Захватчики из Центра - Страница 22

Один из них, толстый и лысый, что-то гаркнул. Я остановился и принял глупейший вид. Деваться все равно было некуда. Прошмыгнуть мимо я не мог. Лысый опять что-то рявкнул. Меня схватили и потащили к нему.

Лысый раскусил меня с первого взгляда. Мои не ярко выступавшие надбровные дуги плюс полная неспособность ответить на его обращение выдали меня с головой.

До этого момента я, упоенный собственной дерзостью и находчивостью, чувствовал себя превосходно. Теперь я вдруг с отвращением ощутил себя полным идиотом.

Замелькали ружья, заклацали затворы, и я оказался посреди толпы врагов. Оставалось только поднять руки вверх, страстно желая лишь одного; чтобы они поняли этот жест как акт добровольной капитуляции.

Ясно, что вели меня вовсе не как дорогого гостя. Может, они и глупы, но вычислить как дважды два, что в поднявшейся тревоге виноват я, они смогли. Куда я шел, они не знали, поэтому Серну ничто не угрожало, зато мне грозило наказание как диверсанту.

Интересно, думал я, пока меня гнали по коридорам, что они делают с диверсантами? Помнится, на доброй старой Земле их просто ставили к стенке.

Отобрав краденую форму, меня привели в слабо освещенную комнату, где стояли стол и несколько стульев. Не могу пожаловаться, что обращались со мной чрезмерно грубо: насколько я понял, где-то по дороге им сообщили, что офицера, с которого я снял форму, я не убивал. Обыскали, но ничего, что помогло бы им установить, кто я такой и откуда взялся, не нашли.

Приблизительно через час начался допрос. Удалось ли им прекратить к этому времени вызванный мной хаос, я не знал. Вряд ли тетронская техника могла полностью выйти из строя даже от такого грубого насилия над ней, однако тетраксы, как я догадывался, не спешили помогать своим незваным гостям собирать развалившегося Шалтая-Болтая. Одновременно я понимал, что лично мне рассчитывать на доброжелательное отношение не приходится: свой удар я нанес в самую жизненно важную для них точку.

Допрашивать пришли двое. Разыгрывать следователя-зверя и следователя-добряка они не собирались. Просто один из них говорил на пароле и мог служить переводчиком другому. Мне это было на руку — давало возможность тянуть время. Вообще допросы должны вестись обстоятельно, без лишней спешки, но атмосфера складывалась довольно напряженная.

Разумеется, они ничуть не сомневались, какую роль сыграл я в этой драме. Для начала на стол передо мной швырнули пустой ллевун, демонстрируя, что им известно, кто я такой и что сделал.

— Ваше имя? — спросил переводчик на пароле. Он был примерно моих лет и моего роста, имел бледную кожу, белокурые волосы и белесо-голубые глаза. Его товарищ выглядел постарше, с сединой, а глаза его были интенсивно-синие. Видеть земные моря и небеса, кроме как по видео, мне не доводилось, но для себя я разделил их так — у одного были небесно-голубые глаза, у другого синие, как море.

— Джек Мартин, — недолго думая ответил я.

— Где вы живете?

— В однокомнатной квартире в третьем секторе, но дома не был давно.

— А где вы были?

— Здесь, внизу. После того, как в город вошли танки, я решил, что мне лучше спрятаться.

Оба они посмотрели на меня задумчиво, но изобличать во лжи не стали.

— Кем вы работаете? — спросил голубоглазый.

— Я — старатель; как правило, брожу в третьем-четвертом уровне в поисках артефактов. Но теперь это занятие не котируется. Вы, придя к власти, похоже, не собираетесь поддерживать Координационно-Исследовательский Центр.

Блондин перевел мои слова компаньону, и на лицах обоих застыло бесстрастное выражение. Подобное выражение лица присуще почти всем гуманоидным расам, но разгадать его суть не под силу даже принадлежащим к одной расе гуманоидам, если они происходят из разных культурно-социальных слоев. Синеглазый достал из кармана несколько листов бумаги и минуты две внимательно их изучал. Я же старался хранить спокойствие, напоминая себе, что звездному воину следует сохранять достоинство даже перед лицом опасности.

— Вы — человек? — был следующий вопрос.

— Да, — ответил я.

— Ваше лицо очень похоже на наши, — произнес голубоглазый, — однако вы прилетели сюда с очень далекой планеты.

— Примерно за тысячу световых лет, — подсказал я. Не знаю, много ли значило для него понятие "световой год", учитывая его превратное представление о строении Вселенной, но вида он не подал. Возможно, ему приходилось слышать этот термин.

— Мы переписали всех людей, остававшихся в городе. Джек Мартин в списках не значится.

Я спокойно встретил его прямой взгляд.

— Никто не знает, сколько в городе людей находится в действительности, тем более никто не знает всех по именам. Старатели приходят и уходят.

На самом деле тетраксы наверняка знали, сколько в городе людей и все их имена, но я рассчитывал, что захватчики не получили свободный доступ к данным, хранящимся в Иммиграционной Службе. Они же останавливаться на этом не стали. Тут я почувствовал, что обретаю некоторый контроль над ситуацией, хотя они все еще довольно враждебно на меня косились.

— Зачем вы украли униформу и уничтожили компьютер?

— Я хотел пробраться в склады, мне была нужна еда, одежда и оружие. Я оказался в безвыходном положении. Здесь очень трудно выжить в одиночку. Вокруг полно гуманоидов со скверными характерами: вормираны, спиреллы и прочие в том же духе. Думаю, вам известно, кто такие вормираны?

Они коротко посовещались между собой.

— А много там осталось таких, как вы? — спросил голубоглазый.

— Несколько сотен. Город занимает большую площадь, и внизу много заброшенных мест, не занятых тетраксами под производство. Есть где спрятаться.

— Где находится главный штаб сопротивления? Тот, что планирует диверсии?

— Откуда мне знать? — спокойно ответил я. — Я держусь от других рас подальше. Если они примут меня за кого-то из вас, то мне каюк. И прикончат они меня с той же радостью, что и вы.

Посовещавшись в очередной раз, они повернулись ко мне со зловещим видом.

— Мы действительно расстреливаем диверсантов, мистер Мартин, — произнес голубоглазый. — Прежде мы слишком великодушно обходились с представителями вашей расы. Мы полагали, вероятно, ошибочно, что раз вы так похожи на нас, то мы могли бы сотрудничать. Нам говорили, что тетраксы были угнетателями и у вашей расы нет причин сохранять к ним лояльность. Несмотря на эти заверения, от людей мы получили очень мало помощи, а теперь даже обнаружили, что вы пускаете под откос поезда, на которых мы перевозим пищу. Есть ли хоть одна причина, по которой мы не должны вас казнить?

Я был рад, что мне предоставили шанс, но не был уверен, что сумею им воспользоваться.

— Вы ворвались в город, стреляя во все стороны, — произнес я. — Говорят, вы увозите людей в какой-то концентрационный лагерь внизу. Естественно, я спрятался. Если б знать, что вы не сделаете мне ничего плохого и что я могу быть вам полезен, то, вероятно, пришел бы сам, добровольно. Но откуда мне было знать об этом? Я попытался жить сам по себе. Делал то, что делал бы любой из вас в моем положении. Но если от меня действительно может быть какая-нибудь польза, то лучше помогать вам, чем быть расстрелянным.

Произнося эти слова, я не мог отделаться от чувства, что аргумент мой был слаб — гораздо слабее, чем того бы хотелось. Но что еще мог придумать "Джек Мартин"?

— Вы прятались в надежде на контратаку тетраксов? — спросил переводчик.

— Не совсем, — скромно ответил я. — Тетраксы — не такие. Они наверняка будут уверять вас в своей искренней дружбе и, вероятно, добьются в этом успеха.

— У вас много друзей среди тетраксов?

— У меня вообще нет друзей. Я малообщительный человек.

Теперь я пытался прикинуться безобидной овечкой, мелкой сошкой, хотя не хотел, чтобы они поверили этому на все сто. Такая тактика могла оказаться неправильной; мне следовало бы постараться войти к ним в доверие, рассказав, как много я могу для них сделать, но меня останавливало предчувствие, что в результате они, будут относиться ко мне лишь с еще большим подозрением. Я хотел, чтобы предложение последовало с их стороны. Я уже понял, что они с энтузиазмом вербовали в свои ряды коллаборационистов среди представителей наиболее близких к ним рас, демонстрируя тем самым определенный шовинизм, который тетраксы, вне всякого сомнения, причислили бы к варварству.