Заложники страсти - Страница 11

Принимая кубок с элем, герцог Эссекский спросил горцев:

– Как прошла ваша первая ночь под одной крышей с англичанами? Крепко ли вы спали? Или, может быть, мысль о том, что везде стоят на посту наши воины, не давала вам уснуть всю ночь?

Диллон сжал зубы, заметив глумливое выражение на лице англичанина.

– Полагаю, воины находятся здесь для того, чтобы защищать не только вас, но и меня. Поскольку я приехал сюда во имя мира, мысль об английских воинах не потревожила мой сон.

– Очень рад это слышать. – Лорд Уолтем встал между двумя собеседниками, надеясь, что разговор о его дочери послужит приятной сменой темы. – Не правда ли, господа, моя дочь свежа, как бутон розы? – Он привлек ее к себе и поцеловал в щеку. – У меня сердце радуется, когда я смотрю на тебя, Леонора.

Она почувствовала на себе обжигающий взгляд Диллона и поняла, что щеки ее вновь окрасились румянцем.

– Можно подавать завтрак, отец?

– Да.

Краем глаза Диллон увидел, как Верда, служанка-вертихвостка, шепчет что-то на ухо Саттону. Парень широко ухмыльнулся, а затем прошел следом за ней несколько шагов, снова остановился, наклонился к девчонке и зашептал ей что-то в ответ.

Хотя внимание его было сейчас занято другим, Диллон услышал, как Джеймс Блэйкли говорит:

– Надеюсь, молодые люди, Саттон и Шо, не откажутся сегодня утром сесть за один стол с моим сыном?

Прежде чем Диллон успел возразить, хозяин замка одобрительно закивал:

– Да, будет хорошо, если они подружатся. Благодарю вас, Джеймс. – Лорд Уолтем повернулся к Диллону: – Вы присоединитесь к моей дочери и ко мне, тогда как Саттон и Шо смогут разделить трапезу с Элджером Блэйкли и его отцом.

Диллон коротко кивнул, раздраженный тем, что позволил распоряжаться собой. Но отказ был бы сейчас проявлением дурных манер. Он не мог оскорбить хозяина дома. Поэтому неохотно проговорил:

– Шо, ты слышал, где вы завтракаете? Сходи за своим братом.

– Да.

Шо пересек комнату и положил руку на плечо Саттона. Пока Диллон следовал за Леонорой и ее отцом к столу, что стоял на почетном возвышении, он увидел, как близнецы отошли в другой конец зала и сели за один стол с английскими дворянами. Как ни старался Диллон не упускать братьев из виду, скоро он понял, что это невозможно. В зал вошли стражники и расселись за столами, заняв свои обычные места. Множество слуг сновали по залу, предлагая гостям кушанья с дымящихся тарелок. Становилось шумно.

Заставив себя немного расслабиться, Диллон повернулся к лорду Уолтему, который принялся засыпать его вопросами:

– Расскажите мне о вашем клане, Диллон. Как предводитель клана, равны ли вы по власти королю?

– Нет, предводитель клана – не король, – ответил Диллон. Он отхлебнул глоток эля, раздумывая, как же рассказать о жизни, которая так разительно отличалась от всего, что знал и понимал хозяин замка. – В Шотландии, – начал он, – предводитель клана так же зависит от своих людей, как и они от него. Он должен быть не только бесстрашным воином, но и отцом своим людям, управлять своей территорией на благо всем, распределять землю так, чтобы обеспечить всех членов клана, включая самых старых и немощных.

– Но ведь и король занимается тем же, – мягко заметил лорд Уолтем.

– Говорят, ваш король награждает своих друзей обширными владениями, отнимая их у своих врагов. – Диллон заговорил тише. – И, что хуже всего, когда он умирает, трон переходит к его наследнику, которому не приходится доказывать ни свое бесстрашие в бою, ни справедливость и честность в суждении о делах своих подданных. Почему ваш народ признает такого человека своим королем?

– Потому что он законный наследник трона, ибо происходит из королевского дома, – терпеливо, словно ребенку, объяснила ему Леонора.

– Да. Но происхождение вовсе не гарантирует, что наследник будет достоин короны. Он может оказаться тираном, и народ будет страдать до тех пор, пока он не умрет и следующий правитель, возможно еще более жестокий, не займет трон.

Леонора ужаснулась таким речам.

– Все, что вы говорите, – это кощунство, это…

Диллон улыбнулся, глядя на нее.

– Пусть англичане сдерживают свой язык, миледи. Эдуард не является моим королем, и мне не надо страшиться его гнева.

– Но, если сын предводителя клана не может унаследовать титул своего отца, как же тогда выбирают нового предводителя клана? – спросил лорд Уолтем.

– Когда умирает предводитель, клан выбирает себе нового. Выбор, дело серьезное. В мирные времена предводитель клана является высшим судьей в любом споре, а в дни войны ему предстоит вести свой клан в бой. Члены же клана платят ему искренней преданностью.

– Вы говорите о своих предводителях словно о богах. – Леонора не могла скрыть нотку сарказма в своем голосе.

– Нет, я далек от этого, миледи. Мы всего лишь люди, со всеми недостатками, свойственными людям. Но никто не может сомневаться в нашей верности родному краю. Я нахожусь здесь не потому, что мне этого захотелось, но потому, что так распорядился Роберт Брюс. Хотя он и не король – он признанный Глава всех шотландцев и друг, которому можно доверять. И, как бы трудно это ни оказалось, я согласен обсудить условия мирного договора, если только эти условия не окажутся унизительными для моего народа.

– А если нет? – поинтересовалась Леонора.

– Тогда я…

Услышав какой-то шум, они обернулись. Английские дворяне окружили Саттона и Шо, заломив им руки за спину, а воины уже приготовились вмешаться в драку.

Диллон проклинал свою неосторожность. С момента их приезда сюда он интуитивно чувствовал опасность, но заставил себя не обращать внимания на свои предчувствия. Оттолкнув от себя стол, он вскочил на ноги. Раньше, чем кто-либо успел остановить его, Диллон перемахнул через стол, опрокидывая тарелки, миски, кувшины и кубки, спрыгнул с помоста для почетных гостей и рванулся к нижним столам. На бегу он выхватил из-за пояса кинжал.

Оставаясь во главе стола, лорд Уолтем гневно крикнул:

– Отпустите этих людей! Они – гости в моем доме!

– Нет! – Видя, как к ним приближается горец, герцог Эссекский приставил кинжал к горлу Шо, в то время как рядом с ним Джеймс Блэйкли и его сын, Элджер, с трудом удерживали Саттона, который брыкался и кусался, решив не сдаваться без боя. – Эти щенки достали спрятанные кинжалы и принялись угрожать нам.

– Это ложь, Диллон! – закричал Шо. – Мы не прикасались к оружию, пока нас не вынудил к этому человек, напавший на нас.

– Но кто это сделал? – спросил хозяин.

– Это был… – Чья-то рука зажала Саттону рот, тем самым, пресекая любые дальнейшие попытки заговорить.

Глаза Диллона гневно сверкнули, когда он врезался в толпу. Сейчас уже около сотни воинов поднялись со своих мест, достав из ножен мечи. Оказавшиеся ближе всех к горцу попятились, увидав блестящее лезвие кинжала в его руке. А ведь они-то ожидали, что с ним, безоружным, окажется совсем легко справиться. Все они не раз слышали рассказы о том, как мастерски владеют горцы и мечом, и кинжалом.

Вскочив на один из столов, Диллон обернулся к лорду Уолтему и крикнул:

– Мой брат Шо дал обет Богу. Он никогда не лжет. Если он говорит, что все это обман, значит, так оно и есть.

– Я также служитель Господа, – воскликнул епископ Йоркский, поднимаясь на ноги так быстро, что скамья, на которой он до этого сидел, опрокинулась назад. – И я видел, как эти юноши выхватили оружие.

– Так же, как и я, – спокойно подтвердил лорд Джон Форест. – И находясь здесь как личный советник короля, я требую, чтобы этих людей отвели в подземную тюрьму, дабы они не смогли больше никому угрожать.

– Все это подстроено. Отпустите моих братьев! – закричал Диллон, стараясь пробиться к братьям. Все расступались перед ним, страшась его гнева.

– Делайте то, о чем вас просит горец, – приказал лорд Уолтем.

Герцог Эссекский отдал другое распоряжение.

– Блэйкли, – закричал он, – я приказываю вам немедленно вызвать ваших воинов.