Законы Рода. Том 2 (СИ) - Страница 4

Копьё, кстати, очень удобно было использовать в качестве палки-ковылялки. Сильно облегчило мне передвижение.

— Ну ты задал этим тварям, парень! — чуть в стороне произнёс мужик, а следом раздался жуткий кашель.

Я сразу же подошёл к нему, перестав обращать внимание на находку.

— Живой?

Света практически не было в том отнорке, где он сидел, откинувшись на стену.

— Да, но это ненадолго… Если только ты не Архимаг-целитель.

— Нет…

— Ну и ладно. Хорошо повоевали. Не грех и умереть после такой битвы. Кха…

Я слегка насытил копьё энергией. Мрак отступил, и я смог разглядеть своего собрата по несчастью.

Наёмник… Один из тех, что прибыл вместе с группой Скуропатова. И да, он нежилец. Его и Архимаг с того света, вряд ли бы вытянул… Не с кишками наружу…

— Передать кому чего, если выберусь к своим?

— А? Да… Да. Передай Хоткину Игнату, нашему полкану, что отправил нас, Скелетонов, с этими дешёвками позорными, что он дерьмоед поганый!.. Один нормальный среди всей этой своры был Шумский, да и тот, сука, погиб… Но как он ушёл, а? Ты видел⁈

— Видел. Как каждый из вас до конца сражался, видел. Передам полкану вашему. Ещё что кому?

— Да, Саньке Акинфеву, если он жив, КХА-КХА… Саньке скажи, чтобы мои погребные и отложенные переслал в Саратовский дом-интернат. Вроде и всё…

Не густо… Жизнь наёмников такая, что и передать особо нечего. Вся жизнь — бесконечная череда битв и отдыха в беспамятстве.

— Помоги руку поднять… — скосил он глаза на свою правую руку, в которой лежал пистолет: — Слишком — больно…

Я не смог ему отказать. Не хотел, чтобы он мучился. И рука его весила, казалось, тонну. Никогда ничего более тяжёлого не подымал.

Он погиб. И другие погибли. Ещё трое были в крайне тяжёлом состоянии, и лишь один из них в сознании. Все они обречены: моё зелье тут не поможет.

Многим досталось от когтей и клыков монстров. Кого-то заживо жрали твари, пока существовал разлом. Кому-то досталось от Химеры.

Я сидел посреди этого побоища в одиночестве. Где-то там, вдалеке, я слышал других монстров. Химеры, Гидры, Просты… Понятия не имею, кто остался. Благо сюда они не сунулись даже после смерти огромного таракана. Думаю, это можно считать знаком: другой Химеры на свободе не имеется.

В голове пустота. Я понимал, что мне нужно двигаться дальше, что надо найти ядро подземелья и забрать этот проклятый осколок… Добить тварей и, подготовившись достаточно, идти к своим. Чем скорее, тем лучше. Только… Я и понятия не имею, где нахожусь. Возможно, моя дорога к цивилизации займёт куда больше времени, чем думаю.

Учёные говорят, что дальность разломов не превышает сотни километров от излома, где он формируется. А ещё говорят, что максимальный размер разлома — примерно с могучий Белаз, что обусловлено размером тварей. Главное, чтобы прошли… Якобы. Только теперь я очень даже сомневаюсь в этих словах.

Можно ещё вспомнить об открывающихся разломах близ городов, когда в сотне километров изломов нет. И ведь солдаты схожие байки травят, как тогда в поезде. Нда-а… Попал я, конечно…

Я тяжело вздохнул, поднялся, опираясь на копьё, и посмотрел на множество трупов монстров и людей вокруг. И одного хомяка, что уже куда-то «унёс» моего первого гвардейца рода Краст Жужжу.

— Пи? — требовательно протянул вперёд лапку он, надеясь выпросить сладость.

— Не пи… Слушай, ты же где-то хранишь всё, что собираешь… Шишки свои, Жужжу таскаешь каким-то образом с собой…

— Пи-пи… — подтвердил он.

— У меня нет рюкзака. Нет места для сбора трофеев и добычи. А если я всё это соберу с собой, и ты мне потом передашь, то в городе я смогу это продать… Ну, скажем так, этого хватит, чтобы обменять на десять шоколадок!

— Пи? ПИ!

— Ох, дружок, тебя не обманешь… Да, тут только вот этот меч можно будет на пять плиток с орешками обменять. Если же разделать монстров, собрать добычу, вытащить все изменённые растения, руды, грибы… То, я думаю, двадцать. Может, даже двадцать пять шоколадок можно будет получить в обмен. Ну что, справишься? Сможешь для меня собрать те вещи, что я укажу, а потом отдать?

От моих слов хомяк начал выглядеть как бык. Тяжело дышал, фыркал, смотрел широкими глазами.

— Пи? — спросил он и проглотив слюну, застучал зубками.

— Да, даже с орешками, — подтвердил я.

— ПИ!

Мне даже ничего говорить не пришлось, когда хомяк начал носиться по полю, останавливаться то у тел монстров, то у заброшенного снаружи оружия и, вопросительно попискивать, мол забираем или нет.

Я же лишь надеялся, что он не надорвётся — и что меня не кинет. Не думаю, что он умеет считать. Но если научится, для меня это будет печальным событием…

Что ж, раз уж я начинаю тотальную зачистку этого излома… Есть смысл позаботиться об общечеловеческих ценностях. Собрать цепочки с номерными жетонами военных и того наёмника, документы, что подскажут их имена и помогут передать весточку родным. Вытащить их наружу и похоронить. Если этого не сделаю я, то этого никто не сделает.

— Хотел самостоятельно исследовать Сибирь и практиковаться, так получите и распишитесь, ярл Краст… — пробурчал я и принялся за работу.

В первую очередь стал перетаскивать тела людей на очищенный от трупов монстров квадрат.

Ликвидаторы… Ими не рождаются. Ими не становятся. Ими — умирают! это люди, что до последнего ведут бой и оберегают своей собственной жизнью покой простых людей и нашей Родины.

Они заслуживают покой. И я всё сделаю. Отдыхайте, герои!

Подземелья дворца Псиоников.

В камеру номер шесть прибыл очередной посетитель. На этот раз цель визита кардинально отличалась.

Измайлова Екатерина, одна из тридцати официальных псиоников империи в ранге магистра и выше стояла перед дверью и напряжённо думала.

Впервые за свою жизнь она оказалась в такой ситуации. Ей было позволено делать всё что только заблагорассудится. Главное — не убить и не дать сбежать «подозреваемому». И сейчас, стоя перед этой дверью, она понимала: больше не висит над ней незримая рука её наставницы, больше нет нужды соответствовать образу, который она сама в себе воспитала. Вернее, ей помогли воспитать.

Она была хорошим псиоником. Хорошим магом. И отличным дознавателем. И в этом-то и крылась проблема этой молодой девушки, которая попросту не решалась сделать ещё один шаг в камеру Владимира.

Псиоников учили быть жестокими. Быть хладнокровными, властными магами с гнетущей аурой. Они — та самая Баба Яга, которую боится встретить на своём пути любой житель империи. И неважно, аристократ он или простолюдин. Тот, кто попадёт в их руки, обречён на страдания. Это знали все. Это не скрывалось, ведь они были щитом империи от зла. Порой это зло имело смазливые лица, благородные мотивы, популярные в народе лозунги… Но все они несли за собой разруху. И все они, даже притворяясь ангелами, были способны сделать величайшее зло из всех, что только возможно, — нарушить стабильность империи. Раскачать этого гиганта и создать прецедент, что приведёт к разрушениям и войнам.

Екатерину научили быть злой. Она была согласна с тем, что её будут бояться и ненавидеть. Такова цена стабильности. И она была рада стать той, кто будет этой преградой на пути врагов внешних и внутренних. Измайлова была полна веры в свой собственный путь и мудрость своей наставницы. Однако с каждым днём, когда она «работала» с Владимиром, вторгаясь в его мозг, в его воспоминания и самые грязные тайны, она всё больше убеждалась в том, что в системе ошибка. Точной, выверенной, работающей уже не один век системе… И всё из-за этого мужчины.

У Владимира не было грязных тайн. У него вообще не было за спиной так называемых «скелетов в шкафу». Открытый, чистый и с полной верой в себя, свой род и Империю. Он жил ради защиты своей страны. За свою недолгую жизнь он успел побывать на полях сражений, в окопах, в блиндажах и на передовой, воюя с тварями, рвя жилы и делая всё что только возможно ради спасения соратников. Она увидела его клятвы, данные самому себе, и ей, человеку, который убил, вскипятив мозги, уже не десять и не двадцать человек, что угрожали стране, было стыдно. Стыдно перед Владимиром. За себя. За весь их корпус. За империю.