Заложники страсти - Страница 6

Она не улыбнулась в ответ.

– Вы смеетесь надо мной, сэр?

– Нет, миледи. – Хотя улыбка и исчезла с его лица, она все еще чувствовалась в его взгляде, в теплоте его голоса, отчего раздражение Леоноры только усилилось. – Вы усердно исполняете приказы короля, даже если они вам… неприятны. – Диллон бросил взор на заполненный гостями зал. – Впрочем, ваши гости тоже явились сюда не по своей охоте.

Он посмотрел на Элджера Блэйкли, который в свою очередь, прищурившись, рассматривал горца. Даже на расстоянии Диллон ощущал его враждебность. Очевидно, храбрый рыцарь, удаленный от прекрасной Леоноры, был взбешен тем, что его не посадили за почетный стол.

– Я готова умереть за нашего короля. – Леонора вызывающе вздернула подбородок.

– Верю, миледи. Умереть за короля – это благородно. Но принимать у себя врагов, да еще развлекать их – занятие куда менее славное, не так ли? – Глаза его весело блеснули. – И куда более докучное.

– И вы решили эту докуку усугубить…

– Сладостей, милорд? – Верда, смазливая служанка, втиснула серебряный поднос между Леонорой и Диллоном, с обожанием заглядывая в его темные глаза.

– Я предоставляю миледи право выбрать первой.

– Я не хочу сладкого.

– Может быть, вам следует передумать, миледи? – В голосе Диллона прозвучала ирония – Говорят, сладости способствуют смягчению нрава.

В глазах ее сверкнул огонь, но неимоверным усилием воли ей удалось ответить, не повышая голоса:

– Судя по всему, моему отцу придется иметь дело не с… джентльменами.

– Неужели вы предпочитаете плоские остроты герцога Эссекского?

Значит, он успел услышать все оскорбления, произнесенные Эссексом. Ей стало стыдно при мысли о том, что кто-то, пусть даже этот горец-дикарь, вынужден терпеть столь непочтительный прием в доме ее отца.

Понимая, что попал в точку, Диллон продолжил:

– Или, может, вам по вкусу напыщенные любезности Элджера Блэйкли, миледи? Это и есть те джентльмены, которых, по вашему мнению, я должен взять за образец?

– Вы заходите слишком далеко, сэр.

– Нет. Я еще и шагу не сделал. Не думаете ли вы, что этим глупцам удалось меня провести и?..

– Элю, милорд? Или меду? – Верда, передав поднос со сладостями другой служанке, твердо решила обратить на себя внимание красивого шотландца. Она низко склонилась к нему, держа в руках бутыль с плоскими боками.

– Пожалуй, эля. Пора погасить огонь, что пожирает меня изнутри. – Когда кружка его наполнилась, он поднес ее к губам и осушил, а затем подождал, пока Верда не наполнит ее снова.

– Я скоро вернусь, милорд, и буду заботиться о том, чтобы кружка у вас не пустела. – Служанка, подмигнув ему, удалилась, столь бурно колыхая юбками, что все присутствующие в зале мужчины обратили на нее заинтригованные взоры.

Леонора с отвращением отвернулась.

Встав со своего места, лорд Уолтем поднял кружку, призывая к тишине. Когда все голоса смолкли, а взоры всех присутствующих устремились на него, он сказал:

– Мы пьем за наших друзей с другой стороны границы. За то, чтобы нам удалось обо всем договориться, за то, чтобы прекратились сражения. Да воцарится на наших землях мир!

На мгновение наступило напряженное молчание. Затем медленно, по одному, английские лорды неохотно поднялись на ноги, высоко поднимая свои кружки. Когда встали все англичане, Диллон и его братья тоже поднялись. Кружки были осушены, и мужчины начали стучать ими по столам, требуя, чтобы служанки снова наполнили их.

Хозяин подал знак музыкантам, и они вновь заиграли. Один из шутов вскочил на помост и, к великому удовольствию собравшихся, начал жонглировать разноцветными шариками. Когда же он закончил и подобрал монеты, щедро усеявшие пол, гости опять принялись произносить тосты и пить, пока, наконец, насытившиеся, согретые элем и жарким пламенем каминов, не стали расходиться из большого зала на верхние этажи замка, где их поджидали удобные постели.

– Надеюсь, вы достаточно подкрепились и едой, и элем? – спросил лорд Уолтем своих гостей, когда те поднимались из-за стола.

– Да. – Диллон постарался встать подальше от Леоноры, опасаясь, что она снова ощетинится от его прикосновения. – Разрешите поблагодарить и вас, миледи, и вас, лорд Уолтем. Это была трапеза, которая, несомненно, доставила бы удовольствие и королю. А сейчас мои братья и я желаем вам спокойной ночи.

Леонора стояла рядом с отцом, наблюдая, как три великана покидают зал. Несколько воинов, задержавшихся у камина, резко замолчали и уставились вслед гостям. Горцы, не глядя по сторонам, шествовали прямо, размеренным шагом пересекая большой зал.

– Что ты скажешь о наших гостях, отец? Лорд Уолтем следил за ними взглядом, пока они не скрылись из виду. Затем он повернулся к дочери.

– Скажу, – задумчиво промолвил он, – что они совсем не такие, какими кажутся. Нам следует быть мудрыми и относиться к нашим соседям из Шотландии с уважением. Возможно, не только наше будущее, но и жизни наши находятся сейчас в руках этого горца, Диллона Кэмпбелла.

Диллон расхаживал по гостиной. Слышно было, как в соседней комнате спорили его братья. Неожиданно дверь их спальни распахнулась, и в гостиную вошел Шо, неся целую охапку постельного белья.

– Что ты делаешь? – спросил Диллон.

– Саттон приказал мне убираться из спальни. Я лягу здесь, возле камина.

– Но почему?

Шо пожал плечами, уставившись в пол.

– Тебе придется самому спросить его об этом. Ворвавшись в спальню, Диллон поинтересовался:

– Что за блажь взбрела тебе в голову? Почему ты выгнал из комнаты своего брата?

– Эта плутовка, Верда, предложила согреть мне постель. – Саттон, ополоснув лицо и грудь водой из таза, вытерся льняным полотенцем.

Глаза Диллона сузились.

– И ты согласился?

Саттон вспыхнул. С отроческих лет женщины были его величайшей слабостью. В монастыре он частенько опаздывал из-за этого на вечерню и, оправдываясь перед отцом Ансельмом, всю вину сваливал на прекрасный пол: дескать, женщины сами вешаются ему на шею. Такой уж он неотразимый.

– Но она же в меня влюбилась по уши. Весь вечер следила за тем, чтобы кружка моя не оставалась пустой. И отрезала мне кусочки мяса повкуснее со своего подноса.

– Эта плутовка сделала бы то же самое и для дворового пса, имейся у него кровать, которую он мог бы разделить с ней. – Диллон ринулся назад, в гостиную, подобрал с пола постель и швырнул ее в открытую дверь.

– Но она же сказала, что ей нравится моя наружность.

Диллон встал на пороге комнаты, широко расставив ноги и опершись руками о бедра.

– И из-за этой пошлой лести ты готов допустить, чтобы наши жизни оказались в опасности?

Саттон был потрясен.

– Ты думаешь, эта девчонка может повредить нам?

– Маленький кинжал, точно нацеленный рукой девчонки, – вот и все, что нужно для того, чтобы оборвать твою жизнь, пока ты будешь мирно спать возле нее, Саттон. Неужели эта девка стоит такого риска?

Его брат провел рукой по волосам, затем отвернулся.

– Я… ни о чем таком не думал. Я просто… заглянул ей за корсаж и…

– То же самое сделал каждый мужчина, находившийся в зале, – со вздохом ответил Диллон. – Она отлично все продумала. Девчонка смазлива и умеет пользоваться этим. – Диллон улыбнулся. – Но помни, брат, мы здесь не для того, чтобы развлекаться. Мы представляем наших соотечественников. Каждый англичанин, с которым мы встретимся, будет судить обо всех шотландцах по нашему поведению.

Саттон слегка расслабился. Хотя темперамент Диллона и вошел в поговорку, старший брат научился, ценой многолетних усилий, сдерживать свой гнев, превращая его в шутку.

– Прости меня. – Саттон покачал головой. – Даю тебе слово, Диллон: когда сегодня ночью служаночка постучится ко мне, моя дверь будет на запоре. – Он протянул брату руку.

Диллон одобрительно кивнул и пересек комнату, принимая рукопожатие брата.