Загляни в себя. Думать без ума - Страница 39

Ты говоришь, что согласен со мной? Это значит, что такими были твои представления еще до того, как ты их услышал от меня, и ты набросился на них. Ты воскликнул: «Правильно! Ошо прав, потому что он согласен со мной. Наверняка Ошо прав».

Если ты так думаешь, то защитил себя. Ты останешься прежним. На самом деле, ты стал сильнее, ты укрепил себя. Разве нельзя избежать согласия и несогласия? Это трудно, потому что ум привык соглашаться и не соглашаться, причем мгновенно.

Как только вы услышали что-то, вы говорите либо «да», либо «нет». Разве нельзя избежать утверждения или отрицания? Разве нельзя просто слушать? Незачем торопиться говорить «да» или «нет». Пусть сказанное проникнет в вашу сущность. Вберите слова в себя! Пусть они просочатся в вашу кровь, достигнут мозга костей. Оттуда возникнет что-то еще, росток чего-то нового.

Ради этой новизны я и работаю здесь. Что бы я ни говорил, это просто способ. В нем нет ничего абсолютного, он произволен. Поэтому там, где есть согласие, имеется и несогласие.

Ты утверждаешь: «Я согласен с тобой, и все же мне нравится эстетика декаданса».

Ум очень искусен и дипломатичен. Он говорит: «По одному вопросу я согласен с тобой, а по другому вопросу не согласен». Но ты остаешься прежним! Ты совсем не изменился. Ты даже не сделал крохотный шажок в мою сторону.

«Я знаю, что такая эстетика отражает мои недуги, но...»

Запомни, эти «но» невероятно значимы. Они представляют твою дипломатическую стратегию. Ты лишь равнодушно утверждаешь:

«Я знаю, что такая эстетика отражает мои недуги, но я верю, что в ней есть еще нечто более важное».

Ничего более важного в твоей эстетике нет.

Ты говоришь: «Эта небольшое различие значимо. В нем скрыта жизнь. Мне понравилась твоя речь об эстетике. Разве тебе не кажется, что в осенних листьях есть своя красота?»

Да, в осенних листьях есть своя красота, но эти листья не знают о том, что умирают. Они и не подозревают о том, что увядают. Эти листья по-прежнему живы! В них нет страха перед смертью. Они проживают свою осень! Они пережили свою весну, а теперь переживают свою осень. Эти листья пережили свою жизнь, а теперь переживают свою смерть. В этом и заключается громадное различие.

Когда вы видите осенние листья, мысль о смерти возникает у вас, а не у листьев. Листья такая мысль не смущает. Они самодостаточны. Весна была прекрасной, как и осень. Жизнь была красива своими зелеными лужайками, ветерком, облаками. Весна была прекрасна, как и осень! Листья сохнут и становятся блеклыми, они падают на землю, и им это нравится! Они возвращаются к своему источнику. Во-первых, они пришли оттуда. Они родились из земли, играли с ветрами, поднимались высоко в небо, пережили лучшее время жизни, а теперь они устали. Листья хотят восстановить свои силы, хотят снова вернуться к истоку. Они абсолютно счастливы! Перед ними нет никаких препятствий, жалоб, недовольства, страха, опасений.

Осенние листья не умирают. В природе нет смерти. Природа всегда жива, даже в смерти. Природа не знает смерти. Смерть изобрели люди. Зачем человек изобрел смерть? Потому что он изобрел эго. Смерть это побочный продукт эго. Когда вы говорите: «Я есть», приходит смерть. Листья никогда не говорили: «Мы есть», и смерть не могла прийти к ним.

Если вы не говорите: «Я есть», тогда как вы можете умереть? Для того чтобы умереть, сначала вам нужно быть.

Задумайтесь над моими словами. Вам не стоит ни соглашаться, ни не соглашаться со мной! Подумайте. Если вы не говорите: «Я», то в чем же трудность? Вас нет. Есть вечная тишина... абсолютная пустота, которую Будда называет шуньятой. Кому умирать? Как выражается смерть?

Поэтому я повторяю, что в природе нет смерти, поскольку в смерти есть жизнь. Смерть это жизненная фаза, а неактивная фаза жизни есть смерть, безмолвная фаза жизни. Смерть это расслабление жизни. Смерть это жизнь, впавшая в спячку, ушедшая на покой. Смерть это пауза для восстановления своих сил. Смерть это очищение. Смерть это процесс разрушения ненужного и несущественного, накапливающегося в человеке во время жизни. Смерть это освобождение от бремени.

Но если вы не обременяете себя, тогда нет и смерти. Если вы разгружаете себя, тогда смерти нет. Если вы не считаете себя оторванным от бытия, тогда как вы подумаете, что умрете? За разделением следует тень смерти.

Листья никогда не думали, что они оторваны, поэтому не навязывайте свои представления осенним листьям. Это нечестно.

Ты пишешь мне: «Разве тебе не кажется, что в осенних листьях есть своя красота?»

Да, в них есть своя красота, потому что они не умирают. В них есть своя красота, потому что смерти нет. В них есть своя красота, потому что существует вечность.

«Разве тебе не кажется, что безумие тоже можно принять?»

Я знаю о том, что можно принять безумие, но если ты принимаешь безумие, то уже не безумен. Сумасшествие заключается лишь в отрицании себя. Ты когда-нибудь встречал сумасшедшего, который согласился бы с тем, что он сошел с ума? Тогда сходи в сумасшедший дом и спроси безумцев, кто они. Никто из них не считает себя безумцем. А если кто-то заявил о своем безумии, значит он уже не безумен. Разве безумие признается? Это делает только мудрость.

В принятии сумасшествия изменяется качество, само качество безумия. Вы приносите светильник, и тьма рассеивается.

Запомните, что безумие существует только в отрицании себя, и чем больше вы отрицаете, тем вы более безумны. Глупец отрицает свою глупость и становится еще глупее. Некрасивый человек отрицает свое уродство и становится еще более некрасивым. И сумасшедший отрицает свое безумство, становясь все более безумным.

Признайте, и уродство исчезнет, возникнет благодать. Примите, и грех превратится в праведность, безумие растворится.

Принятие это алхимический процесс преображения всего на свете. Принимайте все. Откуда приходит отрицание? Оно приходит из вашего представления о том, как все должно обстоять. Вы не можете принять свою глупость, потому что полагаете, что вы должны быть мудрыми. Вы не можете принять свое безумие, потому что полагаете, что должны находиться в здравом уме. Вы не можете принять все, потому что у вас противоположные мысли.

Принимая, нужно отбросить все идеалы. Если вы не ищете мудрости, только тогда вы можете принять свою глупость. Но если вы принимаете глупость, то становитесь мудрым.

Вот и вся разгадка. В принятии своего уродства возникает красота. Поэтому вы не замечаете уродливое дерево, не видите некрасивое животное, безобразной птицы. Почему? Потому что в вас нет отвращения. Вы полностью принимаете мир. Эти существа живут в самости, в татхате. Кем бы они ни были, они не жаждут стать чем-нибудь иным, а пребывают в гармонии с собой. В этой самой гармонии заключено благородство. А благородство это качество, которое приходит, когда вы принимаете жизнь такой, какая она есть на самом деле. Благородство это красота.

Я знаю, что можно принять безумие, но сумасшедшие не признают свое безумие. Если же они примут свое безумие, то станут просветленными.

Разве вы когда-нибудь принимали недостатки, которые находите в себе? Или вы продолжаете отвергать, прятать их? Вы притворяетесь кем-то другим, кем на самом деле не являетесь? Вы приняли себя такими, какие вы есть? Вы готовы показать себя в своем истинном виде, в абсолютной наготе? Если вы не готовы, значит вы тоже безумны. Рано или поздно вы накопите так много неприятия и безумия, что не сможете контролировать их.

Цивилизация сводит людей с ума, потому что цивилизация навязывает их умам идеалы. Человек единственное животное на земле, которое сходит с ума, потому что только у человека есть абсолютные идеалы. Собака это просто собака. Она вполне счастлива быть собакой. Ни одна собака не пытается стать сверхсобакой. Но каждый человек пытается стать сверхчеловеком, в этом и заключается его безумие.

И ты говоришь: «Я сдаюсь и понимаю, что все благостно».

Когда ты утверждаешь, что все благостно, все вовсе не так. Это снова прикрытие. Когда ты говоришь, что все благостно, ты на самом деле утешаешь себя. Если все хорошо, тогда об этом не нужно говорить. Если все хорошо, то все и есть хорошо. Твоя оговорка подводит тебя. Ты говоришь, что все благостно, только тогда, когда знаешь, что все вовсе не так хорошо.