Заклятие короля-колдуна - Страница 10

– Слушай, а в твоей жизни есть хоть какая-то цель, кроме приобретательства?

Джарлакс на мгновение оторопел, что с ним случалось чрезвычайно редко, – но лишь на мгновение.

– Даже если нет, то это не только моя цель, но и твоя тоже, – парировал он. – Или это не ты прошел полмира, чтобы изловить Реджиса и забрать рубин паши Пуука?

– Это было задание.

– Но ты мог от него отказаться.

– Я люблю приключения.

– Тогда вперед! – И дроу с наигранным воодушевлением махнул в сторону двери. – Приключения ждут нас! Думаю, там мы испытаем такое, что даже представить не могли. Неужели ты сможешь отказаться?

– Вааса – это голая долина, где большую часть года лежит лед, а все остальное время – непролазная грязь и слякоть.

– Да, но что под грязью? – манил дроу. – Сокровища, сокровища, превосходящие любое воображение.

– Ага, а еще сотни таких же охотников за сокровищами.

– Само собой, – согласился темный эльф. – Но я – самый лучший.

– Это в каком же смысле понимать?

Джарлакс приосанился, приняв картинную позу.

– Во всех, – уверенно заявил он. Потом он засунул руку в кошель на поясе и извлек оттуда аппетитный кекс, покрытый белой и розовой глазурью. Повертев его перед глазами, дроу с самодовольной улыбкой добавил: – Уж я-то знаю, как найти и удержать сокровище. – И он бросил угощение товарищу со словами: – Гостинец от Пайтера.

Однако Энтрери есть совсем не хотелось.

– Пайтера, – шепотом повторил он. Говоря о сокровище, Джарлакс имел в виду этого человека, а вовсе не его выпечку. Толстого кондитера Пайтера Макрагла дроу и Энтрери когда-то спасли от незадачливых грабителей, а потом Джарлакс устроил ему и его семье симпатичный магазинчик в Гелиогабалусе. Нюх на таланты у темного эльфа был безошибочный, и он всегда умел извлечь из этого выгоду. Пантер был кондитером от бога, дела его быстро пошли в гору, а Джарлакс не только имел с него дополнительную денежную прибыль, но и получал множество нужных сведений.

Артемису только сейчас пришло в голову, что и он сам, пожалуй, попал в разряд найденных я умно удерживаемых самородков. Слишком уж очевидно, кто в их паре главный, а кто вынужден подчиняться.

– Да, так я сказал, что караван выходит через два дня? – обезоруживающе улыбнулся Джарлакс.

Энтрери хотел ответить, но слова замерли у него на губах. Что толку возражать?

И поэтому спустя два дня они с Джарлаксом выехали из северных ворот Гелиогабалуса на двух крепких низкорослых лошадках, сопровождая караван из шести повозок.

Энтрери выбрался из палатки, выпрямился и сильно потянулся. Поясница слегка онемела – все-таки возраст дает о себе знать. Ему уже не годится спать просто на земле.

Протерев глаза, он обвел взглядом долину, зажатую горами с запада и востока, всю испещренную разноцветными пятнами палаток. Севернее виднелась крепость Ворота Ваасы из темного серого камня и железа, одна из двух стен, закрывавших перевал. Ворота Ваасы были, в конце концов, закончены, если, конечно, сооружение, служащее единственной преградой между дикими землями и обжитой территорией, можно когда-либо счесть завершенным. Караван, который сопровождали Энтрери и Джарлакс, накануне миновал более значительное сооружение, Ворота Дамары, строительство которого еще не закончилось. Весь следующий день они ехали в тени скал на северо-восток, где находилась родина короля Гарета, Бладстоун-Виллидж, откуда монарх перебрался в самый большой город королевства, Гелиогабалус.

Не желая задерживаться в этом святилище законности, парочка рассталась с караваном и двинулась дальше на север и миль через десять оказалась в довольно просторной для горного ландшафта и сравнительно ровной долине, которую искатели приключений называли Долиной Фуги. Артемису Энтрери название показалось подходящим, поскольку Долина Фуги, по поверьям, была местом пребывания душ недавно умерших, где они ожидали посмертного воздаяния – вечного блаженства или мук. Так сказать, Долина Фуги – место между раем и адом.

Этот палаточный городок, лежавший вокруг, был таким же перекрестком разных дорог, потому что на юге расстилалась Дамара, мирная страна, процветавшая под началом благочестивого короля, а на севере, за стеной, – дикие области, где беспрерывно происходили всякие драки и побоища и ждали самые опасные приключения.

Само собой, они с Джарлаксом направлялись на север.

В палаточном городке полно было самого разномастного люда, наемный убийца хорошо изучил весь этот сброд еще в Калимпорте. И все до единого, и мужчины, и даже женщины, которых, правда, было немного, надеялись стать героями и прославиться. В молодые годы Артемису не раз приходилось странствовать с подобными типами. И чаще всего путешествие заканчивалось кровавыми стычками между членами своей же команды. Вспомнив об этом, Энтрери машинально проверил ножны с кинжалом у себя на боку.

Нельзя слишком доверять подобным честолюбцам.

В свежем утреннем воздухе носился аппетитный запах жарящегося мяса. По всему полю горели костры, а крики птиц перемежались со свистящим звуком натачиваемых ножей. У одного из костров неподалеку Энтрери приметил Джарлакса. Он стоял в окружении людей, которым, видно, не привыкать было к такой жизни: двоих мужчин, похожих друг на друга (вероятно, братья или отец с сыном, потому что один был заметно старше), дворфа, у которого была вырвана половина бороды, и женщины-эльфа с золотистыми волосами, заплетенными в косу. Судя по их напряженным позам, всю четверку насторожило неожиданное появление темного эльфа. Они готовы были дать отпор при малейшей угрозе с его стороны.

Но Джарлакс очень быстро добился их расположения. Энтрери видел, как он учтиво поклонился, сдернув огромную шляпу и шаркнув ее полями по земле. При этом руки он держал на виду, давая возможность убедиться, что подошел без злого умысла.

Через пару минут его собеседники уже посмеивались какой-то шутке дроу. Артемис со смешанным чувством зависти и восхищения следил, как чуть позже женщина стала льнуть к Джарлаксу, явно им заинтересовавшись.

Вот дроу протянул руку к дворфу и вроде как вытащил монету у того из уха. Остальные, на миг растерявшись, схватились за кошельки, но затем расхохотались, и тот из мужчин, что помоложе, отвесил дворфу дружеский подзатыльник.

Но вдруг послышался громкий топот копыт, и о веселье забыли.

С северной стороны к палаткам приближалась небольшая, но сильная вороная лошадка в серебряных доспехах. Латы всадника также состояли из блестящих серебряных пластин со сложным гравированным рисунком. На голове у него был большой шлем, напоминавший ведро, слева украшенный красным пером. Когда лошадка пронеслась мимо Энтрери, он заметил дорогой боевой топор, притороченный к крепкому седлу из толстой кожи.

Лошадь резко остановилась совсем рядом с Джарлаксом и его собеседниками, всадник тут же спешился и встал перед дроу.

Энтрери, предчувствуя неладное, неспешно двинулся туда же.

Неизвестный всадник был высок и строен, и убийца решил, что в нем течет кровь эльфов. Однако, когда тот снял шлем и по его плечам рассыпались огненно-рыжие длинные волосы, Артемис понял, что это женщина.

Он сбавил шаг и остановился так, чтобы слышать разговор и как следует рассмотреть женщину, возбудившую в нем живейшее любопытство. Веснушчатое, с ямочками на щеках лицо совершенно не вязалось с ее воинственной повадкой. Уже по тому, как она стояла, как сидела в седле и как легко и грациозно, несмотря на тяжелое вооружение, спешилась, Энтрери сразу понял, что перед ним опытный и сильный боец – когда в этом была необходимость. Но милые черты выдавали и другую сторону ее существа, с которой Энтрери захотелось познакомиться поближе.

Он вдруг застыл, сам изумленный таким ходом мыслей.

– Так, значит, люди правду говорят, – между тем произнесла женщина. – Эльф-дроу.

– Моя слава бежит впереди меня, – пустив в ход свою самую обаятельную улыбку и низко поклонившись, ответил Джарлакс. – Джарлакс, к вашим услугам, госпожа.