Закон оружия - Страница 2
– Беги! – заорал дядька Стафф, бросаясь к двери. – Беги, парень!! Это дракон!!!
Лис был сообразительным малым, и дважды повторять столь понятные команды ему было не нужно. Изображение дракона Лис видел лишь однажды на ярмарке у продавца дешевых картинок, и ему не понравился ни продавец, ни то, что было нарисовано на его товаре.
Судя по тому, как шустро вылетел за дверь престарелый дядька Стафф, времени раздумывать не было. Лиса не зря прозвали Лисом – когда надо, он умел быть проворнее зверька, имя которого носил.
Кубарем слетев с лавки, парень сунул ноги в башмаки, схватил в охапку латаную-перелатаную кожаную куртку и как был, в одних коротких штанах, метнулся вслед за не по годам резвым стариком.
И вовремя!
На него со скоростью выпущенной навстречу стрелы надвигалась стена огня, над которой парила черная крылатая тень, закрывшая собой солнце. Лис еще успел заметить, как море пламени поглотило несколько закованных в железо всадников, тщетно нахлестывавших обезумевших коней в надежде спастись. После чего по глазам словно лезвием ножа полоснул черный дым, и сразу стало нечем дышать. Горячий воздух толкнул в грудь, и Лис понял – от огненной смерти его отделяют считаные мгновения.
«Колодец!»
Единственное богатство и гордость дядьки Стаффа – добротный колодец, вырытый им еще в молодые годы, – находился сразу за домом.
«Высшие, помогите!» – взмолился Лис, прикрывая лицо курткой и срываясь с места.
Бежать пришлось вслепую, прихватив зубами подкладку куртки и экономя воздух, оставшийся в легких, потому как не умеет человек дышать черным, тяжелым дымом, заполнившим все вокруг.
Кожаные стельки почти сразу начали жечь ступни. Лис на бегу бросил взгляд вниз и увидел, как из-под башмаков вырываются струйки дыма. Тлели подошвы, и это добавило парню прыти. Пробежав по сотни раз хоженной дорожке, Лис без раздумий прыгнул вперед, очень сильно надеясь, что колодезная веревка не успела загореться.
Ему повезло. Ладони ткнулись в пропитанную влагой, но уже горячую веревку.
«Высшие, помогите!!!» – в который раз мысленно взмолился Лис, до того не особо верящий в помощь невидимых покровителей. Бывают в жизни мгновения, что поверишь в кого угодно, лишь бы помогли…
В молодости дядька Стафф постарался на славу – колодец получился глубоким. И воды в нем всегда было предостаточно. Потому Лис и не переломал ноги, хотя пятками ткнулся об дно очень даже чувствительно. Ткнулся, оттолкнулся, спружинив ногами, вынырнул, словно выброшенная на берег рыбина, широко открытым ртом хапнул горячего воздуха – и нырнул снова, спасая волосы и лицо от языков пламени, рванувшихся к нему сверху.
Лис успел подумать, что у него есть все шансы стать основой для бульона, если дракон зависнет над колодцем.
Но жизнь такая штука, что не может человеку не везти постоянно, систематически и в таких масштабах. Дракон, видимо, не имел обыкновения долго парить над им же созданным пепелищем – у него наверняка были дела поважнее.
Огонь над головой, отчетливо видимый сквозь призму воды, померк столь же внезапно, как и появился. Лис вынырнул и тут же хлебнул от неожиданности малость горячей воды, приняв на макушку вонючий кусок горелой колодезной веревки. Смахнул его с головы, сплюнул черную от сажи воду…
И задумался.
Путь обратно был отрезан. Вечернее небо над головой словно накрыло колодец унылым серым саваном. Тем не менее еще можно было различить, что деревянный колодезный ворот сгорел дотла, один почерневший железный сердечник от него и остался. Словом, как хочешь, так и выбирайся. Можно, конечно, поорать, авось кто услышит. Только вряд ли. Черные Пятна, выжженные драконами, простирались на много полетов стрелы, и ничего живого на них не водилось. Особенно первое время. А то, что появлялось на них потом, не было живым в человеческом понимании этого слова.
Лис приуныл. Правда, ненадолго. Не в его правилах было падать духом в сложной ситуации. В его правилах было искать выход из трудного положения.
Еще в детстве, когда деревенские ребятишки вдруг взялись было толпой обижать подкидыша дядьки Стаффа, тот, недолго думая, однажды отпилил от лопаты половину рукояти и той нехитрой дубинкой за день переколотил всех обидчиков, отлавливая их по одному. Выскакивал из засады, лупил по чему ни попадя и убегал, так ловко прячась в новую засаду, что найти его было решительно невозможно.
Избитые пацаны сбились в стаю, горя жаждой мести, но их поиски не увенчались успехом – прятаться подкидыш умел отменно. А еще он умел ждать. И когда уставший мститель откалывался от толпы, намереваясь немного отдохнуть, его уже ждала очередная порция неожиданных, обидных и крайне болезненных тумаков.
В общем, к концу дня вся детвора разбежалась и попряталась по домам, а поисками мстителя занялись взрослые. У них это получилось лучше, чем у поколоченной ребятни. И несдобровать бы отловленному мальчишке, кабы не отбил его у крестьян дядька Стафф. Взял за шиворот, как котенка, приволок к себе домой и сам наказал вожжами – и за самодеятельность, и за лопату. Но при этом приговаривал: «Не за то луплю, что отомстил, а за то, что попался». После чего и прикрепилось к пацану прозвище – Лис. За хитрость и за умение прятаться.
И за ловкость. Влезть по смазанному салом столбу на ярмарке и снять оттуда новые кожаные башмаки для худого да жилистого Лиса было занятием плевым. В одну ярмарку дядьку Стаффа обул в хорошем смысле этого слова, в другую – себя, а на третью отказались деревенские от старинной забавы. Была охота башмачнику каждую ярмарку не пойми кому новую обувку дарить. Небось самому пригодится.
Вот и сейчас прикинул Лис что к чему, упер одну ногу в бревенчатую стену колодца, другую – в противоположную и осторожно начал взбираться вверх, переставляя ступни с одного бревна на другое и вонзая черные от сажи ногти в скользкую древесину.
Ему повезло. Он не сорвался вниз и через некоторое время, подтянувшись на онемевших руках, вывалился из колодца, подвывая от боли в перерастянутых мышцах.
И тут же, случайно коснувшись земли ладонями, вскочил на ноги. Хорошо, что успел еще дома впрыгнуть в башмаки, а то бы так и плясал до утра на манер ярмарочного шута.
Земля была горячей. И черной. На многие полеты стрелы вокруг.
А деревни больше не было. От нее остались лишь обгорелые, дымящиеся скелеты домов. Дыхание разъяренного дракона – это не просто огонь. Это огненный вихрь, сметающий все на своем пути.
– Дядька Стафф! Дядька Ста-афф!!! – закричал Лис.
Ответом ему была тишина. Парню показалось, что его голос потонул в этой жуткой тишине, накрывшей гигантское пожарище. Ни единого звука вокруг. Ни птиц, ни шороха, ни порыва ветра. Ни звука. Такого даже на кладбище не бывает.
«Проклятие дракона! – вспомнил Лис. – Живым здесь не место. Надо поскорее убираться отсюда».
Он все же подошел к тому месту, где стоял дом дядьки Стаффа. Нет, никто не мог выжить в огненном вихре, упавшем с небес. На месте дома, в котором Лис прожил сколько себя помнил, теперь стоял лишь чудом уцелевший кусок обугленной стены да валялась груда тлеющих досок. И все.
Лис отвернулся и быстро пошел прочь. Сейчас ему очень хотелось заплакать, но он не умел этого делать. Никогда. Даже в детстве Лис никогда не плакал. Он слышал, что, когда человек плачет в горе, ему становится легче. И сейчас ему очень хотелось научиться плакать.
А еще он очень хотел есть.
Горе не горе, беда не беда, но, когда тебе едва минуло полторы дюжины весен, тело требует свое независимо от того, что творится у тебя на душе.
Но сейчас важнее голода было одно – поскорее уйти из этого страшного места. Туда, где под ногами земля, а не спекшаяся черная корка. Где есть люди. Лучше, конечно, в город, о котором много рассказывал дядька Стафф. Хотя бы потому, что там, в отличие от выжженной деревни, точно есть живые люди…
В город вела дорога, по которой уходили подводы с податями графу – хозяину деревни. Из города приехали рыцари, собиравшиеся убить дракона и навлекшие на селян страшную беду. И хотя дороги больше не было, как не было знакомых с детства ориентиров – мельницы, церкви Высших, дома старосты, – все равно не составляло труда найти правильное направление.