Заглянувшие в Бездну - Страница 11

У меня нет часов. А поскольку ни в одном помещении из тех, в которых мне приходится бывать, нет окон, я могу судить о времени суток только по распорядку дня. Но за его соблюдением слежу не я. Что мешает моим тюремщикам сдвинуть обычные процедуры и мероприятия, превратив тем самым день в ночь? А ночь — в день.

Я не могу сказать, что это удивляет меня, пугает или выводит из себя. За годы, что я провел в своей одиночной камере, я, кажется, утратил все эмоции. Не могу сказать, что мне абсолютно все равно, что будет со мной дальше. Но при этом, думая о будущем, я чувствую странное равнодушие. Наверное, то же самое чувствовали отшельники, по собственной воле удалившиеся от мира.

На днях произошло примечательное событие — я впервые увидел одного из своих товарищей по заключению.

Признаюсь, меня это несколько приободрило. А то последнее время меня все чаще посещала мысль, что я вообще единственный пленник в этом странном месте. И все разговоры о других больных — все та же ложь. Ложь, кажущаяся бессмысленной. Но у которой, тем не менее, была какая-то вполне определенная цель.

Когда я вошел в тренажерный зал, по беговой дорожке вяло, с какой-то абсолютно безнадежной обреченностью трусил мужчина. Он был одет в такую же светло-голубую стройотрядовскую куртку, что и у меня. Стоя у двери, я видел только его сгорбленную спину и коротко остриженный седой затылок.

Находившийся тут же в зале доктор Карцев сделал мужчине знак рукой и нажал кнопку на пульте управления тренажером. Дорожка плавно остановилась. Мужчина замер на ней, вцепившись руками в поручни. Спина его согнулась еще больше. Казалось, он из последних сил пытается устоять на подгибающихся ногах.

— Ну давайте, Николай Несторович! Давайте же!

Карцев взял мужчину за руку и помог ему сойти с дорожки. Затем положил ему руки на плечи и почти силой развернул ко мне лицом.

Я никогда еще не видел таких старых людей. Если бы меня спросили, сколько лет человеку, стоящему передо мной рука об руку с доктором Карцевым, я бы ответил, что лет сто, не меньше. Лицо его было сухое и морщинистое, как финик. Глаза такие маленькие и так глубоко запавшие, что их почти не было видно. Нос похож на кусок жвачки, прилепленный к лицу. Морщинистые щеки выглядели так, будто он их сам жевал. Старик был разом отвратителен и страшен. Казалось, достаточно прикоснуться к нему, чтобы подцепить неизлечимую болезнь.

А может то, как он выглядел, как раз и было следствием болезни, из-за которой нас здесь держали?

В этот момент я готов был поверить всем дурацким россказням доктора Карцева. Честное слово.

— Николай Несторович… Алексей Алексеевич, — представил нас друг другу доктор Карцев.

Старик никак на это не отреагировал.

— Ну же, Николай Несторович, — слегка приобнял его за плечи врач. — Я же рассказывал вам об Алексее. Говорил, что скоро вы с ним познакомитесь.

Ноль реакции.

Доктор Карцев бросил взгляд на меня. Он как будто просил меня помочь ему.

Я сделал два шага вперед.

— Здравствуйте, Николай Несторович, — я запнулся, не зная, что еще сказать. — Как вы себя чувствуете?

— Лучше, чем когда бы то ни было, — едва слышно прошелестели сухие губы.

Старик поднял руку.

Я не сразу понял, что он протягивает мне ее для рукопожатия.

Рука была похожа на торчащий из рукава куртки пучок тонких, сухих веточек.

Осторожно, боясь сломать, я взял его руку в свои ладони.

— Вы тоже пациент? — спросил старик.

— Да, — ответил я.

— Сколько?

— Простите?..

— Как долго вы здесь?

— Пятнадцать лет. А вы?

— Я?.. — на лице старика никаких эмоций. — Я даже и не помню… Но очень давно.

— Николай Несторович является нашим пациентом более тридцати лет, — уточнил доктор Карцев.

— Да, наверное, — подумав, согласился старик. — Я уже ничего не помню, кроме этой больницы… Но это очень хорошая больница, — старик повысил голос. — Меня обещали вылечить!

— Мы непременно вас вылечим, Николай Несторович, — заверил его доктор Карцев.

Старик покивал головой. Казалось, он совершенно выжил из ума и вообще не понимает, что происходит вокруг.

Неожиданно он поднял голову. Взгляд его крошечных, глубоко провалившихся глаз будто иголкой царапнул мне лицо.

— Не верьте ничему, что вам говорят, — отчетливо произнес он.

Черный минивэн почти неслышно подкатил к шестому подъезду обветшалого пятиэтажного жилого дома, из тех, что именуют хрущобами, и замер, будто тень в ночи.

Лампочка над дверью подъезда не горела. Странно было бы, окажись иначе.

Шарков мысленно усмехнулся, вспомнив свой недавний разговор с Джамаловым. Глава управы, разумеется, не должен лично менять перегоревшие лампочки. Но, если на вверенной ему территории фонари не горят, гнать такого главу нужно в три шеи. Потому что, если он даже за такой мелочью уследить не может, то большое дело уж непременно завалит. Вроде бы очевидная вещь. Но вот до мэра почему-то не доходит. Чтобы нерадивый глава управы был снят с должности, непременно должен отдел «О» вмешаться. Хотя вот это уж точно не их дело.

Шарков подозревал, что Джамалов не просто так отправил его на это задание. Шеф хотел посмотреть, как сработает его новая команда. Парень, что увел малолетнего альтера и его сестру, оставался приоритетной задачей группы Шаркова. Но, поскольку движения по этой теме не было никакого, им приходилось выполнять и рутинную работу ловчих.

Задание было до боли похоже на то, что провалил Толстой. Мальчишка-альтер, семи лет. Раннее проявление признаков обращения. Такое случается, хотя и нечасто. Родители обратили внимание на странности, начавшиеся проявляться в поведении сына, — замкнутость, недружелюбность, изменение вкусовых пристрастий, — испугались, что это связано с наркотиками, и потащили мальчишку к врачу. Ну а врач уже заметил изменение формулы крови.

В семье были еще двое детей, дочь десяти лет и пятилетний младший сын. Врач толково и грамотно объяснил родителям, насколько опасно иметь в доме носителя смертельной инфекции. И родственники, без всякого давления с его стороны, приняли непростое, но абсолютно верное решение сдать сына-альтера в пансионат. Где ему будет обеспечен соответствующий уход квалифицированного медицинского персонала. Лучше отказаться от одного ребенка, нежели потерять всех троих.

С многодетными семьями такая процедура всегда проходила проще. Вот ежели в семье был только один ребенок, который неожиданно оказывался альтером, тут уж можно было ожидать самых необдуманных действий со стороны родителей.

Сейчас дома находились только родители и семилетний сын-альтер. Других детей на время отправили к бабушке. За семьей, как и положено, присматривали двое полицейских.

Шарков обернулся назад, положил локоть на спинку сиденья.

— Так, парни, задача простая. Работаем по стандартной схеме с небольшим изменением. Стас с Серегой сразу поднимаются на этаж выше и блокируют лестницу до тех пор, пока мы не выведем альтера. Если вдруг снова объявится этот супергерой, валим его без разговоров.

— За альтера башку снесут, — мрачно буркнул здоровяк Василий.

— Причем всем, — добавил Стас.

— Приказ полковника Джамалова.

Игорь не стал уточнять, что приказ этот негласный. Потому что даже всесильный полковник Джамалов не мог, не имел права приказать убить альтера. Но он мог не придавать это дело огласке. Если об этом парне не было ничего известно, значит, и исчезнуть он мог незаметно.

— Ну, если так, то с превеликим удовольствием, — усмехнулся Василий.

— К тому же, кто сказал, что он альтер? — добавил Серега. — Лично меня об этом не предупреждали.

— Все, — Шарков натянул на руки тонкие кожаные перчатки, шевельнул пальцами, чтобы привыкнуть к ним, и тихо хлопнул в ладоши. — Работаем.

Ловчие вышли из машины — тени неслышно отделились от тени.

Все были в стандартной экипировке спецназа, без каких-либо знаков различия. Оружие на показ не выставлялось, но находилось под рукой.