Закон монолита - Страница 12

Честное слово, лучше б пулеметчик его выронил. Тогда бы, глядишь, остался б в живых. Но я осознавал – еще немного, и линия выстрела коснется моего живота. Ну и на хрена мне такие радости?

Правильно, на фиг не нужны. Поэтому я несколько раз нажал на спусковой крючок и был вынужден наблюдать, как автоматные пули, прошив голову «борга» насквозь, рикошетят от задней стенки шлема и, хаотично вращаясь, вновь вонзаются в изуродованный череп со стороны затылка.

Неприятное зрелище, когда мозги человека вылетают из его глазниц вместе с глазными яблоками. Признаться, я такого не видел. И ну его в баню увидеть это вторично. Я человек не впечатлительный, но тут даже меня слегка перекосило. Правда, ненадолго. Смерть человека, который только что пытался тебя убить, обычно воспринимается нисколько не болезненнее убийства клопа. Брезгливо поморщился, сплюнул, и забыл.

Потом я вернулся к слабо шевелящемуся «боргу», чей шлем я с таким трудом расковырял пулями, засунул ствол в дыру, пробитую в бронестекле, и отдолбил туда остаток магазина.

Вот теперь точно всё. Хотя нет, не всё. Нужно вытащить из шлема окровавленный ствол, сменить магазин и помочь Рррыку. Если, конечно, ему чем-то можно помочь…

Но увы, нео помощь не требовалась. Он умирал, внимательно наблюдая, как из его груди, в нескольких местах пробитой пулями, толчками вытекает кровь. Рудик сунулся было с перевязочным пакетом, но Рррык слабо шевельнул пальцами – не суетись, мол, бесполезно всё. Дай помереть спокойно.

Я подошел, постоял с полминуты, глядя на смертельно раненного, потом сказал:

– Спасибо тебе. Ты нас спас.

– Не тебя… – прохрипел нео. – Его… Ты так… рррядом был… Я выполнял долг… Слышал о законе наемника? Контррракт превыше всего…

Он не договорил. В горле нео булькнуло, потом из его пасти полилась кровь. Нео усмехнулся, сплюнул вишнево-красную слюну на серую траву Зоны, и умер. Рядом шмыгнул носом Рудик.

– Не ной, – сказал я. – Он погиб правильно, как настоящий воин. Так далеко не каждый человек сумеет. Хотя о чем это я… В который раз убеждаюсь: некоторые мутанты больше люди, чем те, кто называет себя людьми.

– Теперь надо его похоронить правильно, – дрогнувшим голосом проговорил Рудик. – Нехорошо будет, если его ночью какие-нибудь трупоеды станут жрать.

– Согласен, – кивнул я.

Вообще-то похороны в Зоне – дело неблагодарное. Закопаешь мертвое тело, а оно ночью оживет, притащится на огонек к твоей стоянке, и тебе же в горло вцепится. Поэтому закапывать надо глубоко, чтоб не выбрался. И желательно предварительно расчленить труп. Чисто для надежности, чтоб ему нечем выкапываться было.

Но как-то не по-людски расчленять старого друга или того, кто спас тебе жизнь. Поэтому в Зоне сталкеры чаще оставляют мертвецов просто лежать на земле. Пусть, мол, Зона сама решит, что делать с трупом…

Но сейчас это точно был не мой случай. Если есть хоть малейшая возможность правильно похоронить того, кому я задолжал жизнь, то я это сделаю.

Мертвые пулеметчики были экипированы очень неплохо. И помимо жратвы, аптечек и боеприпасов, у каждого из них в бронированном набедренном чехле имелась зеленая армейская фляга времен СССР, доверху наполненная спиртом. «Белый» – нужный продукт что на Зоне, что на любой войне. И рану продезинфицировать снаружи, и душу подлечить изнутри, опрокинув в себя сто грамм «за тех, кто в Зоне».

Но сейчас нам с Рудиком спирт был нужен для другого.

С трудом затащив мертвого нео на поленницу, скрывавшую нас от «боргов», мы обильно полили «белым» и Рррыка, и бревна под ним. Потом я достал зажигалку, доставшуюся мне в наследство от покойного Сталка, и сказал:

– Прощай, Рррык. Ты был настоящим Новым человеком. Легкой дороги тебе в Край Вечной войны.

– Легкой дороги… – эхом отозвался Рудик, в огромных глазищах которого стояли слезы. Спир был впечатлительным малым. Когда никого не убивал, мог и расчувствоваться. Как сейчас, например.

Я щелкнул зажигалкой и поднес огонек к поленнице. Бревна, добросовестно высушенные ветром и временем, вспыхнули сразу. Следом затрещала мертвая плоть, пожираемая пламенем, в воздухе повис запах горелого мяса.

– Пойдем, – сказал я Рудику. – Всё, что мы могли сделать для Рррыка – сделано. Теперь надо посмотреть, что нам досталось в наследство от «боргов».

Туда, где погиб основной отряд красно-черных, сожженных термобарическим выстрелом, ходить было бесполезно. Там осталось лишь большое черное пятно на земле, на котором скрючились такие же черные холмики сожженной плоти, совсем недавно бывшие живыми людьми. А вот с мертвых пулеметчиков, вооруженных РПК, я снял хороший запас патронов 7,62×39, вполне подходящих к моему автомату. Рудик, так ни разу и не выстреливший из своего пистолета, завистливо вздохнул.

– Проблемы? – поинтересовался я.

– Ага, – мрачно ответил спир. – В росте и мышечной массе. Искренне завидую вашему племени, которое может не напрягаясь таскать на себе полноразмерные автоматы. Даже хотел одно время в Красное Поле смерти прыгнуть.

– Типа, прокачаться или сдохнуть?

– Это уж как получится, – вздохнул Рудик. – Задолбало ходить недомерком. Не жизнь, а…

Внезапно на плече мертвого пулеметчика ожила рация. Захрипела, давясь помехами, которых в аномальной Зоне больше, чем где бы то ни было – и вдруг неожиданно чистым голосом выдала:

– Внимание всем! Говорит лидер группировки «Борг». Только что к нам поступила информация, что Снайпер ликвидировал отряд наших Охотников, зачищающих Зону от чудовищных мутантов иного мира, а также уничтожил нашу диверсионно-разведывательную группу, состоящую из трех боевых «четверок». Исходя из чего группировка «Борг» поднимает цену за голову мертвого Снайпера до трехсот тысяч «деревянных». Цена за живого – пятьсот тысяч. Со своей стороны гарантирую удачливому охотнику стопроцентную оплату, а также при необходимости безопасную и совершенно бесплатную эвакуацию за кордон вместе с деньгами…

Рация вновь захрипела – и отрубилась.

– Ишь ты, – задумчиво произнес я. – Расту прям не по дням, а по часам.

– Это про тебя что ли? – поинтересовался Рудик.

– Ага.

– А что за «деревянные» они обещали за твою голову?

– Деньги у нас в Зоне так называются.

– Они из дерева? – вылупил спир и без того большие глаза.

– Нет, бумажные.

– Бред какой-то, – скривился Рудик. – Кому нужна эта бумага? Деньги должны быть из золота, на крайний случай – из серебра. А бумага хоть и редкий трофей, но толку от него никакого – разве что на подтирку сгодится. И то по мне экологичнее лопухом: со старой бумаги шрифт сползает и потом задница зудит. Помню нашел я одну книгу…

– Хорош! – рыкнул я через плечо, потроша рюкзак убитого пулеметчика. Не был бы занят, за такое мог спиру и в ухо треснуть. – Не для этого книги, заруби себе на носу!

– Ну, они тоже разными бывают, – пожал плечами Рудик. – Некоторые только на подтирку и годятся.

– Дурак, – в сердцах бросил я. – Не бывает плохих книг, понял? То, что не нравится тебе, вполне может понравиться другим. И всё, давай на этом закончим, а то выведешь и за последствия я не ручаюсь.

– Понял, понял, – пробормотал Рудик. – Съезжаю с темы.

И отправился ковыряться в другом трофейном рюкзаке.

За десять минут я изрядно пополнил боекомплект, а спир помимо пистолета обзавелся еще одним ножом, увидев который я даже слегка присвистнул от зависти.

Рудик трепетно сжимал в лапах шестидюймовый складной американский стилет. В смысле, клинок у этого ножа был длиной в пятнадцать сантиметров. Плюс рукоять восемнадцать. Эдакий карманный двуручный меч, разработанный на фабрике одного толстого ножедела. Недолюбливаю я американцев за то, что они постоянно лезут со своей выгодной только им вооруженной демократией туда, куда их не просят. Но конкретно этого толстяка уважаю. В том числе – за эту «шестерку», которую любой нормальный мужик, взяв однажды в руки, уже никогда из них не выпустит.

И судя по тому, как трясся от восторга и облизывался Рудик, был он реально самым что ни на есть настоящим мужиком.