Захвачненные (ЛП) - Страница 57

Медленно и глубоко.

Наконец, он отстраняется, смотрит на письмо в руках и разворачивает его. Я могу читать свою писанину хоть боком, хоть вверх ногами, потому что я его выучила наизусть. Я переписывала это письмо раз десять, прежде чем смогла написать его, не расплакавшись. 

Дерек,

Мой милый и удивительный мужчина. Я была слишком слаба и слишком напугана, чтобы рассказать тебе всё, пока ты был здесь. Я знала, что если расскажу, ты узнаешь, что чувствую я. Я знала, что если выпущу это наружу, у тебя будут проблемы. Ты должен был уйти. Я это знаю. Я знаю, что ты никогда не сможешь рассказать мне, что ты там делал, и я не думаю, что хочу знать. Это не имеет значения. Важно только то, что я люблю тебя.

Что я скучаю по своему сердцу, пока тебя нет.

Каждый раз, когда женщина отправляет любимого на войну, она посылает с ним своё сердце. Она живёт дома в одиночестве, с дырой в груди. Это большая, зияющая, онемевшая рана. Но все равно, когда ты позволяешь себе что-то чувствовать, больно. Я предполагаю, что во многих отношениях это то же самое, что и отправить на войну сына или брата, или лучшего друга. И ничто не может сравниться с болью от отсутствия, потери или страха за жизнь любимого человека, зная, что он может не вернуться домой.

Проклятие. Я избегаю важной темы.

Я должна была тебе кое-что сказать. Я собиралась, но потом зазвонил телефон. Приехал капитан и забрал тебя у меня, и я не смогла сказать тебе. Я не могла написать это в письме. Понимаешь, я очень слабая. Эгоистичная. Как ты скрывал правду от Тома, пока он умирал. Думаю, теперь я понимаю, почему ты ему не рассказал о ребёнке. И я прощаю тебя.

Мне остаётся только надеяться, что я смогу лично вручить тебе это письмо и смотреть, как ты его читаешь.

Позволь мне написать ещё раз: я люблю тебя.

Я, должно быть, самая счастливая женщина в мире, которая нашла любовь такого человека, как Том. А потом, снова – любовь такого человека, как ты. Я также самая невезучая женщина, проводившая вас обоих на войну. Я потеряла Тома, и теперь я не знаю, какова будет твоя судьба.

Во второй раз я доверяю свою правду простому листу бумаги.

Я беременна.

Я не знаю, как ты отреагируешь, когда узнаешь. Или что я буду делать. Что мы будем делать. Я совсем ничего не знаю. Просто... я люблю тебя. И если ты читаешь это, пожалуйста, не бойся. Родить ребёнка – большая честь, Дерек. Иметь часть тебя, растущую внутри меня – это привилегия. Любить тебя – это привилегия.

Я не собираюсь заканчивать и это письмо, потому что нет подходящих слов, чтобы закончить такое письмо.

Разве что, может быть, ещё раз сказать:

Я люблю тебя.

Его руки дрожат, когда он читает ТЕ САМЫЕ слова, и когда он доходит до конца, Дерек кладет бумагу на колени и поворачивается, чтобы посмотреть на меня. Его глаза скользят вниз к моему животу.

— Пока ещё ничего не видно, — говорю я. — Срок небольшой.

Выражение его лица невозможно прочесть.

— Но ты… ты уверена?

Я улыбаюсь. Почему мужчины всегда спрашивают об этом?

— Да. Мне сделали анализ крови.

Ещё одно долгое молчание, во время которого он поочередно пристально смотрит на меня, на письмо, на мой живот, в окно.

— Скажи что-нибудь, Дерек.

— Что? Что мне сказать?

— Что угодно! — мой голос сначала звучит истерически громко, а затем падает до шёпота. — Ты счастлив? Зол? Ты… ты останешься со мной? — я с усилием задаю этот вопрос, настолько велик мой страх, что Дерек уйдёт от меня.

— Останусь ли? — он произносит эти слова медленно, как будто не может понять, что они означают. — Рейган, я люблю тебя. Куда же я денусь?

— Не знаю, — мой голос тонкий, высокий, натянутый как струна. — Куда-нибудь, прочь из этого места…

— Да почему?! Почему бы я вдруг уехал?! Ты носишь моего ребёнка!

Я могу только пожать плечами. Пытаюсь моргнуть и ровно дышать. Мои глаза горят от жгучих слёз, которые я сдерживала с того дня, как Дерек уехал.

— Я не знаю… — слов почти не слышно. Задохнувшиеся рыдания застряли в горле. Плечи трясутся.

Я отстёгиваю ремень безопасности, наклоняюсь вперёд, глубоко дышу, пытаясь сдержаться, но не могу. Не получается. Меня прорывает. Дерек тоже отстёгивается, тянется ко мне, перетягивает к себе. Я заползаю к нему на колени и рыдаю. Вокруг стоит осенняя техасская жара, дует затяжной ветер. Мимо с чириканьем проносится воробей. А я продолжаю рыдать.

Дерек же просто держит меня, прижимая к груди.

— Я здесь, Ри. Я здесь. Я никуда не собираюсь уходить. Я люблю тебя. Я здесь.

Он повторяет эти слова – «я здесь, я люблю тебя, я никуда не денусь» – снова и снова, и, в конце концов, они доходят до меня, я начинаю им верить. Ощущать их всем существом. Он никуда не собирается уходить. Это был мой худший кошмар: когда Дерек узнает, что я беременна, то больше не захочет меня. Испугается и убежит. Он, конечно, лучше, чем я думала, но страх был живуч. Хоть это был и меньший страх, нежели мысль, что Дерек тоже не вернётся, как и Том.

Через пару минут я успокаиваюсь. Хочу встать, но Дерек не отпускает меня. Он вытирает пальцами мои щёки, размазывая солёную влагу. Скользит к моему уху, отводя прядь волос с лица.

— Ри, послушай. Я даже не знаю, что я чувствую. Так много всего… Главным образом, я чертовски напуган. Я не… я ни фига не отец. Я даже не бойфренд. Я был не в себе ещё до того, как вернулся. А теперь? Детка, я даже не знаю, с чего начать и к чему стремиться. Я чёртов калека. Одноногий. Как мне быть? Я не могу помочь тебе на ферме. Пройдут месяцы, прежде чем я смогу ходить самостоятельно. У тебя будет ребёнок и тут я, буду будить тебя криками по ночам, как тот же младенец.

— У нас, — получается довольно резко.

— Что?

Я провожу рукой по его голове, по длинным белокурым кудрям. Снова и снова, наслаждаясь ощущением под пальцами, тем, что он действительно здесь, со мной.

— У нас будет ребёнок. Не «я», а «мы». И ты – отец. Ты – муж. Ты моё всё. И это исчерпывающее знание для меня. У тебя нет ноги. Пусть. У тебя посттравматический стресс и кошмары. Ладно. Тебе нужна физиотерапия, психологическая и эмоциональная терапия. Прекрасно! Чёрт побери, мне тоже! Но знаешь что? Мы можем всё. Просто останься со мной. Хорошо? И я имею в виду не просто физическое пребывание рядом со мной. Я говорю о… я хочу, чтобы ты верил в себя. В меня. В нас.

— Конечно, я верю в тебя. Просто…

— Да? — прерываю я его. — Неужели? Потому что это значит верить в мою способность любить тебя и быть твоей девушкой или любовницей, или твоей женой, или кем бы я ни была либо могла бы быть. Ты должен верить, что я могу и буду любить тебя, могу быть рядом с тобой, и быть тем, кто тебе нужен, независимо от того, насколько всё кошмарно вокруг может стать.

— О… — он втягивает носом воздух, как будто вдыхает запах моих волос. — Это… это сложнее. Я верю в тебя, правда. Но насчёт всего остального сомневаюсь. Если быть честным, я не уверен, что…

— Дерек, — я беру его лицо в свои руки. — Всё, что мне нужно, это чтобы ты отдавал мне всего себя. Целиком себя один раз в день.

Он выдает дрожащий вздох:

— Это я могу.

— Это всё, о чем я прошу.

Дерек кивает, и я забираюсь обратно на водительское сиденье, чтобы мы продолжили путь домой. Тишина теперь не такая напряжённая. Через какое-то время мы начинаем говорить. Он задает вопросы о моём состоянии, и я отвечаю на них. Вообще-то, это забавно: Дерек ничего не знает о беременности. И я ввожу его в курс дела. Утренняя тошнота, которая становится всё сильнее. Первое УЗИ, назначенное на двенадцать недель, и уже не за горами. Тогда мы сможем узнать пол ребёнка, если захотим.