Заколдованный халат
(Арабские сказки) - Страница 57

Тем временем халиф снова обратился к Аслану и сказал:

— Попроси у меня еще что-нибудь, о Аслан!

— Я молю тебя, о повелитель правоверных, помоги мне встретиться с отцом!

Халиф, услышав просьбу юноши, опечалился, на его глазах выступили слезы, и он сказал:

— Скорее всего тот, кого повесили, был твой отец Ала ад-Дин. Но я не уверен в этом полностью, и, клянусь своей честью и памятью предков, я озолочу того, кто принесет мне добрую весть об этом моем подданном.

Тут выступил вперед Ахмад ад-Данаф, поцеловал землю перед халифом, и, получив от него обещание, что ему будет дарована пощада, сказал:

— О повелитель правоверных, радуйся, Ала ад-Дин Хозяин родинок, твой доверенный, жив и невредим.

— Что означают твои слова? — спросил халиф в недоумении.

— Клянусь твоей жизнью и головой, я говорю чистую правду, — ответил предводитель, — я заменил его преступником, приговоренным к смерти, спас от виселицы и доставил его в Александрию, где купил ему лавку.

— Я приказываю тебе, — молвил халиф, — доставить его ко мне.

— Слушаю и повинуюсь, — воскликнул Ахмад ад-Данаф.

Затем халиф приказал выдать ему десять тысяч динаров, и тот сейчас же отправился в Александрию.

Мы рассказали о делах Аслана, а теперь расскажем о том, что было с его отцом Ала ад-Дином Хозяином родинок.

Он сидел в той лавке и продавал свои товары и наконец расторговался совсем, так, что в лавке только и остались кое-какие мелочи да пустой мешок. Ала ад-Дин хотел прибрать мешок, тряхнул его и оттуда выпал большой камень, величиной с кулак, на золотой цепочке. У камня было пять граней, а на гранях — какие-то таинственные письмена, похожие на муравьиные следы, Ала ад-Дин ощупал камень, внимательно осмотрел надписи, но ничего на них не разобрал и сказал себе: «Наверное, это подвеска из оникса для украшения». Затем он выставил камень на видное место в лавке. Однажды мимо проходил какой-то человек из страны франков. Подняв голову, он заметил камень в лавке Ала ад-Дина и вошел к нему.

— Этот камень продается? — спросил франк.

— Все, что есть в моей лавке, выставлено на продажу, — ответил Ала ад-Дин.

— Я готов заплатить за него восемьдесят тысяч динаров, — предложил франк. — Отдашь ты его мне за такую цену?

— Аллах с тобой! — воскликнул Ала ад-Дин.

— А если я дам тебе сто тысяч? — спросил франк.

— Камень твой, — ответил Ала ад-Дин, — отсчитай деньги и бери его.

— Но у меня нет с собой таких денег, — возразил покупатель, — ведь в Александрии много воров, и даже стражники грабят. Пойдем со мной к моему кораблю, и я заплачу условленную цену. Кроме этих денег, я дам тебе несколько тюков ангорской шерсти, атласа, бархата и сукна.

Ала ад-Дин согласился, вручил ему камень, закрыл лавку и, передав ключи своему соседу, сказал ему:

— Вот тебе ключи, береги их, а я пойду на корабль этого франка и возьму у него свои деньги. Если в мое отсутствие сюда придет человек по имени Ахмад ад-Данаф, который в свое время привел меня сюда, отдай ему ключи и сообщи, куда я пошел.

Сказав это, Ала ад-Дин отправился вместе с франком. Когда они поднялись на корабль, тот подал Ала ад-Дину стул, усадил его и, передав сто тысяч динаров и обещанные тюки, предложил разделить с ним обед и выпить что-нибудь.

— Если у вас есть холодная вода, налейте мне, — ответил Ала ад-Дин.

Франк велел подать воду и разные напитки, а сам незаметно подмешал в них одурманивающее снадобье. Выпив воду, Ала ад-Дин потерял сознание и упал. А матросы быстро убрали трап, подняли якорь, поставили паруса и отплыли от берега. Дул попутный ветер, и вскоре корабль был уже далеко. Тут по приказу капитана Ала ад-Дина вынесли на палубу, привели в чувство, и он, открыв глаза, спросил:

— Где я?

— Ты у меня на корабле, — ответил франк, — ты теперь связан со мной и в моей власти. Если бы тогда в лавке ты второй раз сказал «Аллах с тобой!», тебе пришлось бы еще хуже.

— Кто же ты и чем занимаешься? — спросил Ала ад-Дин.

— Я капитан этого судна, — сказал франк, — и хочу отвезти тебя на свою родину.

В это время капитан заметил судно, на котором плыли сорок мусульманских купцов. Капитан тотчас направил свой корабль наперерез, а когда суда сблизились, напал на купеческий корабль. Капитан и его матросы прыгнули на палубу, захватили в плен купцов и, разграбив корабль, повели его в город Геную.

Когда они прибыли в гавань, капитан, захвативший Ала ад-Дина, направил свое судно к дворцу, стоявшему у широкого канала. Из дверей дворца вышла юная девушка под покрывалом и, подойдя к капитану, спросила его:

— Привез ли ты мне камень и его владельца?

— Да, привез, — отвечал капитан.

— Так давай его! — воскликнула девушка.

Отдав камень, капитан снова направил судно в гавань и пушечными выстрелами возвестил городу о своем благополучном прибытии. Узнав о прибытии капитана, сам царь вышел к нему навстречу и спросил его, как прошло плавание.

— Прекрасно, — ответил капитан. — Я захватил судно, а на нем были мусульманские купцы, числом сорок один!

— Веди их всех сюда, — приказал правитель.

Купцов, среди которых был и Ала ад-Дин, доставили на берег, царь города и капитан сели на коней, а пленников в оковах погнали перед собой, и так все прибыли в царское присутствие.

Затем царь сел на престол и велел подводить пленников по одному.

— Откуда ты, о мусульманин? — спросил царь первого купца.

— Из Александрии, — ответил тот.

— Палач, — возгласил царь, — отруби ему голову!

Палач отрубил пленнику голову. Так же поступили они со всеми остальными сорока пленниками, обезглавив их на месте! Когда настала очередь Ала ад-Дина, он сказал про себя, горестно вздохнув: «Помилуй меня Аллах на том свете, ибо сейчас мне придется расстаться с жизнью».

— Из какого ты города, — спросил царь Ала ад-Дина.

— Я тоже из Александрии, — ответил Ала ад-Дин.

— О палач, отруби ему голову, — приказал царь.

Палач поднял свой меч и хотел уже опустить его на шею несчастного, когда к царю подошла, важно выступая, старая женщина, и царь встал из почтения к ней.

— О царь, — молвила старуха, — разве я не говорила тебе: когда капитан привезет пленных, вспомни о нашей обители и дай нам одного или двух человек, чтобы они прислуживали в церкви.

— О матушка, — сказал царь, — мне было бы легко удовлетворить твою просьбу, если бы ты пришла немного раньше. А сейчас у нас остался лишь один пленный, если хочешь, возьми его.

Тогда старуха, обратившись к Ала ад-Дину, сказала:

— Готов ли ты служить в церкви? Если нет, то я оставлю тебя здесь, и царь казнит тебя.

— Я готов служить в церкви, — ответил Ала ад-Дин.

Тогда старуха взяла его с собой, оставила царя и отправилась в церковь.

— А какая мне предстоит работа? — спросил у старухи Ала ад-Дин.

— Утром встанешь, возьмешь из конюшни пять мулов и пойдешь с ними в лес, — начала старуха, — нарубишь там сухих дров и привезешь их в кухню нашей обители. Потом вытрясешь ковры и вычистишь их, вымоешь мраморный пол и постелишь ковры на место. Затем возьмешь полардебба пшеницы, просеешь через решето, смелешь в муку, замесишь тесто и напечешь лепешек для всей обители. После этого возьмешь одну меру чечевицы, почистишь ее, обдерешь на ручной мельнице и сваришь. Потом наполнишь водой четыре водоема и несколько бочек, разольешь чечевичную похлебку в триста шестьдесят мисок и дашь каждому монаху по миске и по лепешке.

— Никогда мне не справиться с такой работой, — сказал Ала ад-Дин. — Лучше отправь меня обратно к царю, и пусть он казнит меня. Эта участь все же легче, чем такие мучения.

— Как знаешь, — молвила старуха, — но помни: если ты будешь исполнять свои обязанности с усердием, то спасешься от гибели, если же будешь нерадив, то я возвращу тебя к царю, и он погубит тебя.

Услышав это, Ала ад-Дин сел и задумался, удрученный горем. Тем временем слепые калеки, которые обитали в церкви, а их было десять человек, — стали просить Ала ад-Дина о разных услугах. Один просил о том, другой — о сем, и каждый в благодарность повторял Ала ад-Дину: «Да благословит тебя Иисус, о прислужник церкви!»