Закон Долга - Страница 6

Эх, как я пожалел, что сейчас нет со мной моей СВД или, на худой конец, ВАЛа. «Калашников» – машинка замечательная, но громкая. Начну стрелять по рептилоидам, немедленно ученики-нойоны услышат. И даже сами не пойдут меня мочить, нафиг им это не надо. Рептилоиды меня огнем прижмут к земле, а нойоны пошлют полсотни «кукол» – и привет. Навалятся кучей, и даже без оружия тупо зубами загрызут.

Задачка однако…

И тут я начал действовать. Совершенно неожиданно для себя, так, как я никогда бы не стал вести себя ранее в подобной обстановке.

Но то было раньше. А сейчас я просто встал в полный рост, закинул за плечо автомат и не спеша направился к входу в здание.

Разумеется, через десяток шагов меня заметили. Рептилоиды аж из-за колонн повылезали – получше рассмотреть, что это за чудо к ним направляется, спокойно и неторопливо, словно по бульвару прогуливается.

А я продолжал идти, наблюдая, как здоровенные кешиктены медленно поднимают свои автоматы. Правильно, куда им торопиться? Очередями отработать из четырех стволов по одинокой ростовой фигуре с тридцати метров – задача элементарная даже для тех, кто впервые взял в руки автомат. Те, что у костра грелись, даже с корточек не приподнялись, лишь повернули головы на длинных шеях, наблюдая, чем кончится этот спектакль.

Но я прекрасно чувствовал, что сейчас у охранников здания в головах имелось некоторое смятение. Если ученики-нойоны ментально захватили очередную «куклу» и ведут ее в здание, почему об этом не уведомили охрану? Непосредственно захватом занимался Великий, его ученики лишь охраняли добычу, держа ее в состоянии транса. Но так открыто, не боясь ничего, в этом ужасном мире могла ходить только «кукла»! И как тут быть?

– Стой, хомо! – наконец проревел самый здоровый рептилоид. – Говори, кто ты и откуда?!

Я продолжал идти, словно зомби, слегка покачиваясь из стороны в сторону, но когда кешиктен красноречиво щелкнул переводчиком огня, поднял на него глаза и произнес деревянным голосом:

– Не стреляй, о доблестный Нург. Меня прислал Великий, приказав передать тебе это.

Услышав свое имя, рептилоид озадаченно приоткрыл пасть. Вместе с его челюстью вниз опустился и ствол автомата.

– Сам Великий… Послал передать что-то мне… Но Старший Ученик совсем недавно обеспокоился чем-то и послал отряд следом за Великим. Почему же Великий не прислал кого-то из своих воинов?

– Он не счел их достойными, – произнес я, суя руку за пазуху.

– А ты что, достоин, презренный хомо? – осклабился Нург во всю свою зубастую пасть. Рядом громко и угодливо захохотали подчиненные.

– Вполне, – сказал я. – Или ты, доблестный Нург, усомнился в мудрости Великого?

В глазах рептилоида промелькнуло смятение. Его подчиненные разом захлопнули пасти и принялись сосредоточенно смотреть в сторону, усердно делая вид, что ничего не слышали. Лишь один, задумчиво почесав чешуйчатый затылок, произнес:

– Послушай, Нург, а не слишком ли складно этот хомо говорит для безмозглой «куклы»?

Иногда излишняя сообразительность бывает крайне вредной – потому, что в любом бою противник стремится прежде всего уничтожить именно сообразительных. Тупые сами передохнут, а от шибко умных всегда можно получить много проблем. Потому сообразительному и досталась первая пуля, которую я выпустил из пистолета ПСС, достав тот из-за пазухи.

ПСС – машинка бесшумная. Ну, или почти бесшумная. Звук от выстрела – будто кто-то чихнул в кулак. Но от этого «чиха» в башке сообразительного между глаз появилось аккуратное входное отверстие, а из затылка рептилоида на ближайшую колонну обильно плеснуло белесо-красным. То есть толстый череп пробило насквозь. Что неудивительно, ибо пуля ПСС из легированной стали на расстоянии двадцати пяти метров способна прошить двухмиллиметровый стальной лист. А уж башка мутанта никак не крепче стали.

Кстати, вдобавок данный пистолет стреляет не только без характерного звука, но и без пламени. Потому рептилоиды и не среагировали сразу, пытаясь понять, что за чихающая штука у меня в руках. И пока в тяжелых черепах проворачивались конструктивные мысли, я планомерно вышиб их из тех черепов вместе с мозгами. Нург, правда, попытался вскинуть свой автомат, но не успел и покатился по ступенькам высокого крыльца Покровских казарм, гремя доспехами и оружием.

Надо отметить, что два оставшихся рептилоида, сидевших возле огня, среагировали довольно шустро, вскочив на ноги и схватившись за сабли. Вредный рефлекс при наличии автоматов. Но огнестрелы им выдали несколько дней назад, а с саблями они, похоже, родились.

Два громадных кешиктена ринулись ко мне, сжимая в лапищах сверкающую, остро заточенную смерть. Но две стальные пули, выпущенные из бесшумного пистолета, заставили их споткнуться, с размаху грохнуться на каменное крыльцо и замереть навеки.

Я сунул пистолет за пазуху – и подивился собственному спокойствию. Как-никак боевая ситуация, реальная опасность… Но нет, ничего похожего хоть на малейший выброс адреналина. Отстрелял как в тире по ростовым мишеням, после чего совершенно спокойно зарядил опустевший пистолет последними шестью патронами СП-4, дефицитность которых сложно передать словами. Если и этот магазин придется расстрелять, пистолет можно смело выбрасывать, ибо вероятность найти в этой Зоне такие патроны практически равна нулю.

Пока я перезаряжал пистолет, от костра потянуло паленым. Горела жратва, которую рептилоиды жарили себе на ужин, так как больше некому было вращать самодельный вертел. Я хотел уже было двинуть дальше, попробовать на прочность высокую и широкую входную дверь, но форма куска горящего мяса на мгновение отвлекла мое внимание от основной цели.

И, присмотревшись, я понял, что жарили на костре кешиктены пятиглазого.

Это была рука. Детская. Вернее, ее фрагмент от плеча до локтя. Отрубили, кость вытащили – вон она валяется – а вместо нее вбили вертел и подвесили над костром. Там же, рядом со свежей костью, расколотой вдоль, чтобы вытащить мозг, лежали обломки других костей. Преимущественно тонких – рептилоиды явно больше уважали нежное детское мясо.

И вновь я не почувствовал ничего. Ни ярости, ни даже возмущения подобной дикостью. Они ели то, что им нравилось. А мне нужно просто убить их всех, чтобы выполнить свой Долг. Потому что, если этого не сделать, они убьют меня. Вот и всё.

Я повернулся, вытащил из рюкзака КС-23 и подошел к дверям. Не заперто, одна створка даже чуть приоткрыта. Ну да, зачем закрывать двери, когда перед входом такая охрана?

Я шагнул внутрь, в темноту. И сразу почувствовал невыносимое зловоние. Такая вонь могла быть в зверинце, где с недельку не убирали… Или в замкнутом помещении, где сосредоточено большое количество грязных, немытых тел, неподвижно застывших на одном месте, словно памятники самим себе.

Полная луна вылезла из-за туч, ее холодный, мертвый свет заглянул в высокие окна первого этажа. И в этом призрачном свете я увидел их… Пленников пятиглазого шама и его учеников-нойонов.

Они стояли рядами, словно терракотовые солдаты из гробницы китайского императора Цинь Шихуанди. Живые люди. И живые мутанты – нео, кио, дампы, осмы, руконоги… Все они были, похоже, погружены в состояние сродни анабиозу. Не мертвые, но и не живые. Я коснулся руки одного человека в камуфляже, разодранном на груди. Рука была почти ледяной, как это бывает у трупа, еще не успевшего до конца остыть. Понятно. Жизненные процессы замедлены до предела. Этим «куклам» не нужна пища и вода – до тех пор, пока ментальная команда не выведет их из комы. Странно, почему Глаза не дадут им приказ разорвать меня на части?..

«Глаза? При чем тут глаза?»

Но не успел я подумать, как ответ пришел сам собой.

Так пятиглазый шам называл пятерых своих учеников. «Мои Глаза, которые видят мой Путь и учатся моему Пути». По-восточному высокопарно, с претензией на мудрость. И теперь эти пять средоточий шамьей мудрости ждали меня там, в глубине здания. Я ощущал их присутствие, а они чувствовали моё. Но не убивали руками своих «кукол».