которая дергается всякий раз, когда ее запускают, два карточных стола с потертым сукном и полдюжины игровых автоматов. В общем, «Слотц».
– Слушай, возьми полтинник, – сказала Конни. – Если б не ты, он бы не заплатил.
Я слегка оттолкнул ее руку.
– Рад был тебе помочь, милая. В тот день, когда он лизнет меня в задницу, я возьму пятьдесят долларов.
Конни громко расхохоталась, и внутри у меня что-то зашевелилось.
– В тот день, когда он соберется лизнуть тебя в задницу, малыш, я куплю билеты на представление, чтобы посмотреть, что будет потом.
Она успокоилась, но я понимал, что это явление временное; в заведении вроде нашего хорошему человеку тяжело.
– Ты сможешь вернуться в зал?
– Конечно, милый. Ты же знаешь, Виктор вычтет у меня за всю ночь, если я сейчас уйду.
Я наклонился к ее уху, почувствовал запах духов и в очередной раз отметил, какая у нее длинная шея, а еще уловил мятный аромат ее дыхания и вспомнил те несколько ночей, что мы провели вместе.